tolik. избранное
| ytz |
2000-11-08 |
75 |
5.00 |
15 |
| |
|
| |
замурую себя -
стенами
а по стенам - замки
навешаю
на пороге сидят
ощерившись
три собаки
три суки
бешенных
стерегут мой покой -
засветло
горло рвут коли шаг
сделаешь
а ругаются сочно-матерно...
ну чего уже тут
поделаешь
шерсть блестит под луной -
новая
будка крепко-накрепко
справлена
и у каждой на шее -
колокол
и клеймо на пузе
проставлено
я когда-то гнала
в двери их
мол в таких не возникла
надобность
а они -
и на шаг не сдвинулись
только мудрости их
и радуюсь
пропадала б без них
в сумерках
растерзали б в ночь
сомнения
но они доедят их
к ужину
а за службу возьмут
печением
наливаю воды
таявшей
за ушами чешу -
в очередь
поздоровкаюсь с каждой
"за руку"
прогуляю чуток
площадью
а они узнают меня -
издали!
даже если сто лет
не видимся
даже если по ноздри
в глупости
мол, забудется, мол, все
видимость
а они дышат - псиной
чистою
и хвосты себе крутят -
бубликом!
им плевать на дороги
тернистые -
ни терпеньем возьмут,
так удалью!
мне ж без них эта жизнь -
ВЕШАЛКА!!!
для венков да прощальных
почестей
где попомнят соплями
грешницу
обозвав по имени-
отчеству
имена у них дюже
легкие
крикну "где же вы?!!!" -
в одночасье
Верка с Любой вдогон
за Надеждою,
за печением - на три
части.
|
|
| Илья Жигунов |
2002-10-20 |
50 |
5.00 |
10 |
| |
|
| |
* * *
Умер Владимир Ленин
скользкой пьяницей рыб расплылись глаза по вселенным
жырным током слезы тронулись в высь поезда
в похоронные тропы Сибири
объявив мировую войну
лохмотьями траурных гимнов
Умер Владимир Ленин
вздёрнулось тело
на дубовых ручищах плахи
из медалей и орденов рванули наружу герои
жрать саранчою алой пуховое имперское сено
жарить кожанный смех в жаровнях наркомовских губ
Умер Владимир Ленин
накрахмаленный кровью потомок
ковырнул ядовитой булавкой
вековую мозоль мавзолея
(злея змей подкаблучных ЧК)
Я Не Верю!
прочь венки посторонних ГУЛАГовских рук
Я Не Верю!
прочь с зеркал ночарь анархических тряпок
Я Не Верю!
Умер Владимир Ленин
сукожильным канатом корней Русь затянула туже
сердце-молот и сердце-серп
беспризорная боль расконючила чугунные нюни
тревожными мхами бинтовала в кровавый рассвет
Умер Владимир Ленин
зырь-смотри миллиардностью зенок - падаль капитализма
гнилыми пнями зубов требует на гарнир - Советское Вече
лей золотой кипяток в сернокислую бражку ночей:
сволочь лижет краснознамённых
набивается в зоб революций
прячется в прелом паху маузеров и винтовок
Умер Владимир Ленин
так цветоряне взрывают бутоны гранат
так солнцень течёт из зрачков пролетарских вселенцев
так рыдают СССРы пашнями в спелых бабищах
Умер Владимир Ленин
неверюневерюневреюевреюневерю
встань в бронерованных перьях
отряхни похоронную плесень
взвейся в небы на зло вражине -
большевик не может быть мёртвым!
|
|
| Ёлка Моталка |
2002-11-12 |
249 |
4.88 |
51 |
| |
|
| |
Осенний четверг разноцветен, растрепан и короток,
Как модная стрижка. Осталась неделя – и прожито.
А помнишь: такой же ноябрь, воскресенье за городом,
Притихшее небо над дачным поселком... Ну, что же ты,
Ну вспомни – ладони в ладонях дрожали и таяли...
Так просто за шторами спрятать унылые улицы,
Укутать, укрыть, нашептать побережье Италии
И пляжные зонтики... Вскинув монетку, зажмуриться –
Неважно, что выпадет. Терпкую ягодку имени
Катать за щекой, осторожно целуя по буковкам...
Пугать, что в Марокко плохой урожай мандаринов и
Что Нового года не будет, твердить, что я глупая
И просто нечестно дрожать под тремя одеялами...
Пожалуй, ты прав, и затея не слишком удачная –
Мы оба замерзли и выглядим очень усталыми,
Какие уж тут фотографии, если назначено
Давиться сиропом от кашля (а пахнет смородиной!),
На решку загадывать счастье от марта до августа,
Согревшись, учить наизусть географию родинок,
И плакать, и бредить «уедем, уедем, пожалуйста» –
И всё невпопад, неумело, нелепо... Прости меня.
Как много счастливых монеток впустую потрачено...
А осень однажды вздохнет совершенно по-зимнему,
И наши фигурки в руке ее станут прозрачными.
|
|
| Ёлка Моталка |
2002-11-08 |
171 |
4.89 |
35 |
| |
|
| |
…А небу известно, что дальше. И снова текут
По стеклам слезинки. Застыв на измятой подушке,
Я честно пытаюсь не слушать, не слушать, не слушать,
Как щелкает хрупкая стрелка орешки секунд.
Рассвет, с подоконника тени в кармашек собрав,
Запутался в тюлевой сетке. Он заспан и робок.
Как нежно он трогает веки, виски, подбородок…
Но все ж не нежнее, чем я целовала вчера.
По теплому хлопку рассеянно шарит ладонь -
Да что же такое, опять растеряла заколки…
Ушедшее лето устроилось в рамке на полке
И смотрит печально, и пахнет соленой водой.
Орешки почти на исходе. Ты дышишь легко.
Под окнами слышно ворчание сонных трамваев…
Я все-таки плачу. Осеннее утро зевает
И тычется в мокрые стекла шершавой щекой.
|
|
| Ёлка Моталка |
2002-11-04 |
259 |
4.98 |
52 |
| |
|
| |
«Нужно сначала доесть, тут осталось немножко…»
Хитрые ямки у губ: «Ну, давай поиграем».
Как ты забавно щекочешь губами ладошку,
Влажные бусинки ягод с нее собирая.
В радужке серой качаются крошки латуни,
В темных зрачках – белоснежные крапинки чаек…
Жалко, что только чернику для нас и придумал
Тот, кто на небе за эти дела отвечает.
Что ты торопишься, глупый? Все будет, как скажешь.
Нам-то с тобою не надо следить за часами.
На обнаженно-задумчивом северном пляже
Только ветровка твоя от тоски и спасает.
Если б еще и от памяти где-то укрыться…
Память неистребима, как запах аптечный,
Как пропитавшая воздух в обеих столицах
Горько-соленая нежность без права на вечность.
Плачу? О чем же мне плакать… Тебе показалось.
Ладно, давай целоваться, иначе замерзнем.
Я постараюсь, чтоб ты эту милую шалость
Быстро забыл вопреки романтичным прогнозам.
Чайки исчезли в белесых полосках тумана.
Солнце запуталось в дымке над сонной осокой.
Вечность нарезана дольками, стынет в карманах.
Губы немного горчат от черничного сока.
|
|
| Снарк |
2002-12-12 |
87 |
4.35 |
20 |
| |
|
| |
Ты любишь это всё
что за окном
Поглаживая взглядом
Понимаешь
Что ты одно
Другого нет
И все же
Потягиваясь, веришь
Что найдешь
Кого-то
(И ни разу не обманешь)
конечно, если жизнь не проживешь
на костылях хрустальных:
Переждешь
В обставленной трехкомнатной вселенной
И шрамы и морщины
никогда
Губами влажно пробуя мужчину
Ты самого святого не найдешь
И повторяясь, будешь небесам
Кричать о вере необыкновенной
О медной прочности оков
Хотя
Ты так и не поймешь, наверно
что по колено
В пене облаков.
|
|
| Белла Гусарова |
2002-10-14 |
90 |
5.00 |
18 |
| |
|
| |
Ночь без света электрического.
Силы небесные спят. Силы хтонические
В жилы струятся. Огненным змеем горят.
Ползают по моим пещерам. Тревожат.
Вызывают смуты под кожей.
Хочется совершить какой-нибудь обряд.
—
Желание быть — отощало.
Привычки повисли лохмотьями.
Мерещусь пустому залу.
Волнуются кандалы.
Какой уже инохОдью мне
Здесь полировать полы?
Вход — выход. Но — заблудила.
Испарине — лоб ощупывать.
Я шприцем втянула силы
И спрыснула на паркет.
Сглотните слюну — тащу пылать
Вцепившийся в нить скелет!
—
(Я, видимо, в любые времена
Под пытками сломаюсь. На костре —
Сосиски, до — вечерний променад
Зачистил чувство голода острей
Шампурика.
Горячая зола
Печёт картошкой мой позор. В костре
Хранится тайна — я бы предала
От пыток. Но легко приму расстрел…)
—
У друга пуля застрелилась. Жалко, друг!
Мне — ожерелья из голов на грудь упали.
Рубите выше плеч, жрецы! Нам всем — каюк!
В эпоху (долго буду жить) ужасной Кали.
Ворона каркнула — сама себе я знак...
В кровавой жиже зерна риса — кушай, йогин!
Мир отвратителен, и это трудно знать
Безбашенной в любви подруге бога.
Через костер! Вдыхай пример индийских вдов,
Спроси «что видела в подвалах элевсиний?»
Нарушив клятву, я взяла у смерти в долг.
Теперь могу лишь человеческим…
—
Зло не нуждается в оправдании.
Само — оправдание
Моей траектории к смерти. Я — в здании,
Где окна в решетках.
Шаги конвоиров ведут меня,
с треснувшей глоткой,
Отсюда на воздух,
который ворвется мне в грудь с опозданием.
Не добро свидание.
Раннее утро убийственно.
Меня отрицают.
Но вижу в том лишь завершение
Прогулки в цветущих садах —
на аллее безлиственной.
Обтёсанной.
Остолбеневшей.
С петлею на шее.
|
|
| Василий |
2001-10-05 |
86 |
4.78 |
18 |
|
|
Альфред не альфонс, не параноик, не педик... |
|
|
|
|
| |
* * *
Альфред не альфонс, не параноик, не педик,
Выпивает за раз 0.75 литра водки,
А затем читает стихи, или бредит,
Но дозу алкоголя не определишь по походке.
Идет по городу ровненько, как по карнизу,
Птицы завидуют его взгляду.
Девки заглядываются на него. Снизу.
А также те, что плывут рядом.
Альфред гуляет по берегу речки-вонючки,
В одной руке розы, в другой - голова друга,
Убитого из-за одной непутевой сучки,
С выпученными глазами, застывшими от испуга.
Идет Альфред, величественный и странный,
Словно по Большому театру или по Красной площади.
А розы такие спелые, такие алые,
А голова безумная. Спаси его Господи.
Завтра на каторгу отправят его безвременно,
Город забудет великого горожанина,
Нелепого, лохматого, сумасшедшего гения,
Не успевшего сказать: "До свидания".
* * *
|
|
| ezjik |
2002-12-19 |
30 |
5.00 |
6 |
| |
|
| |
Твоя идея блистательно апофеозна,
Восторженным смехом её встречают,
Не обдумывая каждого шага
Провожают
На всегда, ранее сотворённое
Будет о чём погрустить, вспомнить,
Но разве не я предложил обратное,
Доселе не сказанное
Разве не я руки отвёл в стороны,
Что бы разбилось всё,
Что было зажато меж ними,
Освободилось от формы,
От липкого клея
Державшего в себе её
Да разве смог бы кто-то иначе,
По другому как-нибудь,
Нет, не придумать лучше,
Не связать крепче,
Да и стоит ли так вот нечаянно
Не думая о сроке выше отпущенном
Совершать великие шаги
В сторону
Прыжки и ужимки
Для поддержания духа умирающих,
Но надеющихся,
На что!?
Да так просто,
Ногтём сковырнуть корочку
Засохшего страха на губах
Странно всё это,
Ой, странно!
Вроде вышло всё, вытекло,
А душа мечется, трепещет
В ожидании лучшего счастья,
Да худшего конца.
Похоже это на что-то
Так близко – близко
Почти по родному, до крови,
До соплей,
До губастой улыбки,
Сальных глазёнок и прочей ненависти
К пережиткам настоящего,
Куда ни кинь – затхлый,
Протяжный гул
Как осторожные шаги в густом полумраке
С белым огоньком в конце –
Это сердце, ждёт чего-то,
От того и бабахает, когда ни попадя
Это шестереночки крутятся, скрипят
Увлажненными зубчиками
Задевая за края реальности,
Ещё немного, и будет вам ответ
Куда подевалась размытая горечь
Боевого пессимизма
Откровенного натурализма
И прочей колючей ревности.
В жирной квартире правильные гости
Сбивают меня разговорами о правде,
Хватит бороться, пора за стол –
На сытый желудок все мы добрее
Прогнивай в обойме стыда
Вверх ногами, лицом в говне,
Кому-то было на всё насрать,
Мне хуёво, я не такой
Ночь - праздник для слепых,
День – радость для глухонемых
Эта осень – жизнь для тебя
А небо – пропасть, где вечно будет жить время.
Я обмотался пледом
И думаю, что хватит с меня
Всяких там небес в полосочку
И пальцев скрюченных,
Судорожно скребущих по стенкам кишечника
Я устал.
|
|
| common [kvadratov] |
2002-03-13 |
64 |
4.92 |
13 |
| |
|
| |
Другие феи, ангелы не те:
натерты крылья, приоткрыты пасти.
Скрипит по мрамору коричневый фломастер,
четвертый снизу иероглиф на плите -
наверно, я. Свершилось, и теперь
мне в мае означать Ich liebe по-китайски.
Но поздно - старый сторож собирает маски.
Зебул устал. Судьба стучится в дверь.
|
|
|
