СтихиЯ
реклама
 
 
(MAT: [+]/[-]) РАЗДЕЛЫ: [ПЭШ] [КСС] [И. ХАЙКУ] [OKC] [ПРОЗА] [ПЕРЕВОДЫ] [РЕЦЕНЗИИ]
                   
Рома Файзуллин
2012-01-21
0
0.00
0
Моя могила - планета Земля
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  1

Он зашел ко мне, в то время как я, сидел у себя в спальне весь в крови и с распидарашенными венами. Кровью было залито все что можно: кровать, пол, мои джинсы.
- Коли в центряк, - сказал он мне.
- Не могу - ответил я, - на левой центральная разъебана в хлам, а на правой у меня их от природы нет.
То есть они у меня, конечно же, есть(их не может не быть), но настолько не явные, что как будто их и нет.
- Сожми и накачай. Они все - равно появятся.
Я так и сделал. Артем попытался вколоть мне красную жидкость десяти кубовым шприцем. 7 кубиков. Тропикамид и Тетралгин. Ну и крови моей, конечно же, там уже накачано не меряно. После десятой попытки я не выдержал. Взял у него шприц и ввел себе в синявку, которую я едва видел - все до остатка. В месте введения неприятно зажгло. Надулась большая шишка.
- Вот говно! - выругался я, - задул…
- Сетку йодную сделай, - сказал Артем.
- Сам знаю.
Я помазался йодом. Сходил в ванную обмыть руки. Взял тряпку. Вернулся в спальню. Вытер полы. Выкинул тряпку.
- А теперь и побухать можно, - заключил я, закурив сигарету.
Артем не стал возражать и мы проследовали в зал.

2

В зале трое мужчин зрелого возраста – Геннадий, Володя и Сергей распивали аптечный спирт разбавленный водой один к одному. Из телевизора по каналу «Ля – минор» звучал отвратный шансон.
- Наливай а то уйду! – крикнул я Генадию. Он самый старший из них и работает по вахтам на севере. Когда приезжает весь район пьет спирт и самогонку на его деньги. Володя нигде не работает. Сергей работает где придется. Но чаще всего тоже нигде.
- Да не вопрос, - улыбнулся он желтыми зубами и налил мне стопарик. Я опрокинул и занюхал куском сухого хлеба. Зрение мое по-прежнему оставалось не важным. Глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Давление.
Следующим выпел Артем.
- Темнота блядь повсюду, - озлобленно проворчал я, усевшись на табуретку.
- Рома, тут светло, - сказал мне Артем, затягиваясь моей сигаретой.
- А, ну значит, мне только кажется….
- Как твоя книга? – спросил меня Геннадий. Володя и Сергей говорили о чем-то личном и не обращали на нас никакого внимания.
- Никак. Не пишется.
- А как твоя девушка.
- Никак. Ебется.
- Повторить? – показал он на банку спирта, видимо не зная о чем беседовать дальше. Я утвердительно кивнул головой. Быдловатый мужик в телевизоре поющий шансон внезапно остановился и крикнул не понятно кому именно из нас:
- Расслабься! Ты не умрешь!...
И продолжил свое тошнотное пение. Я принял это на свой счет, но его предупреждение было излишнем. Я давно уже не напрягался по поводу жизни. А уж по поводу смерти тем более.
Геннадий протянул мне рюмку. Я выпил.

3

Смена ангелов на бесов происходит внезапно и стремительно. Со скоростью света рушится твоя Вавилонская башня и с легкостью, даже не песочного замка, а карточного домика. Остаются руины. Жалкие обломки, на которых густо произрастают черные цветы вперемешку с вонючей серой плесенью.

- Роман мне пора. – сказал едва ворочая языком Артем. – Жена ждет. Ругаться будет.
- Ну иди, - ответил я.
- Закрой за мной дверь.
Я встал. Проводил Артема до двери. Закрыл. И вернулся в зал. Сергей с Володей по-прежнему говорили о личном. Сергей рассказывал Володи, что когда он был лет на десять положе, то ебал покойную ныне отравившуюся своей же продукцией самогонщицу Галю. Сергей сказал, что у него тоже с ней пару раз было и они засмеялись. Геннадий попросился в туалет. Но на пол пути споткнулся, упал ничком и уснул. Мы не стали его поднимать. Я взял дымящийся остаток сигареты из пепельницы и хорошенечко затянулся до самого фильтра, почувствовав химический привкус на языке. Затем налил себе еще и выпил. В штанах завибрировало. Звонила Алеська. Моя знакомая из соседнего города. Она сказала, что только что приехала и предложила встретиться для всем известного дела. Я посмотрел на свое отражение в зеркале серванта. На меня смотрел обросший и опухший парень с немытыми сальными локонами волос на голове. Полное чмо. Я прямо сказал Алеське, что не могу с ней сейчас поебаться, по тому, как пьян и нахожусь в крайне плачевном состоянии. Она не стала возражать и бросила трубку. Меня это устраивало. На самом деле мне и не особо то хотелось сношаться с ней. То есть хотелось, но не мне, а моему телу. Ну, знаете, как это бывает – когда тело хочет одного, а лично ты совсем другого. И становиться крайне мерзко и отвратительно. Уверен - вам это знакомо. Ведь все мы люди. Разве не так?

4

Я смотрю на фотографии людей. На их лица - чужие и радостные. И мне кажется, что все они против меня. Но я понимаю, что это паранойя. Что в действительности - это не так. Да даже если бы они и были против меня, я все равно был бы не прав, потому что - это я пришел в их мир, а не они в мой. Даже если они подошли ко мне первые. Даже если они в моем доме. Это я в их мире, а не они в моем. Как инопланетный чужак в земной могиле смеюсь я над тем, что даже смерть меня не принимает. Чего уж говорить о Тебе.

Я говорю, какой нибудь женщине: «Я хочу тебя оттрахать». Хотя знаю, что в действительности я не буду этого делать, потому что в действительности не хочу. Я лишь хочу подчеркнуть, выворачивая из себя все самое грязное и низменное - низость человеческой природы. Вызвать у вас отвращение. Показать, что я такое же говно, как и Вы. Но, с одной значительной разницей: я себя за это распял - а вы себя за это вознесли. И вот я уже в детстве стал догадываться, что наши желания, они не совсем наши, а вернее совсем не наши.

- Ты пить будешь? – толкнул меня локтем в бок Володя. Сергей к тому времени уже тоже спал. Верхняя часть его тела развалилась на стуле, а нижняя на полу.
- Разумеется, - ответил я и пригубил одну треть рюмки. Спирт уже не так охотно входил в меня. Проглатывался с трудом и вызывал легкие позывы к рвоте. Дым в комнате сгущался. Но я все еще мог отчетливо различать свое отражение в зеркале. Оно – мое отражение неприятно смеялось и хохотало, хотя я был абсолютно спокоен.
- Ну, ты как всегда, цедишь в три глотка, одну рюмку, - заметил Володя и опрокинул полную. Мое отражение стало строить мне гримасы и хохотать еще пуще и отвратительнее.

5

- Ааа! – вскрикнул я от резкого болевого толчка в груди и открыл глаза. Сергей и Геннадий по-прежнему пребывали в состоянии покоя. Володя курил, не спеша наливал и пил в одного.
- Что с тобой? – спросил он.
- Ничего, - ответил я, - вам пора.
- Ага, - согласился он, - хорошо.
- И эти тела с собой забирай, - проворчал я ему указывая на Сергея и Геннадия, который к этому времени уже начал подавать слабые признаки жизни в виде мычания и кажется - обоссался.

6

В 8 утра меня разбудил телефонный звонок. Я кой - как разомкнул слипшиеся веки. Глаза щипало и предметы расплывались. Звонил Юра.
- Алло.
- Привет Рома. Собирайся через пол часа я заеду. Поедем копать могилку.
- Ага, хорошо, - пробормотал я.
- Ты что опять бухаешь?
- Да.
- Копать то сможешь?
- Смогу.
- Точно сможешь?
- Ну говорю же смогу!
- Хорошо. Я заеду.

7

Ох, как говно в голове кипит. Ох, как ясно видны мечты, поросшие вонючим мхом несбывшегося прогнившего ожидания. Но все-таки пока еще живые и весьма осязаемые жадной памятью.
Большая и глубокая могила – планета Земля, для всех, кто хочет чего-то большего, чем просто биологическое существование. И могилу эту приходится рыть постоянно. Потому что другой работы нет. И не может быть.

Я потянулся за банкой с водой на столе. Жадно отглотнул. Там оказался спирт. Меня выдрало прямо на ковер кислой желтой рвотой. Потом еще раз. И еще раз. На этом мое содержимое иссякло. Я утерся рукавом. Закурил и отдышался. Затем, не без труда поднявшись, ощущая тяжесть и боль во всем теле, я, маленькими шагами дряблого старика побрел в ванну. В ванной я первым делом хорошенечко присосался к крану и поссал серой мочой. Затем несколько раз плеснул себе в морду холодной воды. Утерся полотенцем. Ну и рожа…Уверен, при рождении я выглядел гораздо лучше. И чувствовал себя тоже.
Оставалось еще 10 минут. Я допил остатки спирта. Закурил сигарету. Накинул куртку, натянул старые берцы и пошел на работу – рыть могилу.
Рома Файзуллин
2011-11-15
2
2.00
1
[MAT] Сухарики
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
 
Сухарики. Не могу их грызть. Вот в чем проблема. Зубы прогнили все. Одни корешки остались. Хрум – хрум. И больно. И никак. А случилось так, потому что я целый год Тропиком с Тетрой кололся. И крокодилом иногда. И бухал. Что было еще чаще. И больше. И нога еще болит. И отекает. И вторая тоже. Но не так сильно как первая. В первой у меня пластина была титановая и три спицы. Ей тяжелее. И сердце еще часто ощущать стал. Тяжелым комом в груди висит. Иногда ком огненный. Иногда просто болит тихонечко. А иногда как прихватит, что думаешь вот-вот уже и все. И еще болячки по спине пошли. Печень не радуется. А волосы стали редкими и тонкими. И ногти ломаются. Все плохо, только хуй один, как и раньше стоит. Только он мне не нужен. Все равно мою девушку ебет кто-то другой. Ей сейчас не до меня. Она говорит: «Вот я тебя брошу. Ты все преодолеешь. Станешь великим писателем и так далее… И отыщешь меня где бы я не была». А я ей отвечаю: « Ты тогда мне не нужна уже будешь. В тебе же сперма будет. Чужая. Во рту и в пезде. Все нутро у тебя спермой будет накачено. И вся ты в сперме будешь. Зачем ты мне такая нужна? Я же тогда уже опущенным буду, если к тебе прикоснусь. Нет, потом ты мне не нужна будешь». Ну, мы еще потом поеблись. Потом чаю попили. Потом еще поеблись на прощание. И потом уже чаю не пили. И больше она мне не звонила. И не виделись мы. А я пошел в аптеку и виноводочный. Много ходил. Очень много. И туда и сюда. Стоп. Я же про сухарики начал. Я вообще, когда начинал писать про сухарики, даже не думал писать того, что я написал выше. Я хотел сказать, что сухарики я очень люблю. С супом. С чаем. Хрум-хрум. А теперь мне их нельзя. Так как они мне в десны врезаются. А из этого следует, что лишив человека какой-то главной возможности, например возможности любить, то это главное не минуемо потянет за собой все остальные, вплоть до самой казалось бы обыденной - есть сухарики. Большее тянет за собой меньшее…все остальное. Все остальное.

Сейчас 08:30 утра. Я виновен. Попытаюсь уснуть. Размышление продолжиться, когда проснусь.

08:42 не уснул. Лежу на спине с закрытыми глазами. Расслабленный. И просто ловлю всплывающие образы. Писька. Холодная. Мокрая. Моя. На ноге лежит. Хорошо бы ты ее взяла в рот. Решето для муки. Мука. Но решето по - моему еще не в муке. Абсолютно новое. Мука возникла после решета, как логическая образная последовательность. Значит еще хлеб никто не готовил. Девочка из больницы. Бомж с переломанными ребрами, которому она привиделась, потому что у него сотрясение мозга. А при сотрясении мозга яркие зрительные видения вполне возможны. Крем для рук. Снова член.

08:47. Ложусь спать. Уже окончательно. Возможно подрочу. Виновен.

Сейчас 17:33. Я уже час как проснулся. Плохо. Пробуждение было тяжелым. Снился волк. Или нет – собака. Да, именно собака. Она была неполной. Небольшая часть ее отсутствовала. И была еще женщина, которую я должен был спасти, но не спас, потому что не смог. Машины перегородили дорогу. И я не смог. Было жутко. Впрочем, по - другому и не бывает.
Слабость во всем теле. В руках. В ногах. Сил нет. Чувство холода и отвращения в животе и груди. Ком какой-то. Вчера засыпая в который раз твердо решил больше не колоться тетралгином с тропиком. Потому что иначе я очень скоро могу умереть. Действительно скоро. Не через несколько лет, а вот уже, возможно. Сейчас же снова все равно. И мысль вмазаться этим говном расценивается мной, как вполне приемлемая. Главное не пить. Ведь все начинается с того. Я напиваюсь и мне становиться похуй, чем вмазываться. Лишь бы, чем нибудь уколоться. Желание иглы. Пока я трезвый я могу себя контролировать.
Ты мне теперь снишься очень редко. И лицо твое расплывчато. И олицетворяешь ты собой абсолютное зло из возможных для меня. Хотя я все - равно засыпаю с мыслью о тебе и с надеждой увидеть тебя. Хотя бы так. Потому что увидеться с тобой, как – то иначе у меня все равно нет никакой возможности. Раньше ты мне снилась, даже когда мы спали вместе. Ты была во сне и была наяву. И это было прекрасно. И даже если сон случался кошмарным, я все равно ничего не терял, ведь проснувшись, я видел тебя живую. Спящую рядом и прижавшуюся ко мне. Такую беззащитную, светлую и мою. И я успокаивался. Я думал ад уже никогда не придет. Какая глупость!
Уколоться вечевой иглой. Эта мысль уже давно кружиться в моей голове. Это не проблема. В моем окружении есть ВИЧ инфецирванные. Я не редко колюсь с ними. Нужно только вмазаться одной иглой. Они поделятся. Они не жадные. Тогда телки не захотят со мной трахаться. Стоит только им сказать, что у меня ВИЧ и желание ебаться со мной у них сразу отпадет. Так я смогу сохранить себя. Сохранить свою душу, вернее то, что от нее осталось после твоего ухода. Для того, что бы завершить свою духовную программу. Полностью реализовать свой внутренний ад. Это важно.
Остается только один вопрос. Только один. Сделать это до того, как я допишу свой роман, или после? В любом случае - это важно. Если сократить срок. Колеса закрутятся гораздо быстрее. Механизм заработает с многократно увеличенной силой. Мне придется соображать быстрее. И есть шанс, что я успею.

18:03. Стало еще хуже. Чувство скорби в груди. Довольно четко ощущаемое.
Кстати на работу я сегодня не пошел. Забыл. Не беда – мир не умрет без еще одного грузчика. Недавно меня забирали в ГНК. По выходу с аптеки. Ничего не нашли. Шприц я успел скинуть. Но сейчас не об этом. Когда на вопрос «Кем работаешь?» я ответил «грузчиком». Парень, допрашивающий меня сказал, что что-то руки у меня не как у грузчика. Не похоже. Я сказал, что я только работаю грузчиком, а так я не грузчик. Этот парень, он что-то понял обо мне. Что-то увидел, такое, что не видят остальные. Он понял, что со мной нельзя, как со скотом. И со мной обращались не как со скотом. Ну, не совсем как. Он понял, что я не той масти. Странно.
Еще я думаю, что мы существуем в трех пространствах. Будущее, настоящее, прошлое. Именно в такой последовательности. Прошлое идет впереди. Оно во главе. Без прошлого ты никто. Поэтому люди, которые безвозмездно забывают прошедшее - обречены на бездуховность и тьму.
Запахло тухлой рыбой. Не могу определить источник.
Нужно писать роман. Пока написано только 30 страниц. Дальше текст не льется, так как я хочу. Что-то нарушилось во мне. Надломилось. Иссякло. Буквы не складываются в нужные слова. Слова в необходимые мне предложения. Это невыносимо. НЕ-ВЫ-НО-СИ-МО.

Душу ломит. Виновен. Ощущаю особенно хорошо.

18:47. Снял рубашку. Выпил чаю. Стало жарко. Хотел что-то сказать о любви и ненависти. О том, что это вечные чувства, на которых люди зарабатывают себе хорошую сносную жизнь. При том, что любви, как таковой в этом мире катастрофически мало. Влюбленных пар много, а любви что-то всем всегда не хватает. Потому что эти союзы – это просто приспособленчество. Им нужен партнер для жизни. Износив одного - они тут же находят нового. И когда износят этого, то выбросят и его, неминуемо заменив. Неминуемо. Но иначе человечество вымрет. Если бы все жили друг с другом по любви, по чести – нас бы давно не осталось. На земле было бы всего несколько счастливых пар. А остальные ходили бы врось и дрочили. Эти несколько настоящих и счастливых не смогли бы создать нравственно здоровое общество – их слишком мало. Они обречены на одиночество. И вымирание. Человеческая природа такова – что все мы обречены на бесчестие.

19:00. По - моему я заболел. Внутри меня какой-то вирус. Я чувствую небольшую температуру. Слегка поламывает кости. Состояние болезненное, как при начале гриппа. Но у меня так практически всегда, поэтому трудно сказать, что именно со мной происходит.
Боюсь, что потрахаюсь все - таки с какой нибудь шлюхой. Кроме тебя. Будучи под спидами, алкоголем, боклосаном или еще чем вполне бы мог. Не хочу, чтобы так произошло. Может и ты трахнулась, впервые после меня, будучи пьяной? Не буду повторять чужих ошибок. Уколоться вичевой иглой. Запах разложения усилился. Сильно пахнет. Воняет. Невыносимо.

19:58. Вспомнил девочку со светло русыми волосами. Продавщица в аптеке, в которой я целый год, порой по пять раз в день брал тропик с тетралгином и шприцы. Поразительно светлое и красивое личико. За целый год – это единственное хорошее, что я увидел. Мне было очень стыдно. Однажды я даже объяснился перед ней. Будучи очень пьяным. Что мне только из-за нее стыдно заходить в эту аптеку… Она только грустно улыбнулась в ответ. Стыдно. Стараюсь больше сам в аптеку не заходить. Эта девочка будет в моем романе. Хорошее лицо. Очень светлое и чистое. Хороших лиц мало. В основном лица пустые и безжизненные, как восковые маски, как это не банально звучит. По настоящему красивое, одухотворенное, живое лицо – большая редкость.
Кто-то позвонил. Услышал мой голос. Помолчал. И бросил трубку. Промелькнула мысль – не Ты ли? Хотя, нет. Глупо. Очень глупо.

20:25. Понял откуда шел запах разложения. В микволновке лежало мясо со вчерашнего дня. Испортилось. Выкинул падаль. Вымыл печь. Разморозил курицу. Поставил суп.

Уколоться вечевой иглой. Запах трупа. Виновен.








сунь хо
2011-08-02
10
5.00
2
но
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Откуда, главное, она взялась в три часа ночи на пустой дороге? Мы ехали так себе, можно сказать, гуляя; просто Леха как раз передавал мне косяк, и внимание на доли секунды нырнуло с дороги внутрь салона - на тлеющую папиросу. Поднимаю глаза обратно - а она уже там, просто тупо стоит прямо у нас на пути. И смотрит еще такая на нас, будто вглядывается. Я, конечно, бью в тормоз - но это мало что дало, только косяк упал на сиденье и дырку прожег. Очень неприятный звук был, целая череда звуков: сначала когда бампер ударил ее по ногам, потом - когда она перекатывалась по машине - капот, стекло (сразу же сетка трещин), крыша, да еще и заднее стекло. Тормозим и все никак не можем как будто сообразить, что делать, это от травы бывает такое - сознание так расширяется, что теряет центр и не может определиться, а чего вообще происходит. Потом дымок из-под меня поднялся и в чувство сразу привел; выскакиваем оба из машины и к ней - а она не просто лежит, а как-то трясет ее, что ли, я такого ни разу не видел. Пиздец, Леха говорит, основание черепа, мы ее это самое. А тишина - ну, ночь, сверчки поют, никого. По машине, конечно, как будто слон прошелся. Особенно неприятно, что кровь эта ее везде. Бля, а чего делать-то? Леха плечами пожимает. Ей уже все, говорит, может, минута осталась, он в этом понимает, не врач, конечно, но что-то такое близко. Съебывемся? Тачку к отцу в гараж? Были бы мы еще не накуренные, можно ж было бы всю эту хуйню с мусорами вытерпеть. А так - чего, в тюрьму, что ли, за не хуя делать? Тут у телки прямо из горла как кровь брызнула - целый фонтан - и она такая еще пару раз встряхнулась - и пиздец. Затихла. Ну, мы в тачку обратно прыгаем, и по газам. До отца ехать минут двадцать, гоним, такие, Леха прямо вслух молится, чтобы мусоров навстречу не было. А еще видно хуево через стекло - оно ж все как в паутине. Минут пять так проходит, может меньше - хуяк, фары навстречу. Врубаю дальний, чтобы ослепить мудака, может, не заметит, какой я весь помятый. И обана! Мигалочки мусорские сразу такие - хоп-хоп - типа, а ну, гаси-ка свой свет и вообще давай тормози. Нет! - это Леха уже орет, не останавливайся, жми давай, по хую все уже. И я чего-то затупил. Как даванул в пол, у меня ж два и пять движок, нас прямо прижало к сиденьям. Пролетаем мимо этих распиздяев, ну, они такие тоже, типа, за нами, с пробуксовкой - форд-фокус у них, кажется, был, не разглядел точно, моя-то тойотка покруче палюбасу. Слетаем с горочки, в поворот еле входим, аж шины поют. И мост впереди, через речку, а там, давно уже, дорога неровная, все ее чего-то никак сгладить не могли, столько лет. В зеркало глянул - эти пиндосы пока тока на самом верху. Притормаживаю. Трести, бля, реально начинает. И вдруг у меня руль в руках такой сам - хуяк - и полоборота в сторону. И тут я понимаю, что все, пиздец, слетеам нахуй, прощай, молодость и все остальное. Время еще, сука, такое медленное, тягучее становится. Типа вдох и выдох - как два уже разных дня. Себя вдруг становится так видно ясно-ясно - как чистейшее, глубочайшее море. И каждая капелька во мне наполняется смыслом. Вот оно что, типа, а я-то думал. Какое же это блаженство-то было - жить - а я и не знал ничего. Потом ударяемся в отбойник, вообще взлетаем и в опору моста, но
GW
2011-06-04
0
0.00
0
Верни мне мои очки!
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Глеб Василенко(GW)

Верни мне мои очки

Солнечный день. Улицы города были пленены людьми, лица которых были украшены самыми разнообразными и неповторимыми очками. Некоторые носили большие, другие маленькие. Кто-то гордился роскошностью и помпезностью своего аксессуара, а некто лишь довольствовался его скромностью. И даже бродяги, распластавшиеся под солнцем рядом с помойкой, могли похвастаться подобной роскошью. Вот только их очки не были столь прекрасны и индивидуальны. Это были старые, кем-то давно выброшенные очки, которые в своем нынешнем состоянии могли пригодиться только бродягам и никому более.
В гуще толпы можно было заметить невысокого, но очень обаятельного юношу, практически мальчишку. Звался он Кингом, кажется так. Его очки были не большими, но в тоже время и немалыми, и все же в них было нечто, чего не наблюдалось ни у остальных. Цвет. Это был цвет. Линзы были ярко РОЗОВОГО цвета. Все, кто замечали их, реагировали по-разному. Кто-то оборачивались, провожая Кинга взглядом, остальные улыбались в ответ, после чего быстро исчезали в толпе. Сквозь очки юноша видел блеск и контраст, который вряд ли видел кто-то еще. Он улыбался, когда замечал на горизонте то, чего не замечали другие, а если и замечали, то не придавали должного значения. Красота – вот, что заставляло юношу улыбаться еще и еще.
В это же время, где-то рядом была замечена девушка. Она имела довольно изысканное имя – Виктория, хотя сама вряд ли соответствовала его сущности. Линзы ее очков были абсолютно прозрачными. Они не отражали ничего, только пустоту ее глаз. Облечена она была в черный костюм, а взгляд ее целился ей под ноги. Шаги она делала размеренные, а ступала медленно, словно боялась делать следующий шаг. Извивающиеся под дуновениями ветра волосы девушки прикрывали часть ее лица, но она, казалось, ее это устраивало.
И вот, прямо перед глазами Кинга прошмыгнула птица. Она заставила его застыть в приятном изумлении на следить за ней, но он не прекращал идти в прежнем направлении. В этот миг Кинг и встретил Викторию. Их первая и уж точно не последняя встреча была не совсем приятной и даже осознанной. Волосы и прикованный к полу взгляд девушки мешали ей видать хоть что-либо перед собой, а Кинг все еще наблюдал за извивающейся птицей. Да, конечно же. Как это предсказуемо. Кинг и Виктория столкнулись друг с другом, и очки слетели с их глаз, упав на тротуар, по которому они шли. Странно, но без очков ни он, ни она в буквальном смысле ничего не видели. Прохожие, казалось, даже не заметили этой странности. А впрочем, быть может, это и не было странным? А что если в этом месте без очков никто не способен видеть? Видимо, все было именно так…
- Где же они? – суетливо бегала руками по асфальту Фиктория, пытаясь нащупать собственные очки.
Кинг вел себя абсолютно также. Между прочим, он оказался первым, кто сумел нащупать, чьи-то очки. Надев их на нос, он последовал прежним маршрутом, не предав особого значения произошедшим с ним изменениям. Хотя было странным, что прежние яркие цвета сменились черно-белыми, но Кинг подумал, будто это кратковременный побочный эффект после потери очков и очень скоро все расставится по своим местам.
Когда, наконец, отыскала свои очки Виктория, она сразу же заподозрила неладное. Но эти изменения, к счастью, были ей по душе. Она была приятно удивлена, увидев перед собой не серые багровые тона, а целую гамму неизвестных ей цветов и оттенков. Это полностью изменило ее мнение о мире. Виктория сразу же убрала с глаз так наскучившую и вечно мешавшую ей челку, после чего внимательно рассмотрела свой костюм и решила, что в нем слишком мало красок. Это заставило ее устремится в ближайший бутик и потратить деньги на целую гору платьев. Теперь, даже находясь в одиночестве, в крошечной примерочной, где ее никто не видел, она перестала чувствовать себя одинокой как прежде. Все произошедшее недавно заставило ее все чаще улыбаться, а вскоре и вовсе не убирать улыбку с лица. Глянув на свое отражение в зеркале, Виктория заметила очки, которые на самом деле принадлежали не ей. Она была изумлена. Ведь никогда не подозревала, что увидит мир за розовыми линцами…
- Платье вам подошло? – уныло произнесла консультантка, стоявшая по ту сторону раздевалки.
- Да, я беру его, - Виктория еще раз посмотрела на свое отражение и подарила ему воздушный поцелуй, после чего покинула раздевалку, дабы ее красоту сумела заметить не только она. – Правда красиво?
Виктория оглянулась вокруг. Реакция людей на ее внешность была разной. Кому-то платье очень нравилось, кто-то, видимо, пытался утаить это, но не многим это удавалось достаточно искусно.
- Расплатитесь за покупку, - печальным голосом произнесла консультантка, стоявшая рядом с Викторией, после чего поправила свои очки в черной оправе с абсолютно прозрачными линзами.
В образе представшей консультантки, Виктория увидела прежнюю себя. Сейчас этот образ казался ей чуждым, ведь она была уже совсем другой. Подумать только, что сумели сделать столь необычные очки с ней. Это было прекрасно. Виктория снова улыбнулась, расплатилась за покупки и покинула бутик, после чего устремилась домой.
Дома ее ждал теплый душ, вкусный обед и дневной сон. Ближе к вечеру девушка решила впервые в жизни покинуть дом в час сумерек. Прежде она никогда не могла себе позволить ничего подобного. Все это казалось ей безумием. В ее голове прежде вечно вились мысли, будто ночные улицы полны ублюдков, извращенцев и негодяев, которые только и рвутся заполучить ее. Но сейчас она думала иначе. Ей казалось, что было бы неплохо покинуть свою берлогу и увидеть нечто новое, а не приевшееся и давно распробованное блюдо множеством раз.
Закрывая входную дверь, Виктория встретила соседку. Стекла ее очков были затемнены настолько, что глаз ее не было видно вовсе.
- Привет, - с улыбкой обратилась Виктория. – Куда направляешься, Мила?
Посмотрев на Викторию, соседка закрыла за собой двери собственной квартиры и скромно ответила:
- Никуда.
Затем она снова открыла входную дверь и вернулась домой. Виктория только пожала плечами и устремилась прочь. Оказавшись на улице, она в очередной раз осенила свое лицо улыбкой и пошла вдоль тротуара. Наконец-то ее жизнь стала гармонична как никогда прежде.
Преодолев умеренным шагом один, затем другой квартал, Виктория оглянулась вокруг и заметила джаз-кафе прямо через дорогу. Она никогда прежде не слышала настоящего джаза! Подумать только. Прежде ее мало привлекала музыка, но сейчас она проявила бурный интерес.
Пройдя по зебре через дорогу, Виктория приблизилась кафе и, даже не задумываясь, вошла внутрь. Ей это показалось странным. Ведь прежде она хорошенько подумала бы, перед тем как пройти в место, которое она прежде не посещала. Это было вне зоны ее комфорта.
Приятная атмосфера внутри порадовала ее. Мужчины в пиджаках, а женщины в роскошных платьях. Это выглядело весьма респектабельно. Но музыка, которая исполнялась квартетом музыкантов была еще прекраснее. Звук контрабаса прекрасно сочетался со звуком саксофона и ударной установкой. Гитара, которая была еще более неотразима, чем остальные инструменты, и играла несравненную, гармонически и ритмически сложную соло партию.
Пройдя мимо дюжины столов, расположенных некоей паутинообразной структурой, Виктория заметила приятного парня, который с угрюмым лицом и в прозрачных очках, ее очках, сидел за крайним столом. Подойдя к нему, она обратилась прежде, чем он успел заметить ее:
- Можно?
- ДА, - хмуро произнес юноша и поднял глаза, сразу же заметив свои очки. – Стой! Это же мои очки!
- Правда? – удивилась Виктория. – Как странно, на вас я вижу свои очки. Быть может…
- ДА, ты украла их, - тон Кингда теперь был разъяренным. Он чуть ли не набросился на Викторию, которая вовремя отскочила назад и снова стала на месте.
- Простите, - она улыбнулась.
- Верни мне мои очки! – Кинг говорил настойчиво и уже тянулся к утраченным очкам, линзы которых были просто неотразимы в тусклом свете кафе.
- Никогда, - сказав эти слова, Виктория обеими руками взялась за очки, которые по праву принадлежали Кингу и отбежала на несколько шагов назад.
Рик рванул вслед за Викторией, которая тот час же закричала и все обратили на нее внимание. Не успел Кинг подобраться к ней достаточно близко, чтобы вернуть свои очки, как обе его руки обхватили мускулистые охранники кафе и вывели прочь. Когда они его бросили его на землю, он резко поднялся на ноги и рванул к двери, которую преградил мускулистый охранник. Кинг столкнулся с ним и попытался сбить его с ног, но противник оказался настолько устойчив, что без особого труда отбросил его назад.
- Черт! – возмутился Кинг. – Как это могло произойти. Как мир несправедлив.
И вдруг он задумался над своими поступками. Он подумал, что сейчас мыслит совсем иначе. Прежде он осознавал только то, что новые очки неспособны показать ему всю палитру цветов этого мира, но теперь он начал понимать, что это нечто большее. Его мысли, движения, реакции на ситуации уже не были прежними. Теперь он казался совершенно другим человеком и эти перемены его не нравились. Они были для него противны. Ему казалось это ужасным и совсем несправедливым. Ярость охватывала его сердце, а руки тряслись от неутолимой жажды вернуть прежние очки.
- Это несправедливо!!! – закричал в очередной раз Кинг, пнув ногой подвернувшийся под ногу мусорный бак.
- Полегче, парень, - грубым голосом произнес охранник, поправив свои абсолютно черные очки.
- Кому как не тебе знать о несправедливости! Тайна, за который скрыта твоя душа не позволяет тебе действовать так, как желал бы ты сам. Я имел все, но теперь не имею ничего!!! Это реальный мир.
После этих слов Кинг чуть ли не расплакался.
- Хочешь об этом поговорить? – вдруг заговорил охранник и снял свои абсолютно черные очки, в скором времени сменив их на совершенно другие. Удивительно! Очки, которые надел охранник оказались абсолютно розовыми, еще более розовыми, нежели прежние очки Кинга, которые теперь с гордостью носит Виктория.
- Что?! – Кинг застыл в изумлении. Он не ожидал подобного поворота событий. – Как?
- Что, как я сменил очки? – охранник произнес эти слова с легкой ухмылкой. – Очень просто, я руковожу своими глазами, а не они мной.
- Как? – Кинг был в замешательстве.
- У меня много очков и я понимаю каждого, именно поэтому я хранитель…
- Какой еще хранитель?! – Кинг глядел на представшего пред ним человека, словно тот был безумцем. – Ты ведь всего-навсего охранник. Возомнил тоже мне)
- Эх, а я ведь всех понимаю, - улыбнулся охранник. В его тоне звучал некий намек, но какой Кинг все еще не понимал.
- Эх, - вздохнул Кинг, затем качнул головой. – Допустим ты хранитель. Хранитель чего? Этого жалкого Джаз кафе? Неужели это то, о чем ты мечтал всю свою жизнь. Неужели это так?! Ты ведь должен был заниматься чем-то настоящим, а не этой дрянью…
Охранник как и прежде был невозмутим. Он вздохнул и добавил:
- Знаешь, если я сейчас одену такие же очки как у тебя, я тебя пойму.
В этот миг охранник извлек из внутреннего кармана куртки очки, линзы которых были прозрачны настолько, насколько это было вообще возможно. Одев очки, хранитель наигранно улыбнулся, после чего продолжил:
- Теперь я тебя понимаю. Ты думаешь, что жизнь несправедлива, что она нелепа, глупа, бессмысленна.
- Да, раньше мне так не казалось, с прежними очками. Ты раскрыл мне глаза. В процессе того, как ты меняешь очки, я понял, что прежде жил в иллюзиях. Как ты. Меняя очки, ты меняешь иллюзию, и только те очки, которые на тебе сейчас отражают твою истинную сущность…
Кингу казалось, что излагает мысли как самый настоящий академик.
- Кто знает, - хранитель улыбнулся и отошел от двери, из которой мигом позже вышла Виктория. Она улыбалась как прежде и вдруг остановила взгляд на Кинге, который в свою очередь глядел на нее.
- Ты… тот парень? – растерянно спросила Виктория.
- Да, - кивнул Кинг, затем подошел к ней поближе.
Хранитель в это время наблюдал за ними с еле заметной улыбкой на лице.
- Прости меня, - сказала Виктория, прикоснувшись левой рукой к оправе очков, которые когда-то принадлежали Кингу. – Я должна была вернуть тебе твои очки, но я испугалась. Мне было страшно…
- Ты боялась потерять иллюзию, которую так просто получила, - продолжил Кинг.
- Нет, - сразу же среагировала Виктория. – Я боялась снова вернутся в ту иллюзию, которая была со мною прежде.
- Погоди, - остановил ее Кинг. – Но ведь это я всю свою жизнь жил в иллюзии. Не может быть, чтобы и ты жала в ней. Ты жила в реальном мире, а я…
- Погоди, я думала, что жила в реальном мире, но теперь я поняла, что это было не так. Реальность оказалась не такой плачевной, как я раньше представляла. Твои очки отражают реальность таковой, какова она на самом деле есть…
- Все как раз наоборот! – продолжал твердить свое Кинг, затем он повернулся к молчаливому хранителю и добавил: - Ведь я жил в иллюзии, а теперь я в реальности. Это большая разница!
Хранитель задумался, после чего ответил:
- Не вижу никакой разницы, - он мог только пожать плечами.
- Как это! – возмутился Кинг. – Я окончательно запутался.
- Я тоже, - сразу же подхватила Виктория, и, подобно Кингу, устремила взгляд в сторону хранителя.
- Чувство реальности такая же иллюзия, как отсутствие этого чувства. Носите такие очки, какие покажутся вам удобнее остальных.
Сразу после этих слов хранитель испарился в воздухе. От него остался один только дым, но и он вскоре иссяк.
- Кажется, теперь я понял!
Сказав это, Кинг искренне улыбнулся и линзы его очков внезапно переменились. Прозрачность исчезла, но появилась самый розовый из всех розовых оттенков цвет.
- Я тоже поняла! – произнесла Виктория и поправила очки, которые когда-то принадлежали Кингу, но все было иначе. Ведь Кингу больше нечего было печалиться. У него были точно такие же очки, которым он был рад не меньше чем предыдущим…
О том, что происходило дальше, можно только догадываться, но это будущее уж точно было самым розовым и ярким будущим во всем мире…
GW
2011-06-04
0
0.00
0
Верни мне мои очки!
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Глеб Василенко(GW)

Верни мне мои очки

Солнечный день. Улицы города были пленены людьми, лица которых были украшены самыми разнообразными и неповторимыми очками. Некоторые носили большие, другие маленькие. Кто-то гордился роскошностью и помпезностью своего аксессуара, а некто лишь довольствовался его скромностью. И даже бродяги, распластавшиеся под солнцем рядом с помойкой, могли похвастаться подобной роскошью. Вот только их очки не были столь прекрасны и индивидуальны. Это были старые, кем-то давно выброшенные очки, которые в своем нынешнем состоянии могли пригодиться только бродягам и никому более.
В гуще толпы можно было заметить невысокого, но очень обаятельного юношу, практически мальчишку. Звался он Кингом, кажется так. Его очки были не большими, но в тоже время и немалыми, и все же в них было нечто, чего не наблюдалось ни у остальных. Цвет. Это был цвет. Линзы были ярко РОЗОВОГО цвета. Все, кто замечали их, реагировали по-разному. Кто-то оборачивались, провожая Кинга взглядом, остальные улыбались в ответ, после чего быстро исчезали в толпе. Сквозь очки юноша видел блеск и контраст, который вряд ли видел кто-то еще. Он улыбался, когда замечал на горизонте то, чего не замечали другие, а если и замечали, то не придавали должного значения. Красота – вот, что заставляло юношу улыбаться еще и еще.
В это же время, где-то рядом была замечена девушка. Она имела довольно изысканное имя – Виктория, хотя сама вряд ли соответствовала его сущности. Линзы ее очков были абсолютно прозрачными. Они не отражали ничего, только пустоту ее глаз. Облечена она была в черный костюм, а взгляд ее целился ей под ноги. Шаги она делала размеренные, а ступала медленно, словно боялась делать следующий шаг. Извивающиеся под дуновениями ветра волосы девушки прикрывали часть ее лица, но она, казалось, ее это устраивало.
И вот, прямо перед глазами Кинга прошмыгнула птица. Она заставила его застыть в приятном изумлении на следить за ней, но он не прекращал идти в прежнем направлении. В этот миг Кинг и встретил Викторию. Их первая и уж точно не последняя встреча была не совсем приятной и даже осознанной. Волосы и прикованный к полу взгляд девушки мешали ей видать хоть что-либо перед собой, а Кинг все еще наблюдал за извивающейся птицей. Да, конечно же. Как это предсказуемо. Кинг и Виктория столкнулись друг с другом, и очки слетели с их глаз, упав на тротуар, по которому они шли. Странно, но без очков ни он, ни она в буквальном смысле ничего не видели. Прохожие, казалось, даже не заметили этой странности. А впрочем, быть может, это и не было странным? А что если в этом месте без очков никто не способен видеть? Видимо, все было именно так…
- Где же они? – суетливо бегала руками по асфальту Фиктория, пытаясь нащупать собственные очки.
Кинг вел себя абсолютно также. Между прочим, он оказался первым, кто сумел нащупать, чьи-то очки. Надев их на нос, он последовал прежним маршрутом, не предав особого значения произошедшим с ним изменениям. Хотя было странным, что прежние яркие цвета сменились черно-белыми, но Кинг подумал, будто это кратковременный побочный эффект после потери очков и очень скоро все расставится по своим местам.
Когда, наконец, отыскала свои очки Виктория, она сразу же заподозрила неладное. Но эти изменения, к счастью, были ей по душе. Она была приятно удивлена, увидев перед собой не серые багровые тона, а целую гамму неизвестных ей цветов и оттенков. Это полностью изменило ее мнение о мире. Виктория сразу же убрала с глаз так наскучившую и вечно мешавшую ей челку, после чего внимательно рассмотрела свой костюм и решила, что в нем слишком мало красок. Это заставило ее устремится в ближайший бутик и потратить деньги на целую гору платьев. Теперь, даже находясь в одиночестве, в крошечной примерочной, где ее никто не видел, она перестала чувствовать себя одинокой как прежде. Все произошедшее недавно заставило ее все чаще улыбаться, а вскоре и вовсе не убирать улыбку с лица. Глянув на свое отражение в зеркале, Виктория заметила очки, которые на самом деле принадлежали не ей. Она была изумлена. Ведь никогда не подозревала, что увидит мир за розовыми линцами…
- Платье вам подошло? – уныло произнесла консультантка, стоявшая по ту сторону раздевалки.
- Да, я беру его, - Виктория еще раз посмотрела на свое отражение и подарила ему воздушный поцелуй, после чего покинула раздевалку, дабы ее красоту сумела заметить не только она. – Правда красиво?
Виктория оглянулась вокруг. Реакция людей на ее внешность была разной. Кому-то платье очень нравилось, кто-то, видимо, пытался утаить это, но не многим это удавалось достаточно искусно.
- Расплатитесь за покупку, - печальным голосом произнесла консультантка, стоявшая рядом с Викторией, после чего поправила свои очки в черной оправе с абсолютно прозрачными линзами.
В образе представшей консультантки, Виктория увидела прежнюю себя. Сейчас этот образ казался ей чуждым, ведь она была уже совсем другой. Подумать только, что сумели сделать столь необычные очки с ней. Это было прекрасно. Виктория снова улыбнулась, расплатилась за покупки и покинула бутик, после чего устремилась домой.
Дома ее ждал теплый душ, вкусный обед и дневной сон. Ближе к вечеру девушка решила впервые в жизни покинуть дом в час сумерек. Прежде она никогда не могла себе позволить ничего подобного. Все это казалось ей безумием. В ее голове прежде вечно вились мысли, будто ночные улицы полны ублюдков, извращенцев и негодяев, которые только и рвутся заполучить ее. Но сейчас она думала иначе. Ей казалось, что было бы неплохо покинуть свою берлогу и увидеть нечто новое, а не приевшееся и давно распробованное блюдо множеством раз.
Закрывая входную дверь, Виктория встретила соседку. Стекла ее очков были затемнены настолько, что глаз ее не было видно вовсе.
- Привет, - с улыбкой обратилась Виктория. – Куда направляешься, Мила?
Посмотрев на Викторию, соседка закрыла за собой двери собственной квартиры и скромно ответила:
- Никуда.
Затем она снова открыла входную дверь и вернулась домой. Виктория только пожала плечами и устремилась прочь. Оказавшись на улице, она в очередной раз осенила свое лицо улыбкой и пошла вдоль тротуара. Наконец-то ее жизнь стала гармонична как никогда прежде.
Преодолев умеренным шагом один, затем другой квартал, Виктория оглянулась вокруг и заметила джаз-кафе прямо через дорогу. Она никогда прежде не слышала настоящего джаза! Подумать только. Прежде ее мало привлекала музыка, но сейчас она проявила бурный интерес.
Пройдя по зебре через дорогу, Виктория приблизилась кафе и, даже не задумываясь, вошла внутрь. Ей это показалось странным. Ведь прежде она хорошенько подумала бы, перед тем как пройти в место, которое она прежде не посещала. Это было вне зоны ее комфорта.
Приятная атмосфера внутри порадовала ее. Мужчины в пиджаках, а женщины в роскошных платьях. Это выглядело весьма респектабельно. Но музыка, которая исполнялась квартетом музыкантов была еще прекраснее. Звук контрабаса прекрасно сочетался со звуком саксофона и ударной установкой. Гитара, которая была еще более неотразима, чем остальные инструменты, и играла несравненную, гармонически и ритмически сложную соло партию.
Пройдя мимо дюжины столов, расположенных некоей паутинообразной структурой, Виктория заметила приятного парня, который с угрюмым лицом и в прозрачных очках, ее очках, сидел за крайним столом. Подойдя к нему, она обратилась прежде, чем он успел заметить ее:
- Можно?
- ДА, - хмуро произнес юноша и поднял глаза, сразу же заметив свои очки. – Стой! Это же мои очки!
- Правда? – удивилась Виктория. – Как странно, на вас я вижу свои очки. Быть может…
- ДА, ты украла их, - тон Кингда теперь был разъяренным. Он чуть ли не набросился на Викторию, которая вовремя отскочила назад и снова стала на месте.
- Простите, - она улыбнулась.
- Верни мне мои очки! – Кинг говорил настойчиво и уже тянулся к утраченным очкам, линзы которых были просто неотразимы в тусклом свете кафе.
- Никогда, - сказав эти слова, Виктория обеими руками взялась за очки, которые по праву принадлежали Кингу и отбежала на несколько шагов назад.
Рик рванул вслед за Викторией, которая тот час же закричала и все обратили на нее внимание. Не успел Кинг подобраться к ней достаточно близко, чтобы вернуть свои очки, как обе его руки обхватили мускулистые охранники кафе и вывели прочь. Когда они его бросили его на землю, он резко поднялся на ноги и рванул к двери, которую преградил мускулистый охранник. Кинг столкнулся с ним и попытался сбить его с ног, но противник оказался настолько устойчив, что без особого труда отбросил его назад.
- Черт! – возмутился Кинг. – Как это могло произойти. Как мир несправедлив.
И вдруг он задумался над своими поступками. Он подумал, что сейчас мыслит совсем иначе. Прежде он осознавал только то, что новые очки неспособны показать ему всю палитру цветов этого мира, но теперь он начал понимать, что это нечто большее. Его мысли, движения, реакции на ситуации уже не были прежними. Теперь он казался совершенно другим человеком и эти перемены его не нравились. Они были для него противны. Ему казалось это ужасным и совсем несправедливым. Ярость охватывала его сердце, а руки тряслись от неутолимой жажды вернуть прежние очки.
- Это несправедливо!!! – закричал в очередной раз Кинг, пнув ногой подвернувшийся под ногу мусорный бак.
- Полегче, парень, - грубым голосом произнес охранник, поправив свои абсолютно черные очки.
- Кому как не тебе знать о несправедливости! Тайна, за который скрыта твоя душа не позволяет тебе действовать так, как желал бы ты сам. Я имел все, но теперь не имею ничего!!! Это реальный мир.
После этих слов Кинг чуть ли не расплакался.
- Хочешь об этом поговорить? – вдруг заговорил охранник и снял свои абсолютно черные очки, в скором времени сменив их на совершенно другие. Удивительно! Очки, которые надел охранник оказались абсолютно розовыми, еще более розовыми, нежели прежние очки Кинга, которые теперь с гордостью носит Виктория.
- Что?! – Кинг застыл в изумлении. Он не ожидал подобного поворота событий. – Как?
- Что, как я сменил очки? – охранник произнес эти слова с легкой ухмылкой. – Очень просто, я руковожу своими глазами, а не они мной.
- Как? – Кинг был в замешательстве.
- У меня много очков и я понимаю каждого, именно поэтому я хранитель…
- Какой еще хранитель?! – Кинг глядел на представшего пред ним человека, словно тот был безумцем. – Ты ведь всего-навсего охранник. Возомнил тоже мне)
- Эх, а я ведь всех понимаю, - улыбнулся охранник. В его тоне звучал некий намек, но какой Кинг все еще не понимал.
- Эх, - вздохнул Кинг, затем качнул головой. – Допустим ты хранитель. Хранитель чего? Этого жалкого Джаз кафе? Неужели это то, о чем ты мечтал всю свою жизнь. Неужели это так?! Ты ведь должен был заниматься чем-то настоящим, а не этой дрянью…
Охранник как и прежде был невозмутим. Он вздохнул и добавил:
- Знаешь, если я сейчас одену такие же очки как у тебя, я тебя пойму.
В этот миг охранник извлек из внутреннего кармана куртки очки, линзы которых были прозрачны настолько, насколько это было вообще возможно. Одев очки, хранитель наигранно улыбнулся, после чего продолжил:
- Теперь я тебя понимаю. Ты думаешь, что жизнь несправедлива, что она нелепа, глупа, бессмысленна.
- Да, раньше мне так не казалось, с прежними очками. Ты раскрыл мне глаза. В процессе того, как ты меняешь очки, я понял, что прежде жил в иллюзиях. Как ты. Меняя очки, ты меняешь иллюзию, и только те очки, которые на тебе сейчас отражают твою истинную сущность…
Кингу казалось, что излагает мысли как самый настоящий академик.
- Кто знает, - хранитель улыбнулся и отошел от двери, из которой мигом позже вышла Виктория. Она улыбалась как прежде и вдруг остановила взгляд на Кинге, который в свою очередь глядел на нее.
- Ты… тот парень? – растерянно спросила Виктория.
- Да, - кивнул Кинг, затем подошел к ней поближе.
Хранитель в это время наблюдал за ними с еле заметной улыбкой на лице.
- Прости меня, - сказала Виктория, прикоснувшись левой рукой к оправе очков, которые когда-то принадлежали Кингу. – Я должна была вернуть тебе твои очки, но я испугалась. Мне было страшно…
- Ты боялась потерять иллюзию, которую так просто получила, - продолжил Кинг.
- Нет, - сразу же среагировала Виктория. – Я боялась снова вернутся в ту иллюзию, которая была со мною прежде.
- Погоди, - остановил ее Кинг. – Но ведь это я всю свою жизнь жил в иллюзии. Не может быть, чтобы и ты жала в ней. Ты жила в реальном мире, а я…
- Погоди, я думала, что жила в реальном мире, но теперь я поняла, что это было не так. Реальность оказалась не такой плачевной, как я раньше представляла. Твои очки отражают реальность таковой, какова она на самом деле есть…
- Все как раз наоборот! – продолжал твердить свое Кинг, затем он повернулся к молчаливому хранителю и добавил: - Ведь я жил в иллюзии, а теперь я в реальности. Это большая разница!
Хранитель задумался, после чего ответил:
- Не вижу никакой разницы, - он мог только пожать плечами.
- Как это! – возмутился Кинг. – Я окончательно запутался.
- Я тоже, - сразу же подхватила Виктория, и, подобно Кингу, устремила взгляд в сторону хранителя.
- Чувство реальности такая же иллюзия, как отсутствие этого чувства. Носите такие очки, какие покажутся вам удобнее остальных.
Сразу после этих слов хранитель испарился в воздухе. От него остался один только дым, но и он вскоре иссяк.
- Кажется, теперь я понял!
Сказав это, Кинг искренне улыбнулся и линзы его очков внезапно переменились. Прозрачность исчезла, но появилась самый розовый из всех розовых оттенков цвет.
- Я тоже поняла! – произнесла Виктория и поправила очки, которые когда-то принадлежали Кингу, но все было иначе. Ведь Кингу больше нечего было печалиться. У него были точно такие же очки, которым он был рад не меньше чем предыдущим…
О том, что происходило дальше, можно только догадываться, но это будущее уж точно было самым розовым и ярким будущим во всем мире…
сунь хо
2011-05-19
20
5.00
4
Превращение
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  У Кафки человек просыпается утром и обнаруживает, что превратился в жука. Я был в этом ёбанном хранилище где-то полторы минуты, ну может, минуту сорок, и, конечно, слышал, что наверху не все как надо. Но меня нормально штырило от дневной дозы, да и ситуация не настаивала на безусловной самоотчетности, так что я как-то и не особо обращал на что-то внимание. И все же я удивился, когда выскочил в зал. Макс уже валялся у стеклянных дверей на улицу, абсолютно мертвый, а двери то отъезжали в стороны, то снова сходились, почти до предела, окровавленная кисть моего лучшего друга не давала им совсем сомкнуться. Как будто веки человека, в недоумении смаргивающего, - если это снять, как делает Джон Ву. Абдул вообще был уже не при делах. Насколько это справедливо сказать о человеке практически без головы. Охранник, отстреливший ему не лучшую часть тела из помповика, валялся тут же, его завалил Джо, тоже раненый и с каким-то странным, будто потерянным выражением на лице - точнее с лицом, словно увидевшим такое, с чем еще никому из смертных не приходилось иметь дела - теперь ковылявший ко мне, хромая, припадая на ногу в разорванной штанине. Оставляя - шлеп, еще раз шлеп - кровавые следы. Потом, все потом, прошептал Джо, принимая у меня одну из четырех сумок, забитых пачками этих чертовых денег. Не очень понятно, как я расслышал его шепот. Эти телки на полу выли, как будто они не самки человека, а какие-то тюленихи. Что Макс? Пиздец, походу. Валим. Ну, затем мы ломанулись на улицу. Еще секунды - и мы и багаж в Mazde, и Даррелл стартует.
В старом Кентербери такие узкие улочки, что только наш добрый Даррелл и может на восьмидесяти милях в час, насвистывая, улепетывать нахуй со сцены. Ни воя сирен, ничего вообще, тишина. Через десять минут он чуть сбросил скорость. Потом мы вынырнули на трассу и встроились в вечерний поток из Лондона.
Тут Джо вдруг как начнет стонать: видимо, шок отпустил. Смотрю - а у него - ебать! - кость из ноги торчит, и кровь, сука, прямо течет, аж лужа уже на полу. Даррелл глянул на меня в зеркало - а я на него. Да все понятно, ёбта. Мы же все знали, на что идем. Ребята, мычит, весь белый, Джо, тока сразу, ладно? Заебался я уже мучиться в этой жизни. И давайте скорее где-нибудь, а то я ваще пиздец, не могу больше. Тут - хоба - как раз лесок слева по курсу. Ну, причаливаем. Даррелл съезжает на проселок, впереди, где-то вообще далеко, мирные такие огоньки - деревня. Встали. Ты сам? - это Даррелл меня спрашивает. Да. Он мне помог вытащить Джо на воздух, прямо здесь, в кустах, как волчонка, его и положили. Давай недолго. Даррелл, сука, спокойный такой вечно. Как бы и не живет совсем. А может, и наоборот. Джо лежит, дышит тяжело, в небо уставился. Небо? Фиолетовое было. Не вполне, то есть, черное. Уже звездочки появились первые. Луны - нет, не было, хуй его знает, я как-то за этими календарями не сказать, что слежу. Джо мне руку сжал - пальцы у него, кстати, пиздец уже, я таких ледяных ни у кого раньше не это самое. Давай, братишка, шепчет. А то не успеете. А глаза не закрывает, все в небо смотрит. Ну, в общем, в голову я его. Из моего Хеклера. И еще раз, зачем уж, не знаю. Хуй знает. Привычка, что ли? Пиздец, короче.
Темнеет вокруг, мягко так, приглушая окрестности. Умиротворяя землю, уставшую от целого дня забот и нас, ёбнутых и пизданутых от души, только зря царапающих ее прекрасную кожу. Иду на огоньки Mazdы, ступаю по мху и прямо плачу почти. Вылезаю, наконец. Подхожу.
В этот момент Даррелл и стреляет в меня.
неграмотный скунс™
2011-03-28
0
0.00
0
Служебка
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Директору регионального центра "Память"
Не
заместителя директора центра "Память"

Служебная записка-отчет

В связи с не добросовестным отношением наших сотрудников, произошли негативные действия на территории нашего центра, которые категорически осложняют работу нашего персонала. Дабы избежать в дальнейшем похожих ситуаций и исправления критического положения нашего центра предлагаю осуществить следующие меры:
1. Произвести тщательный аттестационный инструктаж пользователей центра: "по обеспечению (минимальной) безопасности и недопущения отрицательных искажений".
2. Задействовать сотрудников отдела безопасности и отдела попутного производства, в производство и обеспечение пользователей, средствами информационной безопасности
3. На всех уровнях доступа обеспечить контроль безопасности, а так же проверить уровень доступа к информации сотрудников в соответствии занимаемых должностей.
4. Проверить всех сотрудников на причастность к возникновению критической ситуации в центре и пособничестве сих действий
5. Произвести аудит и оценку действий сотрудников безопасности
6. Ограничить доступ к поврежденной информации с перенесением ее в безопасную среду, для последующего экспертного анализа характера повреждений, с последующим внесением корректировок из резерва, с последующим введением в эксплуатацию
7. Сектора представляющие наибольшую опасность ограничить, и исследовать на наличие активности, и выявление технологии реорганизации.
8. Для нейтрализации несанкционированных внешних подключений с установленных источников, применять обратно-реорганизационную систему подключаемой стороны.
9. Установить режимы работы обще-пользовательских систем в положения "РАДОСТЬ" "СЧАСТЬЕ".
10. Лиц причастных к несанкционированному изменению информации других пользователей в целях разрущения "центра", переместить в отдельные блоки для последующей индивидуальной работы имеющей воспитательные средства, с применением тех же техник, приемов и методов указанных лиц, с целью дальнейшего недопущения к обще-информационным системам.

Так же прошу произвести оценку правильности действий и рационального использования ресурсов, сотрудников высшего уровня доступа
ash
2010-09-29
0
0.00
0
Дом и Секретный Кондом
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Дом был очень старым, и похожим на деда. Он стоял и кряхтел, фыркал и пыжился на завалинке леса. Мимо него пролетали гуси и мухи старались половчее приземлиться на подоконник и подремать благородно, подставив свои крылатые дирижабли солнечному свету.

- «Подвинься старуха»,- бухтела одна муха другой наглой мухе, которая развалилась на добрую половину подоконника и яростно грызла сахар из пластикового подстаканника.

Наглая муха нисколько не среагировала на требования потенциальной соседки за что получила от последней очень нехуёвую пиздюлину от которой потеряла ориентацию в пространстве и истерично махая крылами с размаху хуйнулась в бочку с нитроглицерином.

- «От жеж, блять…» - всё что успела сказать на прощание наглая муха.

Но в целом со стороны всё выглядело очень даже чинно и пристойно.

Дед вышел из похожего на самого себя старого дома, вынул какую-то хрень из кармана и закурил, запивая дым пластиковым подстаканником. Захрустели кости молодого барашка яростно мочившегося в кактусовой роще, зарядку надо делать, молодой барашек и не надо мочиться в кактусовой роще, ты же прекрасно знал, что в период миграции нереста нельзя вести себя столь нагло. А ты вместо того, что бы сныкаться в норе весёлого и неутомимого кролика, отважно ссышь прямо на глаза у изумлённой публики, вот теперь скажи мне, молодой барашек, что тебе за это полагается сделать? Да, да, отважный молодой барашек, ты знаешь, что теперь с тобой будет, вот уже я слышу, я слышу, как идёт радостный прыгучий и неутомимый кролик, да, да … он сделает с тобою, то чего ты так давно боялся. Прощай, молодой и безрассудный барашек, ты не первый, но и не последний.


Дед докурил пластиковый подстаканник, спрятал какую-то хрень в карман, расставил грибной полигон многоцелевого использования. Мухи, которые грелись на подоконниках при таких раскладах мгновенно стали свиньёй и затопали, зашагали с песней удалой строевым шагом марш вокруг дома в сторону противоположную от. С этого момента начинается знаменитая история удалого, лесного хрюка.

А дед в это время семимильными прыжками гнался за безнадёжным волнистым хорьком, без остановок на красный сигнал и хамовитое мигания дальним светом. Расставляя свои широкие панталоны на подтяжках, словно паруса алого цвета для той единственно, которая еще не разучилась читать бумажные книжки в целлофановой обёртке, природоведение 7 класс, вторая четверть. Но мы про это уже ничего не знаем. Однако если спросить Мурзу Короедова, то он скажет вам где спрятаны небесно-голубого цвета перламутровые сундучки с волшебными Кондонами в которых всем удобно и комфортно, и носить их можно целый день не снимая, от этого радость безграничная и счастье.
Night_Mare
2010-09-05
20
5.00
4
«НАМ ВСЕМ ПИЗДЕЕЕЦ!!!»
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
 

Издавна у них повелось: встретившись, мудрый Сунь Хо и многознающий Ночной Кошмар любили вести неспешные беседы обо всём на свете – от соседки Светы (реже) до ледяного ядра летящей мимо кометы, за устройство мира, за переустройство мира, и просто за мир во всём мире. Копья в спорах не ломали, из уважения, да и вообще - какое, нафиг, оружие в научных диспутах? Потому-то истина так и пёрла, буквально через слово, обильная и ничем не стесняемая, и каждый старался делиться с товарищем чем только мог – от герметических знаний до цен на чёрном рынке.

В этот раз темой оказался парусный флот.

- Ну, вот хоть этот, трехмачтовый… - начал Найтмар.
- Фрегат, – уточнил Сунь Хо.
- Или, скажем, бриг?.. – Ночной Кошмар почти не умел плавать, зато картинки перед его внутренним взором возникали тут же, по поводу и просто так, в деталях, цветами яркие… жуткие, смешные чуть чаще, короче – всякие.

…стрёмного вида трёхмачтовая лохань, порывы ветра машут драным такелажем, на корме доска с корявой надписью «БРИГЪ» и непременные матросские подштанники белеют ближе к правому борту…

…мрачные тучи непричёсанными космами нависали прямо над мачтой со всеми её реями и клотиком, вороньим гнездом и матросом в нём, что уже целый час лупит глаз сквозь ливень и прочие отходы непогоды…

…так ничего себе нормальные волны резвятся на свободной от корабля поверхности… «Белые барашки, кораблик вверх тормашками, игрушки у барашков – шлюпка, плот и деревяшки»

- Фрегат, именуемый «Бриг». На самой высокой мачте у них была бочка…
- «Воронье гнездо» называлась, для специального глазастого вперёдсмотрящего.
- Он пристально всматривался в горизонт и искал чёрные паруса. Завидев на горизонте чёрные паруса, он глубоко вздыхал, перегибался через край бочки, прикладывал ладони рупором ко рту и грустно кричал вниз:

«Н А М В С Е М П И З Д Е Е Е Ц!!!»


Быть имело место это где-то в середине лета
Дым, жара, и нам казалось – вот начало Конца Света…

04 сентября 2010 г.
Москва

Василенко Глеб
2010-08-03
0
0.00
0
Сказка о единороге
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Арн, молодой, но уже опытный охотник, был медлителен в своих движениях, ибо уже более получаса наблюдал за жертвой, явившейся в пределах лесной поляны, которую освещали теплые солнечные лучи и окружала не одна и даже не две, а целая дюжина густых рощ. Неподалеку, совсем рядом, между деревьев, среди крон густого кустарника и располагался охотник. Его выдавал только наконечник стрелы, сверкающий солнечными лучами. Лук Арна был изогнут до предела, а натянутая словно нить тетива растирала пальцы охотника докрасна.
С тех пор как на лесной поляне, куда была направлена стрела, явился белый единорог, Арн был в напряжении. А вот мифическое животное утопало в беспечности. Утонченные движения единорога были совершенны, а извивающаяся грива излучала приятный голубой свет из множеств частичек, окружавших единорога. Арн неустанно наблюдал за мифическим животным. Проходили минуты, секунды, мгновения, но Арн несмотря ни на что оставался неподвижным. И когда наконец животное замерло, он хитро улыбнулся и спустил тетиву. Рассекая ветер, стрела мчала в сторону единорога и в скором времени вонзилась в бок животного, которое панически заржало и бросилось наутек. Последовала вторая стрела, пронзив заднюю лапу зверя, который продолжал бороться за свою жизнь, хромая на трех ногах и истекая кровью. Проскакав еще не более десятка метров, единорог обессилел и упал на неповрежденный бок, заржав последний раз.
Обрадовавшись, Арн покинул засаду, выдав свой истинный облик. Он был уверенн в себе и полностью бесстрастен, когда приближался к жертве, но как только глянул в глаза единорога, не выдержал. Жалость посетила его душу и ничего поделать с этим он уже не мог, хотя прекрасно помнил то, что говорил ему отец, предводитель одного из величайших кланов колдунов: хочешь стать истинным магом, убей единорога и отбери волшебный рог. Арн убеждал себя, что все делает правильно, но жалость продолжала терзать его и когда он присел на колени с острым клинком в руках, который мигом ранее изъял из ножен на поясе, дабы отсечь голову животного, а затем отобрать рог, он не выдержал. Прекрасное животное, грива которого извивалась под потоками ласкового ветра, искренне смотрело ему в глаза и молило о пощаде, что даже хладнокровный палач помиловал бы его. Что уж говорить об обычном, пусть даже хорошем охотнике, который воле не воле, но испытывает массу человеческих чувств. Он просто не мог произвести последнее, решающее движение. Голубой свет, окутавший единорога не становился тусклее, вопреки предсмертной агонии животного.
- Да что же ты за животное такое?! - плачевно выговорил Арн. - Я же столько лет охочусь, но никогда ничего подобного не испытывал к добыче. Это несправедливо! Я должен изъять этот рог! Должен! Я ведь будущий колдун!
- Действуй! - сказал голос из ниоткуда. - Ты ведь хочешь стать волшебником!..
- Кто это говорит? - оглянулся Арн.
- Я часть твоего сознания, - продолжал уже знакомый голос.
- Постой, неужели магия стоит убийства? - явился еще один таинственный голос, источник которого тоже был неясен. - Убивать не ради еды, не ради защиты, а ради собственного совершенства, которое так мимолетно. Сила рога единорога ограничена и вряд ли принесет тебе восхитительную радость.
- Погоди-ка, - хитрым тоном продолжал голос, явленный ранее. - Пусть сила рога и будет с тобою всего десятилетие. Но разве это немного? Это ведь целых десять лет!!!
- Десятилетие ничто, по сравнению с вечностью, - шептал кто-то на ухо Арну.
- Действуй быстрее, пока единорог не излечил себя собственным колдовством! - произносил лукавый голос. - Решай же быстрее!!!
- Я не могу!!! - закричал Арн. - Не могу я!
Сразу после этих слов охотник извлек из тела единорога все стрелы и в тот же миг раны мифического животного зажили, от них не осталось даже следа. Единорог вновь поднялся на ноги, ибо был полон сил и энергии. Животное сразу же рвануло наутек, но когда заметило, что охотник стоит неподвижно, не обращая на него внимания, вернулось и внимательно осмотрело Арна с ног до головы. Изумленному охотнику и будущему колдуну было совсем непонятны причины, такого дружественного отношения единорога. Подумать только! Он только что вонзил в тело дивного животного, которым теперь восхищался не одну стрелу. Причинил огромную боль!
- Почему ты это делаешь? - обратился к животному Арн, когда единорог облизал его лицо языком, а затем сел на передние лапы, буквально намекая на то, чтобы юноша оседлал его.
Долго не думая охотник подчинился воле мифического животного и верхом помчал домой, к родному и любимому городу, где провел большую часть своей жизни. Он знал, что ему не дадут покоя, но уже было слишком поздно, он избрал свой путь.
Когда единорог и Арн покинули пределы леса, охотник почувствовал, что в его теле пробудилась просто-таки огромная, колоссальная сила. Он был уверен, что сила рога единорога ничто, по сравнению с этой силой. Спустя еще несколько минут он уже был уверен в том, что эта сила будет с ним не одно десятилетие, а, возможно, всю оставшуюся жизнь.
Вскоре Арн оказался совсем рядом с родным городом. Оставив единорога в небольшой роще у ручья, он последовал к отцу, который с улыбкой встретил его и первые сказанные им слова были:
- Что за сила? Я чувствую ее. Какого же единорога поразил ты? Каждый маг чувствует мага, но ты уже не маг, ты нечто большее. Это невозможно. Сын, поведай мне тайну своих сил.
- За мной, отец...
Арн покинул город, а вместе с ним и его отец. Он завел отца в рощу, где был единорог и жестом указал на животное, затем подошел к нему и оседлал его.
Отец был изумлен. Он не знал что сказать...
вера арямнова
2010-05-01
15
5.00
3
Тупик
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Приоткрыла глаза...в щелку тут же засунул нагловатую морду только народившийся день и, взрослея на глазах, начал вглядываться в меня. Он был неприятно светлоглаз, лучи зрачков шарили как фонарики, высвечивая из непроглядной тьмы моего внутреннего «я» то одно, то другое. Мне это не понравилось. Одернуть бы нахала, но поздно - он уже протопал в мое сознание, и с этим следовало смириться...
Пришел день с именем Первомай, - здравствуй, я тебя не ждала! Было так покойно и одиноко в ночи, в небытии... а теперь ты пришел, и с тобой надо что-то делать, а я заранее знаю, что все буду делать не так - как вчера, позавчера и так далее ...
А чего ты такой серый, Первомай?
Где твои флажки и плакаты, неотменимые демонстрации? Как хорошо, что можно обойтись без них – нынче ты не тот, что раньше. Я тоже не та. Во мне уже 56 с половиною странных лет, значит, таких как ты первомаев уже 57. Давай, топай к ним. Проходи, гуляй!
Водку пить не будем.
Ты будешь трезвый. Скучно тебе будет со мной. Что у тебя в руках? Мои дела?.. Можешь выбросить, навряд ли я ими займусь. Мои заботы и тревоги? Ешь сам! Я хочу – НЕБЫТЬ. Да меня, впрочем, и так почти нет. Для других людей – кого знала, знаю, помню или забыла. Это неприятное ощущение. Человек рожден, чтобы быть для других… концепция более стойкая, чем «Человек рожден для счастья, как птица для полета», давно потерпевшая крах, как в социальном, так и в личном плане.
Мне невесело, Первомай! Иди к черту… Я не знаю, что мне с тобой делать.
Я буду читать Грина или оцифровывать свои дневники. Страдать от заброшенности и одновременно оттого, что скоро начнутся мои галеры. Вынужденное общение с ушлыми, уже нелюбопытными мне людьми – коллегами и начальством. С теми, кто интересен и мил, я, к сожалению, разделена не только пространственно…
Мне нечем себя порадовать, нечем удивить, нечем утешить сегодня.
Наверное, я несчастна? – тупо догадываюсь, как сквозь плотный слой ваты. Это соображение ничего не добавляет к списку других определений о себе. Но зато приводит к мысли, что нынешний Первомай – тупик. А из тупика обязательно будет выход.
Вот на небе Первомая наконец-то вспыхнуло солнце, и озарило его, меня, двор за окном и мое нескромное намерение выйти из тупика не задним ходом, а напролом, через стену.
1.05.2010
Рогозин Даниил
2010-04-08
0
0.00
0
Маленькая повесть о людях, или Москва 2010
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  «Нельзя шутить с огнем,
Коль стал писать стихи.»
Тудор Аргези, румынский поэт.

«О, высокородный, слушай внимательно!»
«Тибетская книга Мертвых» в обработке доктора У.Й. Эванса-Вентца.

Маленькое вступление к маленькой повести.
Я вас категорически приветствую!
Люди, что являются героями моего рассказа, действительно существуют. Я их очень хорошо знаю. Я не стану, как это принято в произведениях классики, расписывать литературные портреты персонажей. Их читатель может додумать при любой фантазии, богатой или скудной, потому что данные образы, пусть и редчайшие самородки индивидуальности, но все то же время они очень просты, как и все гениальное. С одной стороны скажешь, что же это за непонятные люди, никогда таких не встречал. Но если задуматься, частичка, скажем, Папы или Собачки-клавишника, присутствуют в каждом из нас, только мы этого не замечаем. А в целом, я вам скажу, какого-то философского смысла в свой рассказ я не закладывал. Я просто рассказываю, что видел и вижу, ничего более.
Предисловие.
«Притча о Человеке-яйце».

Давным-давно, задолго до нашего рождения жило на нашей планете чудо биологии – Человек-яйцо. Жил он, не тужил, находясь в чреве Человека-курицы. Полезные вещества поступали в тело-скорлупу сами по себе. В чреве у него было все, что нужно для счастья, книги, телевизор, Интернет, музыка. Поживал себе Человек-яйцо спокойно-преспокойно. Жизнь казалось сказкой.
- Как же выглядит внешний мир? Каков он снаружи? – задавал он себе вопрос.
Через некоторое время настал звездный час Человека-яйца. Пришел час вылупления, радость не имела границ.
- Я увижу мир! – мечтательно молвил себе Человек-яйцо.
Когда он все-таки вылупился, радость притупилась, Человек-яйцо стремился увидеть мир во всех красках, но сначала он представился как сарай и стог сена.
Затем он увидел хозяина, Человека-фермера или Человека-человека.
- Вот он! – обрадовался Человек-яйцо, - Homo sapiens!
Человек-фермер легонько взял Человека-яйцо и куда-то его понес.
- Она, наверное, пошла мне показывать мир! – обрадовался вылупленный.
Радость оказалась недолгой – из Человека-яйца сделали омлет.

Часть 1.

Утро того же дня для наших героев, Мамы и Папы, было обычным. Утром все спали. Но этот день был особенным, хотя, казалось бы, ничто не предвещало ничего необычного. Рассвет был таким, как и всегда на протяжении этого времени года (тогда было лето). Времени в этот момент было примерно около половины девятого утра. Разбудил Маму и Папу яростный звонок в дверь. Мама встала первой. Перед тем как открыть дверь нежданному гостю, она решает в начале потянуться, надеть халат. Затем пробужденная мать семейства приблизилась к входной двери. Трель дверного звонка по-прежнему продолжалась, отдавая гармониями в стиле Игоря Стравинского. Мама открывает дверь и тут!!!!..... В квартиру вбегает Дочка. Ее глаза были заплаканы, и нетрудно было догадаться свидетелям данного происшествия о том, что случилась какая-то неприятность, а может и горе…
Дочка вбежала на кухню и села за стол. Плач не прекращался. Таким объемом воды, что вытекал из ее глаз, можно было бы напоить все голодные страны Африки. Оказывается, произошел все лишь очередной конфликт между Дочкой и ее молодым человеком Адроном. Взгляд Дочки устремился в пол, и она проплаканным голосом проговорила, еле дыша:
- Мой писечка! Мой Дронушка! Мой мальчик!
- Дочка, в чем дело!? – спросила Мама, уже поняв, что навис вопрос между двумя вещами, которые отделяют человека за весь период его существования, - жизнью и смертью.
- Мой Андрюша! Его не взяли в «Арсенал», и он очень расстроился и напился. Сейчас он стоит у подъезда и ловит машину, которая его бы переехала, - сквозь слезы ответила Дочурка.
Тут на кухню зашел Папа, также пожелавший узнать, что день грядущий ему готовит. Чтобы сделать это, ему пришлось набраться сил по максимуму и осведомиться:
- В чем дело?
Мама, посчитав ненужным объяснять всю ситуацию Папе, вытолкнула из кухни, загнала назад в спальню, бросила ему какую-то одежду и крикнула:
- Идем!
- Куда? – не успокаиваясь, спросил Папа.
Мама в этот момент тороплива начила просто-напросто накидывать на себя одежду из гардероба, который, очевидно, имеет начало, но не имеет конца.
- Так в чем дело! Куда мы идем?! – никак не унимался Отец семейства.
- Сейчас увидишь! – интриговала Мама
- Мама, хорош говорить загадками! – крикнул Папа.
- Давайте реще! – торопила Дочка родителей.
- Сейчас, Дочка! – ответили Папа и Мама в один голос.
Папа и Мама продолжали наряжаться и заниматься утренним туалетом. Дочка в этом момент мило беседовала с Дроном по мобильному телефону:
- Не надо! Не надо! Не надо! Не надо! Слышишь не надо! У тебя все впереди!
Мама и Папа вышли из спальни. Мама уже была готова ко всему, а Папа так и не понял, что происходит.
- Папа готов, - доложила Мама.
- Мама тоже, - любовно посмотрев на Маму, заявил Папа.
Папа, Мама и Дочка стремительно выбегают из квартиры, чтобы спасти отчаявшегося Адрона. У подъезда на лавке сидел Адрон, расстроенный и заплаканный. Никто из автомобилистов не пожелал помочь Адрону. Значит оно и к лучшему.
- Адрончик, ты как? – спросила Дочка, нежно гладя его по голове.
- Я все понял. Счастье в жизни не заключается в том, что тебе дали шорты и майку «Арсенала». Дочка, ты мой стимул жить! – тщательно выговаривая каждый слог, философски ответил Адрон.
Да, персонажи моего сочинения те еще Цицероны…
- Мда… - глубоко вздохнув, вставил свои пять копеек Папа.
- Мда… Папа, давай-ка их оставим? – спросила Мама.
Папа посмотрел в небо, чистое и по-чудесному лазурное, и понял, что ему тут делать нечего. Поэтому Папа на это выдал следующее:
- Ну, давай-ка, Мамо, - затем он повернулся к Адрону и манящим голосом промолвил, - Заходи к нам на днях, мы расскажем про счастье!

Часть 2.

В квартире, где жили наши герои было очень темно. Окна были раскрыты нараспашку, оттуда веяло свежестью и прохладой. В спальне отдыхали Мама и Папа. Последний издавал храп, напоминающий звуки молнии, направленные громовержцем Зевсом. Из комнаты вышел Папа, тяжело дыша. Если бы читатель находился бы в квартире, можно было бы услышать звук горлышка графина, соприкасающегося со стеклянным сосудом маленького объема.
Затем вышла Мама, тихо подкрадываясь. Она легонько положила свою маленькую ладонь на плечо Папы. Он от испуга вздрогнул и бросил стакан и графин на пол.
- Что же ты делаешь со мной, а? – начала жалобно стонать Мама.
- Что я делаю? Это ты что делаешь с собою? – ответил Папа, в голосе которого чувствовалась усталость от унылой повседневности.
- Я одна, как Папа Карло, стараюсь делать как лучше для детей! Я воспитываю их! – продолжала гнуть свою линию Мама.
Папа встрепенулся, включил свой холерический темперамент и быстро проговорил:
- А я зарабатываю деньги! Я езжу по стране, выдавая до-соль каждый день богатым мордам! И когда я приезжаю, тут еще начинается! Дайте мне спокойной жизни, она мне необходимее кислорода!
Мама засмеялась и прокричала своим тонким и пронзительным голоском:
- Хочешь жизни спокойной? Собирай манатки и сваливай на хрен к своим тетькам или дядькам, это уж тебе виднее! Ты меня уже достал!
Папа быстро переключился, понимая, что волна выбранная им неверна:
- Милая моя, я просто хочу успокоиться!
Мама успокоилась и посмотрела на Папу своими бешеными, но сверкающими глазками. Затем промолвила:
- Почему ж ты живешь со мной, такой беспокойной?
- Потому что я люблю тебя! – ответил Папа, поцеловав ее в нос.

Из окна показались первые лучи утреннего солнца, всегда поражающие человека своей ослепительной багряной краской. Рассветает. Очередной бесшабашный и экстраординарный день настал в жизни наших героев. Тот самый день, о котором я вам расскажу в своем произведении.

Папа устремил свой взгляд в окно. Он понял, что если человек видит в очередной раз рассвет, значит уже не все потеряно, и жизнь имеет свой логический смысл. Затем, его горящие чем-то неведомым никому глаза обратились в сторону Мамы. Затем Папа проговорил:
- И что же мы ругаемся так? Глянь в окно, птицы проснулись, и они готовы поделиться с нами со своей музыкой! Солнце начало ослеплять наши глаза! Понюхай тот воздух, тем, что мы дышим. Он наполнен ароматами цветов, полей, он наполнен русскими ароматами! Жизнь! Она ж прекрасна! А мы ругаемся! А из-за чего мы ругаемся? Из-за материальных ценностей? Да черт с ними! Оглянись… Осознай жизнь!
- Ты дурак! Но ты прав! Жизнь исключительная возможность высказать свою любовь к другим! Но почему я полюбила такого дурака?!! – ответила Мама на Папину тираду. Из ее глаз полились слезы, а лицо засверкало улыбкой, немного счастливой, немного драматической.
Папа встряхнул головой. Его мысли разогнала какая-то непонятная философская линия, и он продолжил размышлять на тему жизни нашей:
- Дело не в этом! «Такой дурак» подарил тебе счастье в жизни! Если ты живешь с дураком, значит такова предначертана судьба! Я готов тебе хоть луну с небес достать!
Мама иронически усмехалась. Она поняла, что философский гон довольно-таки заразителен и ответила Папе ответным выстрелом в этой рассудительной дуэли:
- Подарил счастье… Ты хоть знаешь что такое счастье? Это нельзя объяснить словами! Это, когда в один прекрасный момент понимаешь, вот оно, счастье! Счастье не приобретешь, счастье не получишь! Оно само появляется в наших душах! Оно в наших головах ждет своего выхода, как лава в вулкане!
- Я всегда считал, что счастье – это выдумка людей, для того, чтобы им жилось легче. – ответил Папа, осознав, что его философский запас уже на исходе.
Мама, один из тех людей, который говорит «спокойной ночи» днем, уже устала и протянула жалобным сопрано:
- Может, лучше спать пойдем?
- Ну, пошли, а то уже утро! Солнце встало, а мы еще не спали, - согласился Папа со своей любимой мудрой женщиной.
Мама и Папа легонько перешли из кухни в спальню, стараясь не разбудить Сына Первого и Второго.
- Спокойной ночи, Папа! – зевнув, проговорила Мама.
- Спокойной ночи, Мама! – ответил взаимностью Папа.

Часть 3.

В этот день Отец семейства находился на съемках. Папе и группе «Фондю», где он играет, пришлось надеть мексиканскую одежду и распевать «Бесаме мучо». Также и было верно предсказание Мамы в виде слов: «Опять напьешься». А что в гримерке-то творилось… Если бы Андрей Тарковский сидел бы там вместе с оператором, то он, наверное, в итоге получил бы все премии Американской Киноакадемии. Но не будем отклоняться в пользу бессмысленных философских экскурсов, а перейдем сразу же к действию.
Гримерка, где расположилась группа «Фондю» напоминала зал самодеятельного театра чулочного завода имени Клары Цеткин. В центре зала нарезал круги на велосипеде Клавишник, непрерывно лая. Такому лаю
позавидовала сама собака Баскервилей, он был агрессивен, пронзителен и по-настоящему страшен. Наш герой, Папа, распевал песню: «Есть! Есть варенье и сладкое печенье!» Затем Клавишник поставил велосипед на пол седлом вниз и стал рукой крутить педали. Папа комментировал это собравшимся членам группы «Фондю» так:
- Дорогая публика! Последнее открытие нашей техники! Собачка, крутящая педали!
Да, именно в этот момент не хватало бабушки из повести Булгакова «Собачье Сердце», со Пскова пришедшую на чудо науки посмотреть.
Собачка-клавишник на протяжении нескольких минут демонстрировал свои уникальные способности, но тут произошло непредвиденное… С велосипеда слетела цепь… Клавишника привело это в ярость, и он снова начал лаять на Папу, да и укусить за локоть тоже успел. На что Папа выдал экспромт:
- Я сам ее боюсь, скоро я в нее влюблюсь!
Когда инцидент был исчерпан, Собачка-клавишник снова сел на свой велосипед. Папа оживился и объявил следующее открытие нашей техники:
- Дорогая публика! Иван Поддубный и его волшебный байсикл!
Катание по маленькому гримерке-театру продолжилось. Собачка-клавишник никого не слушал, а когда кто-то из зала кричал ему: «Цепь одень!», он со святой толерантностью в голосе отвечал: «Да пошел ты!»
После байк-шоу, Папа и Собачка-клавишник, уже одетые для съемок в мексиканскую одежду, напялили друг на друга немецкие каски и взяли игрушечные винтовки. Да, музыканты, они и на отдыхе музыканты. Папа и Собачка-клавишник стали развлекать публику драматической песней про партизан…
Дальнейшее повествование о съемках «Бесаме мучо» я продолжить не могу, так как у главного героя, Папы, по его словам, алкогольная эйфория перешла в загадочное беспамятство. Картинка в его безразличных глазах расплывалась и напоминала психоделические мультфильмы 1960х годов. Сознание, словно отключенное одной ему известной кнопкой, также не работало. Оставались только музыкантские инстинкты, что спасали Папу на протяжении всей его многовековой карьеры радующего людей Трубадура.


Часть 4.

***

Когда Мама и Папа вернулись домой после разруливания очередного конфликта в УЕФА, их уже встречал Сын Второй, маленький мальчик, сидящий на полу с игрушечной гитарой в руках, берущий произвольные аккорды и кричащий в микрофон: «Писа тесеца, Писа тесеца, Пи-и-и-са те-е-е-сеца!»
Затем в квартиру вернулся Сын Первый, изо рта которого веяло всеми чудесами табачной продукции. Мама учуяла эти накуренные ароматы, подошла к Сыну Первому, подозрительно оглянула его с головы до ног и в полголоса произнесла:
- Ну-ка, дыхни-ка, Сын Первый.
В ответ, Сын Первый, ничего толком не сказав, дыхнул…
- Опять накурился! – завизжала Мама с сильной раздраженностью в голосе.
- Да, не… - ответил Сын Первый, со стыдом в глазах, устремив свой взгляд в красочный паркетный пол
- А что же ты в коридоре делал? – никак не могла закончить включать Мюллера Мама.
- Ну, да так… - пробормотал Сын Первый.
- Понятно все, иди отсюда, - подвела итог беседы Мама и повернулась к Папе, - Ты куда в магазин новые носки собираешься одеть? – затем она назначила задание Сыну Первому, - Одень брату майку с длинным рукавом.
Никому неизвестно, что Сыну Первому тогда пришло в голову, но эту, казалось бы, не очень тяжелую просьбу, он выполнил по своему, так сказать, со своим врожденным артистизмом. Он из шкафа взял майку с длинным рукавом, положил Сына Второго на кровать и начинает снимать ему ботинки.
Ошибку заметил «самый умный», Папа:
- Тебе ж сказали кофту ему одеть! Зачем ты ему ботинки снимаешь?
- Я перепутал! – я протянул Сын Первый
- Бывает… - проявил жалость Папа
- Сын Первый, убраться надо! Скоро Бабушка из Эфиопии приедет! – возобновила свою разговорную деятельность Мама
- А потом дедушка из Сургута! – добавил Папа, - Бабушка сказала, что она привезет много эфиопской раста-одежды! Так, а мне надо собираться. Сегодня съемка!
- Знаю я твои съемки! Опять напьешься! – заявила Мама, в душе которой проснулась старая добрая женская интуиция.
Но и Папа не был из робкого десятка и ответил:
- Какой «напьешься»?! Я ж не пью вообще! Это просто образ жизни! Путь жизни, выбранный мною два десятка лет назад! Хардкор – особая фаза в жизни музыканта! Сегодня мы оденемся в мексиканскую одежду и будем играть «Бесаме мучо»!
- Опять ты свою херь гонишь? Давай уже, езжай! Совсем ты меня не жалеешь! Сколько уже мозг парить можно? – встрепенулась Мама.
Но Папа, понимая, что обстановка накаляется, как сковородка, решил успокоить своего оппонента:
- Да, расслабься, все зер гутт, - затем он взял мобильный телефон и начал разговаривать со своим другом, - Да, Егорий, все зашибись. Да, Да, с Луны прилетел. Когда выйду? Часиков в 10-11. Блин, сейчас вообще 12. Ну, все я сейчас двигану. Все, давай. Целую тебя в пупок.
После этой милой беседы, Папа одел, надушил свои подмышки, пахнущие луком, дезодорантом и уехал на съемку «играть «Бесаме мучо» в мексиканской одежде».
А тем временем Сыновья Второй и Первый садятся за стол принимать утреннюю трапезу. В ходе завтрака Мама спросила Сына Первого:
- Сын Первый, мне вот интересно ты какие сигареты куришь?
На что Сын Первый ответил просто, не задумываясь:
- Лайки Страйк.
Тут у Мамы проснулись нравоучительные веяния, к которым все члены семьи уже относились спокойно, считали это незаменимой частью особого менталитета своего родственного союза:
- Ну, почему ты все плохое берешь от папы? Нет, чтоб брать хорошее. Все время ты проводишь с друзьями, а? Ходишь, тусуешься, нет, чтоб делом заняться. Учился же хорошо раньше, живешь засчет старых заслуг! Что ж будешь делать! Ну, попадет какая-нибудь девочка от тебя, а как ты ее содержать будешь, а? Вон, друзья у тебя на скейте или на бэ-эмиксе катают, а ты что делаешь?
- Ну, сценарии пишу. – сказал Сын Первый.
- Да, все что ты пишешь под Тарантино или Скорсезе, это уже не интересно. – продолжала поучать Мама, - Вот посмотри фильм «Откопайте меня за диваном»! Девочка рассказывает все, что она видит.
- А почему он так называется? – удивился Сын Первый.
- Потому что ее за диваном закопали. Достала она всех своими рассказами того, что она видит, – пересказала содержание фильма Мама.


Глава 5.

Распускается лотос,
А я смотрю на звезды,
Впитывая лучи.

Якудзы Макасаки
«Жизнь после харакири»


(«Похождение бравого солдата Бэтмена»)

Мы виним во всех наших проблемах жизнь, а ведь жизнь – единственная радость, подаренная человеку. Остальные – кратковременны и побочны. Жизнь любой личности важна, как ручей, который впадает в реку, реку в море, а море не прерывно связано с Мировым океаном. Так же и человек, который является неотъемлемой частью мира. Мы привыкли обвинять друг друга в том, что мы плохие. Но плохих людей не существует. Я не к тому, что все хорошие. В каждом из нас есть что-то человеческое, кем бы не были – святыми или грешниками. Нет, тех кто не испытывал сладкий вкус порока и похоти, нет тех, кто полностью правильны. Индивиды не хороши, не плохи.

***



Из дневников Папы 01. 01. 2008:
Не чувствую земли под ногами, предметов под руками, запахов под носом, образов перед глазами. Ничего. Сплошная пустота и ничего. За закрытыми веками – мир, а в них хаос. Чувствую только воздух. Он окружает меня со всех сторон, он проникает мне в уши, ноздри и рот. А кругом – ничего. Ничего, которое породило все. У меня есть радость – я чувствую солнце. Люди его не чувствуют, так как не замечают. Настанет день, когда весь мир умрет, забыв про нашу звезду. Сначала умрут люди и животные, затем умрут растения, последним буду я, впитывая лучи. Я достиг совершенства, забыв про все. Мой разум чист и пуст, и я близок ко Вселенной, космосу. Это вечно.

(написано вверх ногами, поперек линейки на тетрадном листке)

***
Это случай произошел с Папой года два-три назад. Репетиция где-то на окраине города. Район не очень красивый, единственная жемчужина – это парк, испорченный мусором. Несмотря на все эти отходы жизнедеятельности, парк был украшением района посреди советской индустриальной скуки. Рано утром можно было услышать пение воробьев и ворон. В деревьях жили белки, что говорило об остатках непочатости этого уголка. Особенно любили жители этого района одну семейку белок, маму, папу и сына. Они были очень ласковы, а когда приходил флейтист и играл тарантеллу, они танцевали на задних лапках. Они были очень трудолюбивы. Каждым утром Папа-белка бегал к двухсотлетнему дубу за желудями, Мама и Сын завтракали бутербродами их хлебных крошек и запивали их смолой. Затем отпрыск убегал в беличью школу, а Мать занималась хозяйством в дупле, подметала пол десятисантиметровым веником и готовила обед Папе, пришедшему с охоты за желудями. Бывало, придет Папа с охоты и скажет Маме:
- Мама, я тебя так люблю.
- Я тебя тоже люблю, Отец семейства, - отвечала Мама.
- Как успехи у сыночка?
- Потихоньку, - пожимала плечами Мама, - сегодня он получил две пятерки по собиранию хвороста!
И вот так было всегда в этой семье белок всегда царили идиллия и взаимопонимание. Утром они жили своей жизнью, а вечером танцевали тарантеллу. Они любили это делать, так как понимали, что доставлять людям радость – истинное наслаждение. Но вернемся к нашему Папе, человеческому.
Случай этот был воплощением всех нелепостей человеческого разума. Никто до такого не додумался, скажу больше - это просто уникальность, выпирающая из всех пор человеческой материи. Передаю свое перо герою рассказа, Папе:
«Репа, как репа. Ничего особенного, кроме того, что Гошины (лидер второй группы Папы, имеет большие месторождения германия в Махачкале) друзья из «Филипп Мориса», для финансирования что ли, я не знаю. Мы играли, играли неплохо, гости даже иногда подплясывали, лично я вкладывал всю свою душу Во время перерыва, я решил выйти по нужде. Но, следуя золотому правилу закона подлости, кабинки туалета были забиты, в одной даже сидели три человека. Я решил, мол, делать все равно нечего, придется идти на улицу. Не представляете, каково это, испытать облегчение после долгого наполнения чаши терпения. Радость от освобождения была недолгой: ко мне подбежал ротвейлер, не то угрожая, не то радуясь, что в их случае одно и то же. Не успев закончить процесс очищения, я с испугу вбежал назад, и поэтому организм выкинул все излишки на мои светлые штаны. Показываться перед гостями в таком виде, конечно же, не рекомендуется. Стал расспрашивать барабанщика Вована, мол, есть ли у тебя штаны, на что Вован ответил, что штанов у него, разумеется, нет.
Тут он подумал и радостно крикнул:
- Стой! Есть у меня кое-что после Нового года, костюм Бэтмена.
- Ну что ж, - ответил я, пожав плечами, - Бэтмен, так Бэтмен.
Весь остальной сет я отыграл в костюме Бэтмена. Тут мне пришла мысль в голову: « Понятное дело, Бэтмен не может быть трезвым!!» Дальше не помню..»
Папа не помнит, за то помнят остальные. Очевидцы, они и в Африке очевидцы. Папа сразу стал раскованным, всех любящим и рассказывающим интересные истории. Дальше, разумеется, не помнит никто. Тут, В Папиных рассказах появляются просветления:
«Меня всегда раздражали таксисты, не знаю почему. От одного их выражения лица мне становится не по себе. Они по своей натуре люди скрытные, и бог его знает, что они там затевают. Тот, в машине которого ехал я, все-таки кое-что затеял. Он украл у меня шапку. Сначала я спокойно спросил:
- Э, Гаги, где шапка?
- Щто за щапк? Какой щапк? Я ны панемаю! – разгорячился Гаги.
Началась ссора. Сначала он вытолкнул меня из машины, затем – я его. Это продолжалось несколько раз, и победу одержал я. Я проехал метров сто, и повернул в сторону дома. Но Гаги не успокаивался, ведь «шестерка» - это большое богатство. В этот момент я зауважал своего оппонента, как хорошего борца, и мне это уважение стоило дорого – остальной путь я преодолевал пешком. Осмелюсь напомнить, все это я делал в костюме Бэтмена ».
На этом «Похождение бравого солдата Бэтмена» приходят к логическому завершению. Пусть это покажется вам немного странным, но тем не менее, подобное похождение в жизни Папы не первое, да и не последнее.

Глава 6.

Когда Папа приехал со съемок «Бесаме мучо», его состояние было очень тяжелым. Его мучило что-то странное и невообразимое. Он ощущал себя рыбой летящей по потолку, в его глазах мелькали импульсы, созданные энергетикой его разума. Когда разум успокоился, верх взяла душа. Его глаза обратили свой взор в окно, за которым скрывался ночной город.
«Мелькающие свечения в окнах, - размышлял Папа, - это как звезды в темноте космического пространства. Это как оазисы просветления посреди мрака внешнего мира. Все, что далеко от нас кажется маленьким, как жуки. А все, что близко – огромным. Близость – признак принадлежности к окружающему, а отдаленность – признак отчуждения.»
Когда философское вдохновение Папы закончилась, он решил спокойно лечь спать.
В кровати достичь страны грез ему не удалось. Сын Второй ворочался из стороны в сторону. После того, как удалось вздремнуть на полчаса, у соседей кошка и собака устроили синхронный вой на луну. Папа решил встать и занять себя чем-нибудь. Удовлетворить свое желание он решил следующим образом – взять первую попавшуюся книгу и насладиться прекрасным слогом литературы. Но и это не удалось, так как первой попавшейся книгой было творение Маркиза де Сада «120 дней Содома». Прочитав несколько страниц, Папе стало плохо на строчке «геморрой размером с кулак», поэтому он решил выйти на кухню и употребить жидкость.
Рука нервно тряслась, поэтому соприкосновения графина и стакана напоминало азбуку Морзе. Вдруг зажегся свет. Перед Папой стояла Мама, устремившая на него взгляд воинственной амазонки.
- Что же ты делаешь со мной, а? – начала жалобно стонать Мама.
«Та-а-ак, - подумал Папа, - со мной, кажется, это уже было!»
Папа смотрел на Маму в замешательстве, не понимая, что происходит…
Притупление от подарков судьбы было у Папы прямо-таки налицо.
«Неужели все в жизни по кругу? – задумался Папа.»
Я, как автор, скажу следующее – жизнь загадка, а люди в ней – отгадка.

Закончу свое повествование цитатой из романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин»:

И здесь героя моего,
В минуту злую для него,
Читатель, мы теперь оставим,
Надолго… Навсегда. За ним
Довольно мы путем одним
Бродили по свету. Поздравим
Друг друга с берегом. Ура!
Давно б (не правда ли?) Пора!


Конец.

P.S. Претензии к автору не действительны, так как он давно расстрелян.







Комментарии для неграмотных:


«Тибетская книга мертвых» или «Бардо Тхёдол» - древнетибетское писание о состоянии души между смертью и новым кармическим перевоплощением в сансаре.

Человек-яйцо – плод сюрреалистической фантазии.

Игорь Стравинский – русский (хотя и так понятно, что русский) композитор.

УЕФА – клуб анонимных футболистов.

«Арсенал» - подклуб анонимных футболистов.

Зевс – древнегреческий бог, царь богов в принципе. Сейчас, в связи с появлением христианства, отдыхает на Олимпе, получив статус пенсионера.

«Бесаме Мучо» - стандарт босса-новы.

Босса-нова – джазовая музыка, с вкраплениями латинских мотивов.

Андрей Тарковский – режиссер советского арт-хаусного кино.

Квентин Тарантино и Мартин Скорсезе – режиссеры антисоветского арт-хаусного кино.

Арт-хаус – некоммерческое кино.

Некоммерческое кино – вид кинематографа, рассчитанный на умных.

Скейт и бэ-эмикс (BMX – Bicycle Motor Extreme) – вид транспорта у малолетних буржуев-американцев.

Белки – животные отряда грызунов.

Бэтмен – мифическое чудище-герой из американских комиксов.

Германий – химический элемент в таблице Д. И. Менделеева.

Махачкала – столица Республики Дагестан.

«Филипп Морис» - табачная корпорация.

«120 дней Содома» Маркиза де Сада - книга.

Александр Сергеевич Пушкин – погасшее, не без помощи французов, солнце русской поэзии. Лучи этого солнца остались, и никакие французы тут ничего сделают.

«Евгений Онегин» - магнум опус вышеуказанного автора.

Магнум Опус (лат. – Magnum Opus) – наилучшее творение творца.

P.S. (лат. – Post Scriptum) – дополнение к общей мысли текста. Post Scriptum, как правило, написан ниже основного содержания.
вера арямнова
2010-03-16
5
5.00
1
А у меня такая мания, что мир поэзия спасет
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  В решении ЮНЕСКО ежегодно, 21 марта, отмечать Всемирный день поэзии, говорится: "Поэзия может стать ответом на самые острые и глубокие духовные вопросы современного человека — но для этого необходимо привлечь к ней как можно более широкое общественное внимание." День поэзии, считает ЮНЕСКО, призван служить созданию в СМИ позитивного образа поэзии как подлинно современного искусства, открытого людям. Однако сами люди порой глухи к поэзии; вот и нашему прагматичному времени такая глухота свойственна… Но думается, поэзия как гудайера - древнее растение, которое пережило ледниковый период. Это одна из редких в нашей стране орхидей. Первые четыре года проросток ведет подземный образ жизни. Лишь на пятый появляются зеленые листья, а зацветает она на седьмой-восьмой год. При сильном затенении может перейти к подземному образу жизни. При осветлении вновь появляется над землей…

А как у вас с величием души?

Более полувека живу на свете и, сколько себя помню, девочки и мальчики, начиная класса с седьмого, выписывали понравившиеся стихи в особые тетрадки. В 60-х годах прошлого века у моей старшей сестры тоже была такая, и у ее друзей, и у меня. Называлась она – "стишатник"… Там были стихи Ахматовой и Пастернака, Волошина, Мандельштама, Цветаевой. Книг этих авторов мы в глаза не видели, их не издавали. Переписывали тайно – в годы оные было немало пострадавших за распространение "вредной" поэзии… Ввиду этого мы догадывались о главном: если Мандельштам погиб из-за стихотворения, если за стихи убивают, они - сила, а не только «любовь-бровь», «березки-слезки»…
В 70-х Евтушенко, Ахмадуллина, Рождественский, Вознесенский и другие собирали целые стадионы желающих послушать живое поэтическое слово…
В 80-х уже сама пишу стихи, выступаю в общежитиях, учебных заведениях, пионерлагерях, санаториях, колхозах, цехах КамАЗа – везде есть слушатели, их много, их интерес к поэзии неподделен. КамАЗ - стройка века, с самого начала заговорила поэтическим голосом. Поэты – в чести…. Еду в поезде ЦК ЛКСМ "Дружба" от Ашхабада до Каспия по кромке Каракумской пустыни, и в каждом городе, селении читаю – как слушают!
Что случилось в последние десятилетия? Интерес к поэзии схлопнулся с быстротой, с которой могла закрыться бакалейная лавка, но никак не насущная духовная потребность человека, не традиционная форма самосознания народа…
Отрицание поэзии - открытое, отношение к поэтам пренебрежительное. В 90-х уже и газеты (в Костроме, куда переехала к тому времени) как по команде перестают печатать стихи и…гордятся этим. Они – выше поэзии! Поэзия – безделка, удел "тронутых". Умные и трезвые делают "бабки" в процессе распада страны и отдыхают от этого не на нарах, как Мандельштам и Чичибабин, а на Канарах. "А как у вас с величием души?" - обыденным прозаическим тоном спрашивал некогда поэт Слуцкий.

Кому нужна поэзия?

Бескорыстие неестественно, заметил поэт, при этом добровольцем ушедший на фронт. Война его "достала", как иных достает каторга. Короткая жизнь этого человека была примером бескорыстия - вопреки его жесткой сентенции. О Москве 46-го года он написал:
В квартирах печи холодны, как полюс,
на улицах слезятся фонари.
Кто это выкрикнул "за что боролись"?
За родину. Понятно? Повтори!
Их напечатали в "Правде". Периодика тогда не брезговала "виршами". Этого поэта звали Владимир Львов.
Другой поэт, Владимир Леонович, был знаком с семьей Чуковских, и он рассказывал:
- Лидия Чуковская, воспитанная отцом как великий знаток поэзии, начинала день с просмотра периодики, ища в новых стихах высоту, с которой открывались наиболее внятные горизонты. Она правду искала. Не так много было стихотворцев, которые с помощью стиха забирались выше клотика и смотрели вперед. Но уже Пушкин настолько хорошо нас разглядел: "вшивый рынок", "отвратительная демокрация". Остается дивиться на такую прозорливость…
Прозорливость поэтов и впрямь иногда граничит с чудом. "В наше время - писал знаменитый физик С.Вавилов - рядом с наукой продолжает бытовать мир представлений ребенка и первобытного человека и намеренно и ненамеренно подражающий им мир поэтов. В этот мир стоит заглядывать как в один из важнейших истоков научных гипотез. Он удивителен и загадочен; в нем между явлениями природы смело перекидываются мосты-связи, о которых иной раз наука еще не подозревает".
За год до опубликования теории относительности Эйнштейна, в 1904 году, Блок в стихотворении “Моей матери” сжато и точно описал так называемый «парадокс часов», одно из следствий этой теории:
Нам казалось: мы кратко блуждали.
Нет, мы прожили долгие жизни...
Возвратились — и нас не узнали,
И не встретили в милой отчизне.
И никто не спросил о планете,
Где мы близились к юности вечной…
Каким образом удалось поэту предвосхитить одно из величайших открытий науки?.. Это одна из тайн поэзии, касающейся первооснов бытия.
- "Камень, отвергнутый зиждителями, встанет в главу угла», - продолжает Леонович. - Библейской истины не помнят те, кто не знает, не понимает, не умеет читать поэзию. Это обличает не только бескультурье и отсутствие вкуса, но и то, что мы далеко отошли от народных нужд. Замечательная поэтесса Ксения Некрасова, полуюродивая-полугениальная, говорит: «Простые русские слова лежат в сиянье оболочек, они несут в строеньи строчек народов новые черты». Поразительное легкомыслие - отвычка от поэзии как самой информативной новости, взгляд на нее как на праздное виршеплетство: что с них, с поэтов, взять! Таково ныне отношение к «стишкам» многих в России... Матушка Россия, нет ничего более обязательного, чем поэтическое слово. Нет ничего сравнимого с ним по артезианской глубине речевых потоков. Ну – разве частушка: вдруг, на сотню всяко-разных одна гениальная…

Кому поэзия не нужна?

А теперь вернемся к Пушкинским высказываниям об «отвратительной демокрации» и «вшивом рынке». С последним все ясно из письма к сыну крепостного крестьянина Погодину: под «аристократическим поприщем», каковым он называет литературу, поэт понимает не специфически дворянский ее характер в первой половине 20-х годов, а аристократию духа, серьезность и честность. «Вшивый рынок» — это господство Булгариных, беспринципные и продажные литература и журналистика…
В статье «Джон Теннер» Пушкин характеризует «демократию» словом «отвратительная». В первом абзаце о США говорится, что несколько глубоких умов занялись исследованием американских нравов, и их наблюдения возбудили вопросы: «Уважение к сему новому народу и к его укладу сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в жестоких предрассудках, в нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, возвышающее душу человеческую — подавленно неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort); большинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности и свободы…». Пушкин очень интересовался социальной демократией в Соединенных Штатах и высказывал неприятие этой системы. Письмо к Чаадаеву помогает понять суть его резких нападок: они обусловлены страхом перед развитием социальной демократии в России. Поэт предвидел ее «тиранство», самодержавие было для него не хуже того, что можно было ожидать от политической демократии. Как приверженец свободно-консервативной национальной традиции, в ряде публицистических работ поэт защищает от нападок новых демократов наследие Карамзина, снабдившего современников достаточными сведениями для выводов о системной самобытности России, однако вывода о принципиально особом месте России в составе Христианского мира не сделавшего. Поиски в этом направлении были замечательным делом Пушкина, которое свидетельствует о его уникальной духовной полноте: Россия стоит вне Западной Европы: у нее своя историческая «формула». Тут нет ничего унизительного. Именно в этом пункте Пушкин критикует зародившееся западничество, не умевшее отделить духовного корня цивилизации от ее внешних правовых и технических проявлений. Пушкин выступил решительным защитником самобытности, призывая творить жизнь свободно, пеняя Н.Полевому, преклонявшемуся перед Западом: «Не говорите: иначе нельзя было быть…»
В книге современного реформатора Е. Гайдара "Государство и эволюция" главная мысль та же: иначе нельзя быть - Россия должна стать частью западного мира, по его образу и подобию. Отсюда следует - необходим слом традиционной духовной ментальности народа. Поневоле приходишь к выводу, что нынешнее изъятие поэзии из общественного сознания не является "издержкой" реформ или их непредусмотренным эффектом, а прямым замыслом.
Сталинский зэк, поэт милостию божьей Борис Чичибабин, ушедший от нас в 1994 году, догадывался:
"Позорная власть КПСС рухнула, лютой власти КГБ не стало и, говорят, демократия у нас… Но не оставляет смутное чувство, что это случилось не по Божьей воле, да и не по-людски, а тоже как-то чуть ли не по-лагерному, чуть ли не по установке какого-то неведомого начальства. Во всяком случае, никогда еще наша жизнь не была так похожа на лагерную, - с бесстыжим празднованием разбогатевших на всеобщей беде и с нищетой отчаявшихся бедняков, с только вылупившимся, но уже почуявшим свою силу и наглеющим от нее родимым русским фашизмом, с наркоманией и порнографией, с заказными убийствами и астропрогнозами, с атаманской плеткой и публичными домами…"
Чичибабину была омерзительна не столько буржуазность, сколько культ буржуазности, ее зацикленность на брюхе, разврате, ее равнодушие к прочим, не сумевшим украсть жар-птицу. Он не столько понял, сколько почуял еще в 91-м, что современная русская буржуазность – антихудожественна, бездуховна, способна поглотить все вокруг, пожрать самое себя, культуру, страну. Он об этом говорил – его не слышали. А о себе поэт написал: "Пока не на всех заготовлен уют, пусть ветер и снег мне уснуть не дают". Эти стихи, этот обет помечен 49-м годом: Борис Алексеевич еще сидит. А вот «Крымские прогулки» Чичибабина помечены 61-м годом.
Как непристойно Крыму без татар...
По одной строке узнаваем поэт! Одна уже эта крымская тема, упрямо разрабатываемая украинским стихотворцем, подпадала под статью 58-10 УК, а затем под статью 70: антисоветская агитация, националистическая пропаганда. Лагерник, он прекрасно это знал, и надо было видеть и слышать, как читал эти стихи:
Перед землею крымской
совесть моя чиста.
И перед землею армянской, и перед землями Прибалтики и Молдавии. Для этого стоило рисковать. И он рисковал. Его провозглашали антисоветским, потом снова советским, потом исключили из Союза писателей за стихотворение "Памяти Твардовского":
…Узнал, сердечный, каковы
Плоды, что муза пожинала.
Еще лады, что без журнала.
Другой уйдет без головы…

Поэт – существо без кожи

Не знаю, насколько кубанскому поэту Николаю Зиновьеву известны взгляды Пушкина - просвещенного консерватора, но настроения их не противоречат:
ОКНО В ЕВРОПУ
Я жить так больше не хочу.
О, дайте мне топор, холопу,
и гвозди, я заколочу
окно постылое в Европу.
И ни к чему тут разговоры.
Ведь в окна лазят только воры.
Зиновьев родился в 1960 году в станице Кореновской в 1960 году. Там и живет. Живет болью того, что стряслось с нами, с Россией:
Под крики шайки оголтелой
чужих и собственных Иуд,
тебя босой, в рубахе белой
на место лобное ведут.
И старший сын указ читает,
а средний сын топор берет,
лишь младший сын ревмя-ревет
и ничего не понимает.
Невольно вспомнишь: «Мы не врачи, мы - боль». Состояние и качество немногих людей среди благосвинства...
Не сатана ли сам уже
в стране бесчинствует, неистов?
Но тем достойнее душе
в такой грязи остаться чистой.
Держись, родимая, держись,
и не спеши расстаться с телом.
Крепись, душа! В России жизнь
всегда была нелегким делом.
Речь, естественная в крайнем аскетизме формы, в чрезвычайной обязательности высказывания, в пренебрежении к беллетристике, отвечающий утомленному вкусу современного читателя и принятой между авгурами словесности, присуща поэзии Николая. Он стал известен как-то сразу, вдруг, благодаря восьми строчкам:
Меня учили: люди – братья,
и ты им верь всегда, везде.
Я вскинул руки для объятья
и оказался на кресте.
Но с этих пор об этом чуде
стараюсь все-таки забыть.
Ведь как ни злы, ни лживы люди,
мне больше некого любить.
Почему пишу о нем?.. Могла бы написать и о других прекрасных поэтах – местных и дальних. Говорят, ныне мало хороших авторов. Неправда. Так кажется, потому что на слуху, на глазах в основном, виршеплеты, у которых "все схвачено". Захотят – их объявят даже первым лордом или «Первой леди поэзии» (цитирую одну из местных газет - такой комичный случай имел место быть в наших палестинах)… Во всех сферах человеческой деятельности есть люди, результативно суетящиеся ради собственной известности. Оно бы ничего. Разве какой-то истинный поэт, навроде кубанского Зиновьева или местных Глеба Михалева, Алексея Кириллова, Тимура Алдошина не пропустит вперед своего брата меньшего?.. Вот и пропускают – за изданием бездарной книжки, за премией, членством в союзе. А беда в том, что сами остаются в тени; читатель же вынужден "питаться" стихами самопиарщиков. И это тоже, пусть не в той мере, как полуофициальное изъятие поэзии из народной жизни, причина того, что престиж поэзии упал. К сожалению, к таланту не прилагается умение грамотно пиариться. Простой читатель стихи хороших поэтов найдет с трудом, если будет искать, или не найдет совсем, но люди, которые занимаются поэзией профессионально, знают, что они – есть.

Поэт – натура уходящая. В Сеть

А поэты — те же люди,
только больше в них Христа.
Сколько в душу им не плюйте —
все равно — она чиста!
Опять прав Николай Зиновьев, потому что только поэт может написать строки, от которых – ужели не дрогнет ваша душа:
Первые сединки в волосах.
Тонкие чулки в такую стужу.
Брови, словно нитки. А в глазах –
ничего, похожего на душу.
И стоит, румянами горя,
"сука привокзальная", "Катюха",
"Катька-полстакана", "Катька-шлюха".
Катя, одноклассница моя.
Третий год вхожу в состав жюри международных конкурсов поэзии "Русский стиль", "Согласование времен" и "оцениваю" сотни стихов. Приходит момент назвать лучших. Их – два-три десятка, а первых мест – три. И вот тогда понимаю, что такое "мильон терзаний"! Утешает, что поэты высокого уровня не все уехали "за бугор" - есть в нашей стране много поэтов, "хороших и разных" – настоящих. Они работают врачами и журналистами, сторожами, программистами, таксистами и даже милиционерами. Их не печатают местные СМИ, даже те, в которых есть еще отделы "Литературы и искусства". А толстые журналы в стране дышат на ладан. И поэты ушли в Сеть. Там они общаются, вывешивают свои произведения, обсуждают их, организуют конкурсы, растут и, надо полагать, определят будущность изящной словесности, испокон лелеющей и хранящей все человеческое в человеке. А будущее за ней, ибо сказано в Библии: "Камень, отвергнутый зиждителями, встанет в главу угла".
С праздником вас, пишущие крылатые братья и сестры! С праздником и вас, ценители поэзии, с ее Всемирным днем. Ибо без поэзии мы не выживем.
В конце «Архипелага ГУЛАГ» можно найти имя Авенира Петровича Борисова, костромского учителя, директора детдома, откуда и взят был он на стройку дороги Котлас — Воркута. Вперемежку со щебнем ложились под шпалы замерзшие тела.
- Как же вы там уцелели?
- Молитвою матери… Еще — Пушкин помог…
Человеку без поэзии нельзя. Не зря же Борис Чичибабин написал как-то: "А у меня такая мания, что мир поэзия спасет". Между прочим, он не шутил. Не шутил и тезка его Пастернак: "Без нее духовный род не имел бы продолжения, он перевелся бы. Ее не было у обезьян". Борис Леонидович был уверен: " Поэзия останется навсегда той, превыше всяких Альп прославленной высотой; она всегда будет проще того, чтобы ее можно было обсуждать в собраниях; она навсегда останется органической функцией счастья человека, переполненного блаженным даром разумной речи, и, таким образом, чем больше будет счастья на земле, тем легче будет быть художником".

Арямнова Вера
2010-03-16
5
5.00
1
А у меня такая мания, что мир поэзия спасет
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  …Может быть, поэзия как Гудайера – древнее растение, которое пережило ледниковый период? Это одна из немногих в нашей стране зимне-зеленых орхидей. Первые четыре года проросток ведет подземный образ жизни. Лишь на пятый появляются зеленые листья, а зацветает она на седьмой-восьмой год. При сильном затенении может перейти к подземному образу жизни. При осветлении вновь появляется над землей…
А может быть, поэзия как Дремлик – нежное и трогательное существо? Под землей прятаться не умеет. Натиск некоторых сильных видов – лабазника вязолистного, щучки дернистой может полностью вытеснить дремлик с обжитого луга.

А как у вас с величием души?

Более полувека живу на свете, и, сколько себя помню, девочки и мальчики, начиная класса с пятого, выписывали понравившиеся стихи в тетрадки. В 60-х годах прошлого века у моей старшей сестры была такая, и у ее друзей, и у меня. Называлась она – "стишатник"… Там были стихи Ахматовой и Пастернака, Мандельштама и Цветаевой. Книг этих авторов мы в глаза не видели, их не издавали. Переписывали тайно – за это можно было и пострадать, как в годы оные…
Ввиду этого мы догадывались о главном: раз Мандельштам погиб из-за стихотворения, если за стихи убивают – они сила, а не только любовь-бровь, березки-слезки…
В 70-х Евтушенко, Ахмадуллина, Рождественский, Вознесенский и другие собирали целые стадионы желающих послушать поэтическое слово. А "стишатники" полнились и их стихами…
В 80-х уже сама пишу стихи, часто выступаю в общежитиях, колхозах, учебных заведениях, пионерлагерях, санаториях, цехах КамАЗа – и везде есть слушатели, их много, их интерес к поэзии неподделен. Стройка века с самого начала заговорила поэтическим голосом. Поэты – в чести…. Еду в поезде ЦК ЛКСМ "Дружба" от Ашхабада до Каспия по кромке Каракумской пустыни, и в каждом городе, в каждом селении читаю – как слушают! Даже те, кто почти не понимает русского языка – туркмены, казахи. Содержание переводит секретарь местного Обкома – снова аплодируют, только горячей…
Что случилось в последние десятилетия? Интерес к поэзии схлопнулся с быстротой, с которой могла закрыться бакалейная лавка, но никак не насущная духовная потребность человека, не традиционная форма самосознания народа…
Отрицание поэзии - открытое, отношение к поэтам – едва ли не глумливое, пренебрежительное. В 90-х уже и газеты (в Костроме, куда переехала к тому времени) как по команде перестают печатать стихи, и…гордятся этим. Они – выше поэзии! Поэзия – безделка, удел "тронутых". Умные и трезвые делают "бабки" в процессе распада страны и отдыхают от этого не на нарах, как Мандельштам и Чичибабин, а на Канарах. "А как у вас с величием души?" -обыденным прозаическим тоном спрашивал некогда поэт Слуцкий.

Кому нужна поэзия?

Бескорыстие неестественно, заметил один поэт, добровольцем ушедший на фронт. Потом война его "достала", как иных достает каторга. Короткая жизнь этого человека была примером бескорыстия - вопреки его жесткой сентенции. О Москве 46-го года он написал:

В квартирах печи холодны, как полюс,
На улицах слезятся фонари.
Кто это выкрикнул "за что боролись"?
За родину. Понятно? Повтори!
Их напечатали в "Правде". Периодика тогда еще не брезговала "виршами".
- Лидия Чуковская, воспитанная отцом как великий знаток поэзии, начинала день с просмотра периодики, ища в новых стихах высоту, с которой открывались наиболее внятные горизонты. Она правду искала. Не так много было стихотворцев, которые с помощью стиха забирались выше клотика и смотрели вперед. Но уже Пушкин настолько хорошо нас разглядел: "вшивый рынок", "отвратительная демокрация"… Остается дивиться на такую прозорливость.
Это говорит Владимир Леонович. Критик Валентин Курбатов сравнил стезю этого большого поэта с монашеским подвигом, поставив его на недостижимую в мирской жизни нравственную высоту. Вы такого поэта не знаете? Что делать, поэтический дар не дается в нагрузку к умению грамотно пиариться… Зато его знают ученые-слависты, начиная с В. Казака… И если писать кто еще его знает и помнит, как и за что – то выйдет отдельная статья.
- "Камень, отвергнутый зиждителями, встанет в главу угла». Этой библейской истины не помнят те, кто не знает, не понимает, не умеет читать поэзию, - продолжает Владимир Николаевич. - Это обличает не только бескультурье и отсутствие вкуса, но и то, что мы далеко отошли от народных нужд. Замечательная поэтесса Ксения Некрасова, полуюродивая, полугениальная говорит: «Простые русские слова лежат в сиянье оболочек, они несут в строеньи строчек народов новые черты».
- О чем это? Скажет некий читатель…
- Вы не понимаете? Бросьте, и не читайте дальше. «Рисуя дерево с корнями, я думаю, что так верней, я думаю, что без корней оно засохнет перед вами…»
- «Вещей священный распорядок в житейский хаос превращен» - это строка из твоего стихотворения. Поэзия - первооснова бытия, праздник всего человеческого существа – нам больше не нужна, можем обойтись?
- Поразительное легкомыслие. Или, вернее, отвычка от поэзии как самой информативной новости. И привычка к праздному виршеплетсту: что с них, с поэтов, взять! Таково ныне отношение к «стишкам» многих в России... Россия-матушка, нет ничего более ОБЯЗАТЕЛЬНОГО, чем поэтическое слово. Нет, милая моя, ничего сравнимого с ним по артезианской глубине речевых потоков. Ну – разве частушка: вдруг, на сотню всяко-разных одна гениальная.

Почему поэзия не нужна?

В книге реформатора Е. Гайдара "Государство и эволюция" прямо провозглашен слом традиционной духовной ментальности народа. Поневоле приходишь к выводу, что нынешнее изъятие поэзии из общественного сознания не является "издержкой" реформ или их непредусмотренным эффектом, а прямым и главным замыслом. Соображали ли это сами реформаторы, понукаемые извне – на их душе грех.
Сталинский зэк, поэт милостию божьей Борис Чичибабин, ушедший от нас в 1994 году, догадывался:
"Вот и позорная власть КПСС рухнула, и лютой власти КГБ не стало, и, говорят, демократия у нас… Но не оставляет смутное чувство, что это все случилось не по Божьей воле, да и не по-людски, а тоже как-то чуть ли не по-лагерному, чуть ли не по установке какого-то неведомого самодурствующего начальства. Во всяком случае, никогда еще наша жизнь не была так похожа на лагерную, - с бесстыжим празднованием разбогатевших на всеобщей беде и с нищетой отчаявшихся бедняков, с только-только вылупившимся, но уже почуявшим свою силу и наглеющим от нее родимым русским фашизмом, с наркоманией и порнографией, с заказными убийствами и астрологическими прогнозами, с атаманской плеткой и публичными домами…"
Борису была омерзительна не столько буржуазность, сколько культ буржуазности, ее зацикленность на брюхе, разврате, ее равнодушие к прочим, не сумевшим украсть жар-птицу. Он не столько понял, сколько почуял еще в 91-м, что современная русская буржуазность – антихудожественна, бездуховна, способна поглотить все вокруг, пожрать самое себя, культуру, страну. Он об этом говорил – его не слышали. А о себе Чичибабин написал: "Пока не на всех заготовлен уют, пусть ветер и снег мне уснуть не дают". Эти стихи, этот обет помечен 49-м годом: Борис еще сидит. Важна обстановка, в которой такие обеты даются, говорит Леонович…
А вот «Крымские прогулки» Чичибабина помечены 61-м годом.
Как непристойно Крыму без татар...
По одной строке узнаваем поэт! Одна уже эта крымская тема, упрямо разрабатываемая украинским стихотворцем, подпала под статью 58-10 УК, а затем под статью 70: антисоветская агитация, националистическая пропаганда. Лагерник, он прекрасно это знал, и надо было видеть и слышать, как читал эти стихи:
Перед землею крымской
совесть моя чиста —
для этого стоило рисковать. И перед землею Армянской, и перед землями Прибалтики и Молдавии. Поэт-рыцарь, которого провозглашали антисоветским, потом советским, потом исключили из Союза писателей за стихотворение "Памяти Твардовского":
…Узнал, сердечный, каковы
Плоды, что муза пожинала.
Еще лады, что без журнала.
Другой уйдет без головы…
Поэт – существо без кожи
Родился Николай Зиновьев в Кубанской станице Кореновской в 1960 году. Там и живет, ЖИВЕТ БОЛЬЮ того, что стряслось с нами, с Россией.
Под крики шайки оголтелой
чужих и собственных Иуд,
тебя босой, в рубахе белой
на место лобное ведут.
И старший сын указ читает,
а средний сын топор берет,
лишь младший сын ревмя-ревет
и ничего не понимает.
Невольно вспомнишь: «мы не врачи, мы боль». Состояние и качество немногих людей среди благосвинства...
Не сатана ли сам уже
В стране бесчинствует, неистов?
Но тем достойнее душе
В такой грязи остаться чистой.
Держись, родимая, держись,
И не спеши расстаться с телом.
Крепись, душа! В России жизнь
Всегда была нелегким делом.
Речь, естественная в крайнем аскетизме формы, в чрезвычайной обязательности высказывания, в пренебрежении к беллетристике, отвечающий утомленному вкусу современного читателя и принятой между авгурами словесности, присуща всем стихотворениям Николая. Сознание власти, которою облечено слово. Как-то один поэт сказал о другом: "Ему ничего не стоит написать гениальные стихи". Но таких, как приведенные, этому гению не написать: он десять раз утратил такую простоту. Николай стал известен как-то сразу, вдруг, благодаря восьми строчкам:
Меня учили: люди – братья,
и ты им верь всегда, везде.
Я вскинул руки для объятья
и оказался на кресте.
Но с этих пор об этом чуде
стараюсь все-таки забыть.
Ведь как ни злы, ни лживы люди,
мне больше некого любить.
Почему я пишу о нем?.. И правда, могла бы написать и о других прекрасных поэтах – местных и дальних. Говорят, что ныне поэзия измельчала, нет хороших авторов. Неправда. Так кажется, потому что на слуху, на глазах в основном, виршеплеты, у которых "все схвачено". Захотят – их объявят даже первым лордом или первой леди поэзии Татарстана. Такой комичный случай имел место быть в наших палестинах… Во всех сферах человеческой деятельности есть люди, результативно суетящиеся ради собственной известности. Оно бы ничего. Разве какой-то истинный поэт, навроде кубанского Николая Зиновьева или местных Глеба Михалева, Алексея Кириллова, Тимура Алдошина не пропустит вперед своего брата меньшего?.. Вот и пропускают – за изданием бездарной книжки, за премией, за членством в союзе. А беда в том, что сами остаются в тени; читатель же вынужден "питаться" стихами талантливых самопиарщиков. И это тоже, пусть не в той мере, как полуофициальное изъятие поэзии из народной жизни, причина того, что престиж поэзии упал. Говорят, от журнала "Казань", которому завидуют литераторы всех регионов страны, где его видели, потому что он великолепно, с большим вкусом издает крупные поэтические подборки, - от этого журнала ждут окупаемости! Каков выход? Долой поэзию, а вместо нее – рекламу. И все у нас будет хорошо. С рекламой. А с поэтами? С ними тоже. Простой читатель их найдет с трудом, если будет искать, или не найдет совсем, но люди, которые занимаются поэзией профессионально, знают, что они – есть.

Поэт – натура уходящая. В Сеть

А поэты — те же люди,
только больше в них Христа.
Сколько в душу им не плюйте —
все равно — она чиста!
Опять прав Николай Зиновьев, потому что только поэт может написать строки, от которых – ужели не дрогнет ваша душа:
Первые сединки в волосах.
Тонкие чулки в такую стужу.
Брови, словно нитки. А в глазах –
ничего, похожего на душу.
И стоит, румянами горя,
"сука привокзальная", "Катюха",
"Катька-полстакана", "Катька-шлюха".
Катя, одноклассница моя.
Третий год вхожу в состав жюри международных конкурсов поэзии "Русский стиль", "Согласование времен" на русском языке и "оцениваю" сотни стихов. И приходит момент назвать лучших. Лучших – два-три десятка, а первых мест – три. И вот тогда понимаю, что такое "мильон терзаний"! Утешает то, что поэты высокого уровня не все уехали "за бугор" - есть в нашей стране много поэтов, "хороших и разных" – настоящих. Они работают врачами и журналистами, сторожами, таксистами и даже милиционерами. Их не печатают местные СМИ, даже те, в которых есть еще отделы "Литературы и искусства". А толстые журналы в стране дышат на ладан. И поэты ушли в Сеть. Там они общаются, вывешивают свои произведения, ссорятся, восхищаются друг другом, организуют конкурсы, растут, и, надо полагать, определят будущность изящной словесности, испокон лелеющей и хранящей все человеческое в человеке. А будущее за ней, ибо сказано в Библии: "Камень, отвергнутый зиждителями, встанет в главу угла".
С праздником вас, пишущие крылатые братья и сестры Татарстана! С праздником вас, ценители поэзии, с ее Международным днем. Ибо без поэзии мы не выживем.
В конце «Архипелага ГУЛАГ» можно найти имя Авенира Петровича Борисова, костромского учителя, директора детдома, откуда и взят был он на стройку дороги Котлас — Воркута. Вперемежку со щебнем ложились под шпалы замерзшие тела.
- Как же вы там уцелели?
- Молитвою матери… Еще — Пушкин помог…
Человеку без поэзии нельзя. Не зря же Борис Чичибабин написал как-то: "А у меня такая мания, что мир поэзия спасет". Между прочим, он не шутил. Не шутил и тезка его Пастернак: "Без нее духовный род не имел бы продолжения. Он перевелся бы. Ее не было у обезьян". Борис Леонидович был уверен: " Поэзия останется навсегда той, превыше всяких Альп прославленной высотой, которая валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли; она всегда будет проще того, чтобы ее можно было обсуждать в собраниях; она навсегда останется органической функцией счастья человека, переполненного блаженным даром разумной речи, и, таким образом, чем больше будет счастья на земле, тем легче будет быть художником".
ЖЫрный Пингвин
2009-11-16
6
3.00
2
Хуй Крылатый
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  А в далёких лесах, меж трухлявых пней,
Хуй крылатый отъебал жареных коней!

***

Хуй огромный, хуй великий, хуй крылатый в облаках!
Он летает, нагибает тех кто ходит на руках.

***

Слышны крики, вопли, маты,
Где-то там, вдали...
Хуй крылатый, конопатый
Облетел уж полземли...

***

Хуй крылатый всё летает,
Нагоняя на всех страх,
И боятся хуя люди,
Звери, птицы, и Аллах.
Рома Файзуллин
2009-11-10
1
1.00
1
Что с нами будет?
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Володя попытался трахнуть ее двадцать пять раз. Ровно двадцать пять раз он упорно мусолил леди, тщетно пытаясь совокупиться с ней, пока надутое силиконовое тело не сдулось под его суровым мужским напором. После чего он отключился, так и не кончив. Провалился в мир цветных алкогольных снов, что случалось с ним весьма и весьма часто.
- Мда…- сказала Кристина.
Кристине19 лет. Она дочь Володи, слесаря-механика шестого разряда, с высшем математическим, мало пригодившемся ему в жизни.
- Не выдержала девушка. - Сдулась, - добавил Максим.
Максим 20 лет. Он художник и парень Кристины. По всему залу были разбросаны презервативы и бутылки водки, окурки, пепел и пару кассет порнографического содержания. Диван разложен. Постельное белье скомкано, и забито туда, где должна быть голова лежащего. Бессознательное тело угрюмо пускающее слюни лежит на полностью сдутой бабе, одной ногой провалившись в пространство между стеной и диваном.
- Ого, а твой папа шалун, - решил съерничать Максим. На что Кристина только недовольно напрягла уголки губ. Кроме того, в комнате стояла жуткая вонь устоявшегося перегара вперемешку с табачным дымом и еще, не понятно чего…
- Пошли поскорее уйдем отсюда, - сказала Кристина. – Не могу здесь находится.
- Ко мне? – предложил Максим, - только там, ты знаешь, какой у меня беспорядок… У Максима есть своя однокомнатная, - подарок мамы. Пустая, еще совсем без мебели и с облезлыми стенами квартира, но своя.
- Завидую я тебе. У тебя хоть своя квартирка есть, ты можешь, когда все надоесть там скрыться.
- Ты можешь появляться у меня когда угодно, я же дал тебе ключи?
- Все равно это не мое жилище. Я хочу свою территорию.
- Не беси меня. – Максим недовольно отвернулся.
- Ну прости, это просто депрессия.- прижалась к нему Кристина.- Сам же видишь, что у меня дома…
- Если б ты была на моем месте, - ты бы сейчас чувствовала подобное, -у меян дома не лучше.
- И ты на моем чувствовал тоже самое бы, - улыбнулась Крестина и молодая пара покинула всем своим смрадом выдавливающее их помещение, заперев за собой дверь.

***********************

Таня пришла в 8 вечера. Уставшая с двумя пакетами еды: рыба, курица, томат, макароны масло… Таня – мама Кристины.
- Что урод, пропиваешь последние акции?- обратилась она к проснувшемуся бывшему мужу.
- Иди на хуй, ху-йй-э-эта! – еле варочия языком ответил он. Женщина ничего не ответила. Вышла из комнаты, прикрыла и пошла на кухню готовить.

***********************
В его голове, сердце, душе (или где там все это концентрируется?) горела ненависть и злоба к ней, которую когда-то, он, казалось, так сильно и нежно любил. Боготворил и мечтал прожить всю свою жизнь с ней, заботливо целуя ее, еще спящую по утрам, в постели. Оберегать от всего плохого, что может хоть как-то коснуться их двоих. От всего этого не осталось ничего. Только злоба, злоба, злоба. Испепеляющая и выжигающая нутро. Он поднялся, помотал головой, которая трещала с похмелья. Надел трусы и пошел на кухню с твердым и неотвратимым намерением избить её, унизить, растоптать. Она стояла у плиты, мешала ножом картошку и думала, что за квартиру у них задолжность уже 5 тысяч рублей. И что зарплату у них на предприятии в этом месяце задерживают.
- Ну что сука?- усевшись на табурет и оперившись на стол обеими локтями обратился он к ней.
- Кристина опять не дома ночует из-за твоих пьянок. Все детство и юность девочке отравил.
- Она шлюха, как и ты, - злобно процедил он сквозь зубы, встал и двинулся к ней…

***********************
- О чем ты сейчас думаешь? – спросила она, глядя не черное усеянное звездами небо.
- Так спокойно, когда мы вместе, - ответил он, - как будто весь ад отступает. Ад! Ты где? – крикнул он и тут же ответил, - нету ада.
Они засмеялись и стали целоваться. На крыши было тепло и романтично, как в каком-то хорошо поставленном голливудском фильме. Казалось, весь мир обновился, стал каким - то свежим и не чуждым. Ад отступил и в возможность счастливого будущего для них двоих, порой, получалось даже… верить.
- Что – то не спокойно мне…Что там дома сейчас?
- Ну что ты? Успокойся. Спят, наверное, все уже.
- Нет, не спокойно мне. Кристина достала мобильный телефон и набрала номер мамы. Номер был недоступен.
- Вот блин…Наверное опять зарядить забыла.
- Да не переживай ты так, он наверное проспит еще всю ночь.

************************
- Ну ты и падла, я есть хочу. Сука. Ненавижу тебя… Володя больно схватил Таню за локоть. Она нервно одернулась, вскрикнула, и он ударил ее кулаком в лицо. Картошка шипела, жарясь в растительном масле, под сильным огнем. Резкая боль. Обида. Что-то порвалось в ней…Ну так, когда намеренно сдерживаешь себя, чтобы в какой - то момент выплеснуть всю скопившиеся и разрывающую сердце ярость и злобу. Таня сжала крепко кухонный нож, который был в ее руке и, мало что, соображая воткнула все острие до основания в живот Володи. Оттолкнула его не вытаскивая ножа и сама сделал два шага назад. Он схватился за рану. Затем поднял мутные глаза на Таню: - -Ты что наделала тварь? Ты же меня убила… Женщина ничего не отвечала и только ошалело смотрела на происходящее, очевидно, в шоке, наблюдая все, как бы со стороны.

*************************
- Как думаешь, что с нами будет?
- Не знаю. Честно не знаю. Так боюсь, что, что-то плохое помешает этому «нашему» большому и необъятному.
- Я хочу всегда с тобой быть. Хочу просыпаться и засыпать с тобой. Видеть и понимать каждый день, что ты рядом и никуда не денешься.
- Я тоже хочу того, же. Наверное, это и есть, то, что делает жизнь жизнью. Что делает ее живой и настоящей, а не просто био процессом, логическими ходами и сделками.
- Если тебя не будет, я не смогу. Я только кажусь всесильной и железной. Просто я с детства привыкла не показывать, то что я чувствую. А по правде. Я не такой уж и сильный зверек. Если любишь меня, то будь со мной до конца и не умирай. Если так хочешь это сделать, тогда не надо было вообще приходить в мю жизнь.
- Я не умру. Не умру, что ты? Я не брошу тебя, теперь нет. Никогда… Максим целовал лицо Кристины и заботливо, успокаивающе прижимал к себе, будто пытается спасти холода.

Телефон зазвонил. На дисплее высветилось: «Мама». Необъяснимое и сильное волнение подкатило к горлу, сердце бешено заколотилось.

- Приезжай, я его убила…
Рома Файзуллин
2009-08-22
10
3.33
3
"Я люблю тебя, дурак"(Крест)
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  - Ненавижу! Куда ты собрался?!- крикнула Она.
- В ад, - ответил он, - напиться.
- Ну и вали, ты только это и можешь, напиться, как чмо.
- Хочу жопу твою исцеловать!
- Заткнись хабло пошло - озабоченное!
- Жопу! Жопу! Жопу! Хочу целовать твою жопу! Хочу всю тебя облизать!
- Придурок. А ты ведь такое же быдло, как те кого ты так презираешь.
- Нет, я еще хуже. Я гораздо хуже… И я сделаю хуже, чтобы мое говно покрыло все остальное… Пойду сниму трех проституток и кончу им на шею и грудь.
- А почему так пречудливо, - шея и грудь?
- Приятно.
- Не все, что приятно, можно делать.
- И еще на жопы им кончу!
- Щедро.
- Да пошла ты.
- Ненавидишь меня?
- Да!
- Имеешь право. Ну иди, исполняй свой приговор, - оставляй меня одну или как ты там говорил…
- За все надо платить. Плати мной…

Дверь захлопнулась и человек быстрым шагом пошел вниз по лестнице. Выйдя из подъезда он на минуту остановился, кому - то позвонил и… видимо не дождавшись ответа пошел дальше. Зашел в ближайший магазин, где взял бутылку водки Парламент, один лимон и банку Колы.
«Пьянство, - размышлял он по дороге неизвестно куда, - как приключение в безумие меня вполне привлекает. Может, кому - то вообще стоит навсегда уйти в это забытье с последующем не бытьем. Хотя мне же плевать на все эти мысли, кого я обманываю? Просто я ничего не могу сделать с тем, как сложилась жизнь. Когда знаешь, кто виноват, а ничего сделать ему не можешь, вообще ничего. Не существует для «этого» какого - то наказания в этом измерении, которым бы ты мог располагать. А что в сущности я могу сделать? Насрать под чью - то дверь, разбить пару хаблистых харь, нарваться сам…..А что в сущности мир может сделать мне еще, кроме как насрать под дверь, разбить морду, нарваться сам?…»
Он приходит домой, садиться у монитора, включает музыку, заходит в сеть…К часам четырем утра он допивает бутылку и ложиться спать. На следующее утро, а вернее день, подобное повторяется. Человек продолжает пить, и пьет так неделю, две, три… Сколько именно он уже и сам не помнит. Дни сливаются в одну большую и тягучую алкогольную кому.В это время ад и давящее ощущение конца и неизбежного скотства особенно переполняют его. Его душа задыхается…

- Привет. Есть че?..
- Да, но надо к сестре съездить…
- Ну пошли съездием.
- Зайди за мной. Как подойдешь, позвонишь, - я открою.
- Хорошо.
Двое худощявых ребят наркоманского типажа вышли из подъезда.
- Купи мне водки похмелиться.
- Сей-час все купим, только у сестры веди себя тихо, там ребенок маленький.
- Хорошо, буду вести себя тихо.
Двое ловят на дороге такси, садяться в него и уезжают.

« Отвечать за свои грехи, это еще совсем не страшно. Хуже, когда чувствуешь боль, за чужие грехи. Вроде бы говно не ты совершил, а плохо от этого тебе. От определнного возрастного переходного дисболанса у человека по слабоумию и неопытности возникает желание доказать себе, что он тварь.Да.Просто иногда, чтобы понять, что ты хороший, надо совершить что-то очень плохое. И потом, при всем последующем чувстве омерзения понять насколько «это» не твое. А сделать уже ничего нельзя. Ничего нельзя. И мне сей-час… очень, очень, очень плохо…»

Человек с поникшей головой грязными волосами и недельной щетиной сидит за столом мало знакомой ему кухни. Рядом сидит молодая девушка с сигаретой, о чем - то его распрашивает, он отвечает однотипно «да», «нет» или что-то вроде бы «возможно». Тут же другой юноша готовит три дозы, три пятикубовых шпритца с прозрачной жидкостью. Откуда – то из – за стены доносится детский плач.

- Ты мне взял инсулиновую иглу?
- Да, не беспакойся, все нормально.
- Ха-ха, я бы ему сделал сульфазиновый крест и в камеру к обиженным…Посмотрел бы я тогда какой он крутой взрослый музчина…
- Братан, ты это о чем?
- Да так просто….
- Ты бухой чтоли совсем уже стал?За че ты ругаешься не пойму?
- Да отвали… Все нормально. Правда все нормально.
- Мы на днях двух шлюх с Виталиком выебли прямо в подъезде.
- Поздравляю, неслыханное везенье.
- Ну и вот, идем мы значет с Виталиком по улице, подходим к киоску, а там две шмары бухие стоят. Они «Оо, молодые люди, а можно с вами познакомится?»
- Оо, молодый люди, а можно с вами познакомиться…
- Да погоди ты, дай дорассказать. Ну и вот я им на прямую говорю, девченки пойдемте ебаться? Они: « а пиво возьмете?» Мы: «Ну конечно». Взяли гондны и пошли в ближайший подъезд. Я ее ебу, а потом говорю: « Пососи» Она: «Сей-час, только пиво допью»
- И че?
- Допила пиво и сосать стала.
- Круто, тебе еще раз повезло.
- Я на телефон, на камеру это заснял. Хочешь покажу?
- Нет.
- Почему?
- Не хочу потому что. Давай лучше…
- Иди в туалете вмажся, потом я.

Человек со шприцом идет в туалет, содиться на унитаз, заварачивает рукав рубашки, перетягивает руку ремнем. Метит раз десять, прежде чем попадает в вену. Слегка оттягивает поршень, в шпритце появляется кровь, это глухо и отдаленно радует его и он вводит содержимое его в себя.

Я возвращался с репетиции немного уставший, шел я не спеша, погода была замечательная. В пакете у меня были фрукты, мясо и молоко. Надо было завести маме продукты, направедаться как она, прежде чем уехать на пару дней на дачу, чтобы отстраниться от всей это городской дурноты, перед очередным туром. У подъезда стояла Скорая.Меня передернуло, уж не с мамой ли чего подумал я, у нее ведь сердце больное да и возраст уже шестдесят пять, как никак. Дрожа я быстрым шагом подошел к машине скорой.
- К кому эта скорая?- спросил я скопившихся зевак
- Не знаю, наркоман какойто у нас в подъезде, у Беляевых опять подох– ответила активная бабушка, - организовали тут притон. Пусть бы уже все передохли суки.
Двое санитаров вынесли на носилках молодого парня лет двадцати пяти.
- Отъехал?- спросил я.
- Нет, жить будет.Но, он был близок к этому, - ответил мне один из санитаров.- Он вам кто-то приходиться?
- Уже не знаю…

************************

В палате никого не было кроме них.Он сидел на полу положив голову на ее колени. Она медленно гладила руками его волосы и плакала.Было тихо, страшно, и при всем при этом удивительно спокойно.
- Я люблю тебя, дурак, - сказала она сквозь слезы. Он прижался к ней еще сильнее и тоже заплакал…
порфирий
2009-08-21
0
0.00
0
Не надо гадить монитор.
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Убил сегодня муху я
удрать хотела в коридор
её родни там дохуя
но получила смертный приговор.

Пусть будет всей родне наука
что не пустой мой разговор
убью теперь любую суку
если насрёт на монитор.
Леонид Самойлов
2009-07-28
5
5.00
1
Удивительные приключения оборотня в погонах
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  В одной большой стране. В одном огромном мире среди нас обычных людей мы можем наблюдать еще один вид - это оборотни в погонах. Среди этого многочисленного вида есть большие и страшные. У них огромные серые волосатые лапы, и промышляют они шантажом, рэкетом, убийством, фабрикацией доказательств и обвинений.
Также есть и среднего росточка у них поменьше аппетит, но все же им то же хочется кушать. Но чаще всего они маленькие, а их, поверьте, мне очень и очень много. И этот крошечный вид встречается слишком часто, и кушают они маленькими порциями, но бесконечное число раз. Так вот жил был, поживал один малюсенький оборотень, но такой прожорливый. И была у него волшебная палочка, он любил называть ее магическим жезлом. Изо дня в день выходила эта крошка на алмазную дорогу и как фея озорница махала своей палочкой из стороны в сторону. Огромные железные кони останавливались как вкопанные, едва завидев ее. Тогда важная кроха подходила к коню и что-то нечленораздельное пропищав, собирала дань со всех кого только могла. И в один прекрасный солнечный день старшие оборотни привезли нашей крохе чудо подарок, огромный черный пистолет. Кроха так обрадовалась, что кроме магического жезла у нее теперь еще и оружие есть и давай стрелять на право и налево в железных коней. Но, наверное, из-за того, что игрушка новая он не часто попадал в цель, но все же попадал. Крохе, конечно, хотелось отстрелить всех но, увы, и кони не были далеко не дураки. Они, не сговариваясь, решили друг другу помогать. Они скакали и подмигивали друг другу, после того как проезжали крошку тем самым предупреждали, что тише-тише не гони… крошка рядом. Но и этого было мало нашей крохе, и тогда он попросил начальство научить его пяти самым магически-коварными способам подстав и разводов лошадок.
Первая подстава называлась, фокус с алкотестером - это была, самая могущественная из подстав самая хитрая. Кроха со своими друзьями останавливали первую лошадку и предлагали ей дунуть в «левый» алкотестер, всегда настроенный на «пьяный» результат. После чего кроха лошадкам предлагал «разойтись по-хорошему» Нередко это срабатывало точнее даже слишком часто. Но если конь стоит на своем то ему с некоторой задержкой все же подносят настоящий аппарат. Но…Результаты повторной экспертизы под разными предлогами не показывают. Вот, мол, чек распечатаем, тогда и ознакомитесь товарищ конь. А на чеке — приговор, согласно которому трезвая лошадь лыка не вяжет. Фишка в том, что врачебно-милицейский тандем распечатывает результат предыдущего, а не последнего замера “выхлопа и пока наша кроха ведет с жертвой задушевные беседы после первой продувки, его друзья медики готовятся к повторному тесту на нормальном приборе. И как только видят, что кроха с лошадкой к консенсусу не пришли, тут же дуют перегаром в алкомер. Через пару минут этот прибор суют в рот жертве. А чуть позже обнародуют результат продувки, сделанной в момент отсутствия коня. В один прекрасный день кроха как-то забыл взять его. Взмахнул он волшебной палочкой и остановил старенькую усталую лошадку и говорит он ей: «да вы батюшка пьяны». А лошадка взмолилась и говорит: я абсолютно трезва просто я не спал сутки, еду тысячу верст. Тогда кроха вспомнил, что алкотестера то у него с собой нет, но не растерялся кроха, снял шапку и сказал лошадке: «дыхни». Лошадка посмотрела сначала на шапку, потом на крошку и говорит: «вот это у тебя аппарат». Но дышать не стала. И пришлось крохе его отпустить, но впредь он вынес урок, что все свое надо носить с собой.
Вторая подстава называлась «скорая помощь» В левый ряд магистрали вливается патрульная машина, и какое-то время спокойно едет за жертвой. А затем неожиданно врубается «светомузыка». Лошадка не то что быстро перестроиться в сверхплотном потоке не может — даже понять, в чем дело, не успевает, а его уже просят к обочине.
Подстава третья коварная вещь «встречка» по требованию. Кроха работал по заранее хорошо отработанной стандартной ситуацией: эвакуатор, чтобы забрать с узкой улочки неправильно припаркованную лошадь, останавливается во втором ряду, полностью перегораживая дорогу. Чтобы не создавать затор, эвакуаторщик жестом показывал коню: мол, чего стоишь, аккуратно объезжай меня по встречной. Но как только пара коней пересекает сплошные линии, эвакуатор начинает медленно двигаться вперед. А объезжающие его лошади попадают в руки притаившегося крохи: «Ну что же вы по встречной катаетесь. Ах, это вы эвакуатор объезжали... Только на видеозаписи видно, что вы его не объезжали, а обгоняли здесь же ясно видно, что он двигался».
Подстава четвертая: операция «красный семафор» для наибольшей правдоподобности кроха стал привлекать к работе на заброшенных переездах гастарбайтеров. Они делают вид, что ремонтируют переезд. При этом семафор мигает красными фонарями. Когда собирается очередь коней, один из рабочих жестом показывает лошадкам, чтобы те проезжали, поскольку семафор не работает. А за переездом, чуть поодаль, стоит наша кроха, доходчиво объясняющая, сколько это стоит «без протокола».
Подстава пятая самая страшная и прибыльная… подброс. Кроха с друзьями останавливает лошадку под любым предлогом, проверяет документы, просит открыть багажник, показать копыта, бардачок все осматривает. Ничего не обнаружив, возвращает документы и желает счастливого пути. Лошадка выдохнув отъезжает, а через несколько метров ее снова останавливает наша кроха и откуда ни возьмись извлекается сверток с непонятным порошком. Ну а дальше — как договоришься
И вот росла крошкина палочка не по дням, а по часам… и пузико крошки то же росло. А кровожадным он был таким по тому, что ему надо было делиться с начальством, но все же хотелось ему только себя кормить. Хотя крошка и понимал, что он делится из своей же корыстной цели ведь, если крошка попадется на взятке, начальник поможет ему выбраться из неприятной ситуации.
В один прекрасный солнечный день кроха как, обычно вооружившись алкотестером, вышел на большую дорогу.
Вечером его начальник пригласил его и ещё нескольких подчинённых отметить юбилей в кафе Лесное, что в пяти десяти вёрстах от магического кольца окружающего первопрестольную столицу всея Руси. Кроха знал, что его начальник очень любит подарки и поэтому решил брать мзду с лошадок в двойном размере.
Начальнику своему кроха решил подарить чудо коробочку басурманской фирмы sony, суть коробочки заключалась в том, что в нутрии сидел хитрый маленький демон, который умел рисовать цветные движущиеся картинки и запоминать звуки вокруг.
В начале всё шло как по маслу и кроха сумел собрать дань уже с трёх лошадок подряд.
И вот увидел он еле плетущегося дряхлого коня с провинциальным Новгородским клеймом, а на коне мрачный старичок в чёрном плаще и с перевёрнутой звездой на груди.
Кроха взмахнул чудо жезлом и конь остановился у обочины, ну подумал кроха, много я с него не сдеру, но как говориться с миру по нитке.
У странного старика с документами всё было в порядке и кроха, не долго думая, решил проделать свой старый фокус с алкотестером.
Как ни странно старик не упирался, уплатил мзду и лишь сказал на прощанье.

- Оборотню в прок, самому платить оброк.

Крохе стало как-то не по себе от противного старика, но покурив и глотнув из фляжки Рижского бальзаму он быстро пришел в себя и продолжил свой тяжкий труд.
Под вечер, когда окончилось крохино дежурство он заскочил домой, помылся, переоделся и предварительно зайдя в лавку кудесника за чудо коробочкой, поскакал в кафе Лесное, что в пятидесяти верстах от МКАДа. А в кафе уже во всю шла потеха, стол ломился от яств, толстый грузный полковник восседал во главе стола дубового, прислуживал ему холдей из племени басурманского.
Посреди кафе был подиум с шестом стальным, а вокруг столба того девки полуголые срамные танцы плясали.
В перерывах между танцами девки подходили к столу дубовому да давай тереться о добрых молодцев, ГИБДДшников, да всё больше вокруг полковника увивались, на коленки ему усаживались, тёрлись об него опопием. Он девкам за то в трусы срамные, да что там нитки какие то, а не трусы, зелёные бумажки засовывал, с изображением царей иноземных.
Вот и кроха приехал на пиршество, полковник завидя его заулыбался, подарок принял и указал место средь сослуживцев, где присесть ему полагается.
Весело гуляли, добры молодцы ГИБДДшники, здравицы весь вечер произносили за своего начальника, что бы быть ему генералом, а то и фельдмаршалом.
Дело клонилось к ночи, уж самые нетерпеливые похватали девиц срамных да отволокли их в домики деревянные, что построены были вокруг кафе, специально для утех любовных.
Но ещё бурлило веселье, вот и салют пустили, пятьдесят пять раз палили, по количеству лет юбиляра. Пробили часы полночь, все уже перепились, зелена вина и кроха, в том числе. Никто уже и лыка не вяжет. Как вдруг стали происходить с крохой изменения, да и не только с крохой, а со всеми добрыми молодцами ГИБДДшниками, стали руки и ноги у них в волчьи лапы обращаться, а лица в собачьи и лисьи морды, стала у них шерсть расти, и жажда крови проснулась. И вот уже кроха это не кроха, а серый волк.
Ощетинился и увидел только, как хохочущий морок старика в чёрном плаще промелькнул, а потом давай они всей стаей метаться по избе, рвать в клочья девок срамных, тот волк, что самый грузный, вожак их полковник уже на лисичку взобрался Галину Павловну лейтенанта младшего, и давай еть её голубушку. А сам кроха крови жаждал и за прислужником перепуганным погнался, тот на двор кроха за ним, за сарай загнал, зажал в углу и с прыжка горло ему перегрыз. Сладкая кровь у прислужника таджикского, рвёт ему кроха кишки, лапами себе помогает, чавкает от наслаждения.
Затем всё как будто померкло, кроха очнулся в больничной палате привязанным к койке, на соседних койках он увидел своих сослуживцев в таком же положении, как и он сам.
А московские газеты уже раструбили на всю столицу о том, какое зверство произошло, в подмосковном кафе Лесное, весь обслуживающий персонал, в основном гастарбайтеры, были заживо растерзаны и съедены сотрудниками ГИБДД ОВД Свинопопинского района города Москвы во время празднования юбилея их начальника полковника Дубина.
Уцелела одна повариха, еле успевшая взобраться на верхушку сосны, по её показаниям милиционеры все как будто посходили с ума стали выть, бегать на четвереньках, бросаться на обслуживающий персонал. Сосна, на которую взобралась повариха, была изгрызена зубами милиционеров, которые, по всей видимости, хотели съесть и её.
В настоящий момент ведется расследование этой страшной коллективной галлюцинации, возбуждено уголовное дело…

Леонид Самойлов и Алиса Орхид
Леонид Самойлов
2009-07-28
0
0.00
0
Дьявол и Бирилёвское быдло
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
 

Дима проснулся в пять утра. С похмелья его дико колотил озноб, он чувствовал, что если сейчас не выпьет, то точно лишится жизни.
Поковырявшись в карманах брюк, которые валялись рядом с его матрасом, он не обнаружил ничего кроме двух рублей пятидесяти копеек.
Дима с трудом поднял своё хилое трясущееся тело и стал одеваться.
Надев на ноги гриндера, а на голову безликую белую кепочку, которую он одевал всегда, когда хотел слиться с толпой, чтобы никто не косился на вытатуированную у него на черепе левостороннюю свастику, Димон отправился на улицу.
Захлопнув дверь своей однушки Дима не стал вызывать лифт, вместо этого пошатываясь, он побежал вниз по лестнице.
Он всегда так делал с похмелья, когда ему совершенно не хотелось встречаться со своими соседями, считавшими его фашистом, быдлом и отбросом общества.
Димона потрясывало, периодически на него накатывали волны страха, но Дима собрался с силами, открыл дверь своего подъезда и нетвёрдой походкой вышел на улицу.
Бирилёво в полшестого субботнего утра выглядело так, как будто по нему прошел Мамай.
Повсюду валялись окурки, пивные и водочные бутылки, стояла гробовая тишина, как будто весь город вымер.
Дима знал, как решить свои проблемы со здоровьем, в одном из предлесков где проходило столкновение фанатов футбольных команд Спартак и ЦСКА, в общем количестве пятьдесят на пятьдесят, перед дракой он закопал бутылку водки объёмом 0,7 литра, а после про неё забыл.
В леске было мрачновато, тени деревьев, любые шорохи действовали на Диму очень удручающе, в какой то момент его нервы не выдержали, и он побежал к тому месту, где должна была быть закопана живительная влага.
Запыхавшись и обливаясь потом, Димон добежал до того места, где был зарыт клад и к своей безграничной радости откопал свою добычу.
Махнув сходу несколько глотков, Дима уселся на пень, закурил и, наконец-то немного расслабился. Когда Димон пришел в себя, пузырь был уже на половину пуст, но радость
от того, что он выжил с дикого будуна настолько переполняла фаната, что он запел песню любимой группы Коррозия Металла.

Сумерки спускаются на город
В черный саван прячутся дома
И по туже затянув свой ворот
По улицам шагает Сатана

Ставит он на грешников капканы
Под плащом белеет острый нож
Кто по льстится на его обманы
Тот получит сразу медный грош

Дьявол здесь - Дьявол там
жизнь как сон сплошной обман
Дьявол здесь - Дьявол там
жизнь как сон сплошной обман

Внезапно глаза Димона округлились, он буквально оцепенел, из-под земли вырвался столб пламени и перед фанатом предстал сам Дьявол повелитель ада …

страница:
1 >>
перейти на страницу: из 553
Дизайн и программирование - aparus studio. Идея - negros.  


TopList EZHEdnevki