 | | | СЛУШАЙТЕИВАНАДЕМЬЯНОВИЧАИНОПЛАНЕТИНАОНХУЙНИНЕСПОЁТ |
|
| | | No pictures - no Pop.
Sorry.
|
|
| | | Помнится, один крендель в дурке удивлялся: "Бля, почему когда Шнур на публике яйца показывает, ему слава, почёт и бабло, а я при тех же делах сюда попадаю?" :))))))) |
|
| | | Из книги "Please, Kill Me":
Игги Поп: До выступления в Йост Филд хаузе Doors меня не сильно прикалывали, потому что их подход к музыке был совсем не похож на детройтскую рок-сцену. И МС5 не любили Doors. Фред Смит постоянно твердил: «Господи, ненавижу этих пиздунов».
Но я пошел посмотреть на них, как они играют концерт на выпускном балу у этих больших, нелепых, тупых американских мудаков и их девочек. Народ пришел посмотреть на группу, которая написала «Light My Fire».
Сначала группа вышла на сцену без Моррисона, звучали они абсолютно говенно. Звук был кошмарный, хуже, чем просто пизда – как старая пизда, ха-ха-ха. Вялый, мерзостный и несбалансированный – они играли рифф из «Soul Kitchen» раз за разом, пока певец готовился выйти на сцену.
Наконец Моррисон вышел, изрядно пошатываясь, но весьма сексуально. Вид у него был улетный. Он сильно напоминал Хеди Ламара из «Самсона и Далилы», такая же голливудская прическа: завитые локоны цвета воронова крыла, сальные и блестящие. Нельзя не признать, прическа впечатляла.
Моррисон смотрел на зал огромными, почти черными глазами, потому что его зрачки были расширены до предела. Наверняка он чего-нибудь принял, а может просто перевозбудился. Да, так. Одет он был здорово: в черную кожаную куртку, черные кожаные штаны, фетровые сапоги и рубашку с кружевами. Шаткой походкой он добрел до микрофона: «Я спою, но попозже…»
И правильные американские мальчики думали: «Чё это за пизда с ушами?»
Потом Моррисон открыл рот, приготовился запеть – и спел пиздатейшим голосом, фальцетом. Он пел, как Бетти Буп, и отказывался петь по-человечески. Ну и типа они допели почти до конца песни и вдруг остановились. Моррисон огляделся, подошел к гитаристу и сказал: «Слышь, брат, сыграй-ка вот эту…»
Вроде бы это была «Love Me Two Times», и это было нечто. Пока Моррисон опять не запел фальцетом.
Таким раком концерт и шел. Меня сильно торкнуло. Меня прикалывало противостояние; меня прикалывало, как он доводит зрителей до бешенства. Да, да, да. Там сидели сплошь студенты-активисты, футболисты-убийцы, будущие вожди Америки – те, кто сегодня стал рок-звездами Америки, – и Моррисон не только злил их, он их одновременно гипнотизировал. Я обжимал девчушку, которую притащил туда с собой, и думал: «Как же здорово!»
Все действо длилось минут пятнадцать-двадцать, потом им пришлось стащить Моррисона со сцены и быстренько увести, народ уже готов был броситься на него. На меня это произвело неизгладимое впечатление.
Я подумал тогда: посмотрите, они – полный отстой, но выпустили лучший сингл в стране! Если уж этот черт сумел, я тоже смогу. И сделаю это прямо сейчас. Хватит ждать.
...
Алан Вега: Вышел Игги в рваных джинсах, вместо трусов бикини, из которого висели его яйца. Он попытался петь и заблевал все вокруг. Он бегал по залу и срал, а потом прыгнул на Джонни Винтера, который сидел за спиной Майлза Дэвиса. Джонни Винтер ненавидел их, а Майлз Дэвис любил. Это было лучшее шоу из тех, что я видел в жизни.
...
Стив Харрис: Игги вынул хуй и положил на колонку. Колонка вибрировала, хуй, соответственно, тоже. Игги остался доволен.
|
|
| | | Честное слово
(Д. Ревякин)
Em
В городе Париже в начале июля
Em
Я столкнулся с ним, когда играл в прятки
Am Em
Он рвал свои стихи, пил дешёвый виски и плакал...
Hm Em
Его поджидала смерть, он знал об этом.
Его лицо, изрытое траншеями сомнений,
Успокоилось, покрылось слоем мела
Я спросил в упор - "куда ты собрался?"
Он шепнул - "на небо", и улыбнулся.
Am Em
Честное слово! Честное слово!
В душном июле я запомнил как он умирал.
От снов до вдохновения целая вечность
Я трижды мог пропасть пока ее мерил.
Звериное чутье выручало в слепой дороге.
Я встретил могикан для которых честь - табу
И холеных фаворитов, что бесятся жиром.
У первых был внимательным учеником,
Вторым вгрызался в глотку дикой собакой.
Издерганный молвой о распятой любви,
Израненный баграми языкастых пророков,
Я медленно ступал по дымящей земле,
Мучился жаждой.
Hm D# F#
Может быть мне просто повезло
Em G A
Воронью всему на зло.
Hm D# F#
Мне не дали сгинуть в прорве дней
Em
Помогли залечить раны.
По тропинкам узким и шальным, по обрывам ледяным
К родникам живым провели меня мимо зоркой охраны.
Я припал к воде запекшимся ртом,
Жадно пил глотая свое отраженье
Да видно перебрал живительной влаги
Меня начал бить озноб.
В памяти кипел раскаленный июль
Париж не поперхнулся своею жертвой.
Я решил двигаться, чтобы согреться.
Я начал двигаться, чтобы согреться.
Честное слово! Честное слово!
Я не хочу умереть в ожидании солнца.
В городе Париже в начале июля
Я столкнулся с ним, когда играл в прятки,
Он рвал свои стихи, пил дешевый виски, плакал.
Его поджидала смерть, он знал об этом.
Его лицо, изрытое траншеями сомнений,
Успокоилось, покрылось слоем мела
Я спросил в упор - "куда, Джим, собрался?"
Он шепнул - "на небо."
ЗЫ. ВЧЕРА НОСТРАДАМУС, СЕГОДНЯ МОРРИСОН, КУДЫ БЕЧЬ?!
:))))))) |
|
| | | Джим сам был русским, но в душе об этом не подозревал, зато индейцы… |
|
| | | ИСПРАВЛЕННОЕВЕРНО
:))))))) |
|
|
