|
|
1. В.И. - часть 2.
Я нахожусь в плену больных фантазий,
Я захожусь в горячечном бреду,
Страдаю от бесчисленных аффазий,
Смотрю галлюцинаций череду.
Я сплю и даже ем в противогазе,
Я обитаю в дантовом аду,
Гомер упомянул меня в рассказе,
Хемингуэй имел меня в виду.
А братья Гримм в одежде санитаров,
(И это квинтэссенция кошмаров),
Ведут меня к де Саду в кабинет.
В наручниках, без плавок и скафандра,
Я им напоминаю Ихтиандра,
В себя ныряя, будто в Интернет.
В себя ныряя, будто в Интернет,
Я вижу цель упорных медитаций:
Ко мне стучатся гномы в кабинет,
И президент звонит из Лиги Наций.
Но я далек от всяческих сует:
Тусовок, дискотек и презентаций.
Меня зовет божественный Тибет
На поиски забытых инкарнаций.
Мой дух, за дефицитом лучших мест,
Принадлежал когда-то (вот вам крест!)
Фотомодели, гейше, балерине,
Причем развратной, был такой грешок...
Я до сих пор испытываю шок,
Красуясь перед зеркалом в бикини.
Красуясь перед зеркалом в бикини,
Я день за днем оттачивал свой стиль.
Мой нрав подстать коварной Мессалине,
А выходки — старухе Изергиль.
Но нет покоя бедному мужчине:
Красив душой и телом, как Рахиль,
Я укрепляюсь в божеском почине
Уйти в отцы, надев епитрахиль.
И я смогу не хуже, чем другие
Служить обедни, мессы, литургии,
И тут же устремятся в мой приход
Кухарки, куртизанки и княгини
За то, что как блаженный идиот
Я шпарю на классической латыни.
Я шпарю на классической латыни,
Ведя себя как дикий пилигрим:
Откусываю уши Катилине,
Беру и поджигаю Третий Рим.
Предпочитаю воблу осетрине,
Кефиру — спирт, себя — всем остальным
И провожу красавиц на мякине,
Чтоб не платить их церберам калым.
Я ваш кумир, мессия из пробирки,
Потенциальный Цезарь в этом цирке,
Мне предназначен скипетр и трон
А коль мой путь прервет рука злодея,
То сразу двое лягут в мавзолее
В одном лице: Нерон и Цицерон.
В одном лице Нерон и Цицерон,
Я представитель вымершего вида, —
Оратор, император и пижон,
Вконец разоблаченная Изида.
Пришла весна — пора неверных жен,
Я становлюсь быком: любовь — коррида.
Когда в крови гудит тестостерон,
Препятствии нет для буйного гибрида.
Пускай же будет на руку не скор
Рогатый неудачник — матадор,
И все грехи отпустит сердцееду.
Ведь я — национальный Сведенборг,
Чем вызываю пламенный восторг:
Со мной вступают ангелы в беседу.
Со мной вступают ангелы в беседу
— Зверушки из породы Сефирот,
Цитируют Авесту и Ригведу,
Поют псалмы и водят хоровод.
За чаркой обсуждают Кастанеду,
Как бубль-гум, жуют запретный плод,
И молятся святому Архимеду,
Допив сорокоградусный компот.
Мы даже ночью с ними не скучаем:
Поговорив о женщинах за чаем,
Расписываем пульку в преферанс.
Рискуй! — мое незыблемое кредо,
Поставив на удачу весь аванс,
Я за победой праздную победу.
Пусть барышни беснуются в экстазе,
Излишне доверяя вещим снам,
О привороте думают и сглазе,
Свой скудный скарб вручая колдунам.
Используют целительные мази,
Обед не делят с другом пополам,
Пекутся без конца о лунной фазе,
Верны заветам иноков и лам.
Зазубривают опусы Хайяма,
Восходят каждый год на Фудзияму, -
Усилия их сводятся на нет.
Ведь женский ум далек от совершенства,
И даже в состоянии блаженства
Они не разгадают мой секрет.
Чинитель оргий, кладезь безобразий,
Известный всем драчун и дебошир,
Он давит иномарки на КАМАЗе,
Из улицы устраивая тир.
Он был воспитан на военной базе
И гильзами закусывал кефир.
Его боятся даже не Кавказе —
Он хуже, чем чеченский командир.
Контуженный раз десять во Вьетнаме,
Он пишет мемуары временами
Для красных и коричневых газет.
Читатели не верят в эти сказки:
Супергерой он с виду, а под маской
Отшельник и законченный поэт.
|
| |
