СтихиЯ
спонсор
 
 
Santa
 
1. Мысли в Слух


  Мысли вслух
Слова встрок
Тяжесть рук
Вышел срок

Как же так
Сердца - нет?!
Пей до дна
Был ответ

Колотушка дня
По затылку бьет
А твоя война
У окошка ждет

У окошка ждет
Вышивает вкрест
Наотмашь столбы
Что нам до небес?


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
2. Я сегодня отпустил


  Я сегодня отпустил
Последнюю птицу своих слов
В багряно – алое, безбрежное небо, так похожее на мою мечту
С легкими прозрачными перьями облаков
И единственной звездой под сердцем тающего Солнца
Ржавая щеколда скрипела в руках,
Печалясь о безжалостности мира и отсутствии смазки
Но я не стал слушать эту вечную плаксу,
А лишь молча отодвинул в сторону,
Распахнул окно одним рывком
И вдохнул Небо
Тонкие лоскутки слетевшей с рамы краски
Белыми мотыльками танцевали
В теплых шафрановых лучах
Неслышно нашептывая всякие глупости
А я стоял и улыбался,
Осторожно сжимая в дрожащих руках
Хрупкое счастье поэта
Живой жаркий комок пуха
Недовольно косил черным глазом
Щелкая таким забавным, слегка загнутым клювом
И норовя цапнуть за палец
….За это я и люблю его
Самого неказистого птенца гнезда моего
Пусть несхож обликом он с иными золотокрылыми
И янтарноглазыми Фениксами
Сотрясающими все просторы небес и земли
Но зато ему одному ведом терпкий вкус
Того игристого пойла, что потчует судьба каждого из нас
Каждому по доле
Сменяя пузырьки, как засаленные карты в руках шулера
Меру Добра на меру Зла
Бьют бурным кристально-льдистым ключом
В корнях души моей
И, обгоняя друг друга в короткой ослепительной гонке
Они рвутся
Из иссини–фиолетовой глубины
В пронизанную солнечным светом аквамариновую высь
Мое Добро и мое Зло – самые дорогие гости
И самые любимые враги
«Заходите же, не мнитесь на пороге!
Стол давно накрыт, а я проглядел уже все глаза
Ожидая вас
Заходите же..»
Так я скажу, улыбаясь одними уголками рта
И бестактно растаю, оставив улыбку
Распугивать приблудившуюся моль
И бездомных милиционеров
Зубастая улыбка №5
Лучшее средство для этого
Уж поверьте мне, старому бродяге из Чешира….



обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
3. Я себя потерял..


  Я себя потерял средь бескрайних полей
И меня разметала по небу пурга
Все, что должен, осталось в потухшей золе
И в ладонях моих прорастает тайга

Пробиваясь зелеными жалами трав
Мои пальцы теперь - полевые цветы
И сквозь сердце мое родником из дубрав
Тихим шепотом неба течешь только Ты


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
4. Земфира)


  Земфира - это кактус
Колючий, но не страшный
Земфира – это лакмус
Бумажкою ужасной
Прилипший к лбу прогресса
И очень раздражает
Но чувство страха стресса
Нам снять его мешает
Земфира – это руки
Земфира – это ноги
Бутылочка с водою
И тихие тревоги
Земфира – это небо
Изрядно голубое
Земфира – это сердце
Такое золотое
Земфира –это линза
Вся в фокусе вниманья
Земфира – это брынза
И голос состраданья
Земфира – это плеер
Кассету зажевало
И пьяные матросы
Чьих кораблей не стало
Зефира – это море
Лазурью под ногами
Земфира чье-то горе
Не трогайте словами
Земфира – это ветер
В пустом пространстве окон
Земфира – это память
Ошибшаяся сроком
Земфира чей-то волос
На палец намотаешь
Земфира – это имя
Но ты его не знаешь


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
5. Я себя потерял..


  Я себя потерял средь бескрайних полей
И меня разметала по небу пурга
Все, что должен, осталось в потухшей золе
И в ладонях моих прорастает тайга

Пробиваясь зелеными жалами трав
Мои пальцы теперь - полевые цветы
И сквозь сердце мое родником из дубрав
Тихим шепотом неба течешь только ты


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
6. Имена


  Я кристальной струной разверну небосвод
опрокинув в зрачки бесконечность дождя
И следами врезаясь в пространство дорог
пересохшей гортанью ловлю имена

Имена этих рыб, имена этих птиц
Сумасшедших комков чешуи и песка
Имена тех зверей, что живут у границ
Освященных седым одиночеством мха

Имена облаков, календарных ветров
Серп Луны, пожинающей сны и сердца
Имена всех богов и данайских даров
Что швыряет мне в руки дикарка-весна

Я держу их в зубах, и сгрызаю на раз
Словно белка, плюясь изумрудами вниз
И, как голубь, кошу я навыкате глаз
И под лапой дрожит опустелый карниз

И смешав эту кровь и свинцовую грязь
Я роняю капель черных букв на листы
Отраженью кивая и криво смеясь
Потому что слова - это вздох пустоты


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
7. Я хотел бы быть котом


  Я хотел бы быть котом
и мурлыкать при свете звезд
И махать пушистым хвостом
порой в шутку, порой всерьез

Я хотел бы бть котом
и зрачками глотать Луну
и гулять по карнизам при том
оглашая воплем весну

Ах, каким бы я был котом
спину б гнул и шипел на тьму
улыбаясь усатым ртом
почему я не кот, почему?


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
8. Бог пишет красным


  Бог пишет красным
Место для точки
Всё прописными
Все в одну строчку
Бог пишет красным
И без пробелов
Бог пишет красным
А кажется – белым
А хочется синим
И мякоти неба
Забытого хлеба
На пальцах и нёбе
И облака росчерк
Пушистый и светлый
Танцует и тает
По солнцу и ветру..


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
9. Играем в масочки..


  Играем в масочки и воруем красочки
у моря и неба, и теплого хлеба,
чей запах и мякоть с румяною коркой
сравнимы с звездой, скатившейся с горки
скатившейся с горки
небесного сыра,
рукою за Солнце - возьмись,
ведь красиво
И вены-деревья и листьями пальцы
Горят в лихорадке и плачут о стали
Отточенной боли, отсроченной роли
И пепла в кровати и нервного – Хватит
И бьется в глазах как лосось в водопаде
Душа в серебристом, безумном каскаде


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
10. Я копилка историй


  Я копилка историй
Утонувшая в море
Во мне плещет вода
И соленое горе
Рак кусает меня
медно-красной клешнею
Обрастают бока
тиной и чешуею
Рыбка гуппи метает
икру между строчек
Синей кляксою тает
Издерганный почерк
От волны до слезы
Лишь полшага и строчка
От волны до слезы –
только рифма и точка
И кальмар как гурман
Выбирает причастья
Запятые крючками
Рвут рыбацкие снасти
От морских гребешков
Не вреда и не привета
И напрасно старик
Ищет в море ответа
А слова будто пена
На глянце дельфина
Солнце, жмурясь,
целует покатую спину
Море сытой лазурью
запаяно в небо….


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
11. От края заката до края восхода


  От края заката до края восхода
До синенькой пленки небесного свода
Метается песня
Три слова, аккорда
Ты вряд ли дождешься
За гриф как за горло
Держу я гитару
и пальцы белеют
И струны немеют
Не смея
Не смея
И только мой шепот
Строку разбивает
Ты видишь, ворона,
ты видишь, родная
как Солнце встает
и как Солнце заходит
как пьяные травы
под стопами всходят
целуют мне вены
и просят прощенья
и шепчут прощанья
и ждут искупления
И яблони цвет
Будто знак причащенья
И в воздухе виснет
Немое томленье
И тянется сердце
безгласной струною
А я – быть - согласен
Лишь только с тобою


Т.К.


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
12. Я не умею легко забывать


  Я не умею легко забывать
Я не умею себя убивать
Я не умею сердца закрывать
Я не умею..
А впрочем, плевать



обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
13. Сеньора, сегодня я бредил стихами


  Сеньора, сегодня я бредил стихами
И строки у горла кипели водою
И сердце о ребра стучалося камнем
Сеньора, сегодня я бредил стихами

Сеньора, сегодня я пел с петухами,,
О Вашей красе восходящему солнцу
И небо застлалось огнистыми мхами
Сеньора, сегодня я пел с петухами

Сеньора, сегодня плясал я с волками
И выл на Луну о пугающем сходстве
Мадонны и Вас,
да, я полон грехами
Но Вам не понять этих танцев с волками

Сеньора, сегодня я бредил стихами
И бреднем бредовым, широким и странным
выбраживал рифмы и пил их глотками
Сегодня, сеньора, я бредил стихами

Т.К.




обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
14. Жизнь - крупинка соли


  Жизнь - крупинка соли
На острие ножа
Ржавые мозоли
Чистая душа



обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
15. Маленькая девочка


  Маленькая девочка
С бантом белоснежным
крашеные стеклышки
ты любила нежно
крашеные стеклышки
детская причуда
складывала гранями
в радужное чудо
Маленькая девочка
сказку собирала
и ее счастливей
в мире не бывало


Т.К.



обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
16. Жизнь схожа..


  Жизнь схожа с бегством по стеклу
Над бездной,
с танцем сумасшедшего в углу,
болезнью
нервов и зубов, и стуком
сердца где-то в горле
глухо


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
17. лес


  Допустим так: в лес входит человек
Лес зимний, белый, выстуженный лес,
Где голые, прозрачные стволы
Берез как будто проступают из-под мглы
ветвей, что истончились до черты,
где воздух приобрел кристальный вес
и все оттенки звука отдает,
едва в него заронится намек:
чуть слышный треск коряги под ногой,
и нежный хруст заиндевевших зерен мха,
скрип ветви, - той, что отвела рука,
вздох, кашель, пенье топора,
когда железо задевает плоть
древесную, и сыплет серебро
своих шагов слепое эхо
средь белых геометрий леса,
и осью первой видится земля,
вторая – вертикаль ствола,
декартовых систем координат
вдруг вырастает целый сад,
и чертятся параболы в глазах
кривых берез, и до излома сжат
в них каждый мускул,
каждый целлюлозный нерв,
и человек глядит – сначала вверх
потом на землю, снова вверх, молчит,
и безъязыкое доныне – говорит,
и безымянному даются имена.
Он видит прошлое, несет его волна
к истоку всех его вещей,
и он осознает, что дело в ней,
в березе, что согнулась до земли,
до оси «х», стремясь уйти в нули.
В изгибе том – страданье и покой,
воздухоток пронзительный - струей
в гортань втекает; холод, фриз,
и человек превыше
собственного роста
выкатывает слово изнутри.
Должно быть так рождаются
березы Фроста.


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
18. Если есть холодный красный


  Если есть холодный красный, так это он
На жемчужном ноже закровавился небосклон
Раздувает белесые жабра – облака
И багровы сперва, остывают снега
Воздух тих и спокоен, не трогает даль
Белье сушит и крошит зубную эмаль
Синь от леса волной набегает - густа, глубока
И на небо луна выступает, держась за бока
На ворованный свет и щедра и кругла
Извлекает из снега экстракт серебра
Все сверкает, горит, во все стороны - кинешь взгляд
Убегает вперед, и летит, возвращаясь назад
И на месте кружит, торжествует прозрачная тьма
Сепарируя воздух от тверди и мысль от ума
Злая звездная мелочь запуталась в черных ветвях
Кто там бродит во мгле, в этих белых полях?
Рассыхается мертвое дерево, рвет тишину
Каждый выдох с пространством вступает в войну
Зарастают льдом стекла, сжимается в точку ртуть
И неспешно течет вокруг яблони Млечный путь


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
19. Кошки


  Как умирают кошки?
Как тускнеют бесподобные изумрудные глаза, в которых прозрачными льдинками тонет луна? Как тихий ветер, уходят они, ступая мягкими лапами уже по совсем другим тропкам, а мы провожаем их беспомощным взглядом.
Что наша сила и наша мудрость могут сказать тогда? Ничего. Они стоят в полный рост за спиной, с непокрытой головой, потрясенно молча.
И мы ловим, как последнее слово, прерывистые слабые вздохи, которые вырываются из маленькой мохнатой груди, но они так редки...
У кошек девять жизней, но и смертей не меньше.
Как тихий ветер, грустной улыбкой роняющий янтарно - алые листья на засыпающую землю, уходят они.. Но оставьте!
Они славно пожили! И пили жгучий сок жизни, прищуриваясь и яростно отфыркиваясь. А в узких лезвиях зрачков плясало неистовое пламя, и сама смерть отшатывалась порой от их оскала!
И это было.
Как смеющаяся буря, закатный луч, последний трепещущий лист и капля росы ..Они уходят по-разному, но всегда - уходят.
А мы не можем ровным счетом ничего.,
Но им, этим хвостатым, серым и пушистым, тоже ведомо милосердие. Свое, кошачье, милосердие.
И вот, они исчезают из дому, как всегда, на полчаса, по своим неведомым кошачьим делам, на прощанье что-то муркнув и махнув распушенным толстым хвостом, а чаще просто по-английски.
Исчезают, как обычно, и навсегда.
Оставляя после себя клочья шерсти, недоеденный «Вискас» в миске, ободранный диван и серую пустую тоску где-то в глубине груди.
Они забирают с собой часть нашей жизни, разбивая цветастую мозаику кроткого домашнего счастья. Заставляя нас кричать и чувствовать в себе безумный танец Жизни.
«Тебе больно? Значит, ты еще жив!»
Дыши!
Многое они забирают с собой, но еще больше отдают.
И мы сшиваем на живую нитку разноцветные клочки памяти в один пушистый образ. Долгие утаптывания и укладывания, свернувшееся мурчание, выспрашивание чего-нибудь вкусненького и полнейшее озверение при виде вареной рыбы, ласковое «Крыся», сладкие потягивания и заточка когтей о раритетный и уже порядком разлохмаченный диван…
Все это с нами. И мы шьем широкими стежками, и тени спят у нас на коленях, чуть подергивая во сне самым кончиком хвоста.
Им сняться Кошки.
Кошки.


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
20. Отшельник


  Отшельник

Я встретил ее случайно, в утренней толкучке, в тот час Быка, когда весь наш многострадальный народ в едином порыве трудового безумия устремляется на работу.
Я как раз спустился с крыши за свежим номером Аифа, должны же быть у нас, современных отшельников, хоть какие-то слабости?
Хоть пресса и отличается рукомарающими свойствами, но это единственная пята, куда меня мог ужалить сатана. В остальном же я был неуязвим, как Т-90 в активной броне и недостижимо высок, как СУ –35 МК в верхней точке петли Нестерова.
Если вы еще не поняли, то объясняю, что живу я на крыше одного замечательного дома сталинской постройки.
Что, в принципе, оправдывает некоторые странности моего поведения. Впрочем, мне оно вовсе не кажется странным. Наоборот, порой я чувствую себя единственным здравомыслящим человеком в этом городе.
Как меня туда, наверх, занесло и что я там делаю, я расскажу потом. А сейчас речь не обо мне.
А..
Она шла, и легкий ветерок незримыми пальцами ласково перебирал ее короткие светлые волосы, а тяжелая сумка била по боку.
В руках у нее был сломанный плеер, который играл лишь одну песню, и она шла, неслышно выбирая тяжелыми черными ботинками трещины в асфальте.
Ну, вы знаете, такие импортные ботинки на толстой подошве, полувоенного образца. То ли мартинсы, то ли лютерсы. А может быть, вообще гриндерсы.
Я не большой знаток молодежной моды.
А она была молода.
Юность и Красота летели за ее плечами, отгоняя заблудившиеся тучки и, казалось, будто весеннее солнышко спустилось на землю, прогуляться по запыленным сонным улицам утренней Москвы и лишний раз улыбнуться прохожим
Синие камешки в ее сережках разбрасывали прозрачных зайчиков, и те, с еле слышным хрустальным звоном, прыгали по мрачным заспанным лицам, разглаживая морщины, превращая раздраженные гримасы в улыбки и беззвучным смехом растапливая хмурый лед зрачков.
Но больше всего меня поразили ее глаза.
Она держала весь мир на кончиках ресниц, впитывая краем правого жизнь, а левого-смерть.
А сами глаза..
Два озера, проглотивших полную луну, два маленьких, невозможно-синих неба глядели в бесконечность, мимо всех нас-внешних, туда, вглубь, в самую нутрь. Где нет ни стыда, ни боли, ни зла.
И она улыбалась.

…Обдав волной сладкого запаха, от которого сердце, сбившись с накатанного ритма, содрогнулось в приступе щемящей невыносимо-нежной тоски, томительной жажде чего-то и… Жизнь прошла мимо, поднялась по лестнице, и села на 17 трамвай…

Желтый лакированный кирпичик городского транспорта давно растворился в туманной газовой дымке, а я все стоял столбом, вдыхая тонкий, еле уловимый запах сирени и незабудок.
Пока, наконец, не сообразил, что меня уж битых полчаса дергает за рукав какой-то бомж, настойчиво что-то втолковывая.
Физиология русского человека..
Нет, скажем, россиянина, а то еще обвинят в шовинизме и разжигании национальной розни, начнутся гонения, а я ведь только обустроил чердак, печку там поставил.
Так вот, оная физиология устроена таким образом, что стоит россиянину приять на грудь грамм эдак 400 или же соответственно больше, как он сразу начинает долгие диспуты с философским уклоном на тему «Меня никто не любит и что ж жизнь моя поганка?»
Причем, собеседник вовсе необязателен. Хотя и желателен.
Бомжик был не исключением.
-..ык. Вот почему усе так устроено, ну ты мне скажи? А?
Я в последний раз взглянул вслед растворившемуся меж землей и небом трамваю, почесал шею свернутым в трубочку для удобства процесса АиФом, и честно признался:
- Черт его, знает, мужик. Я ведь живу на крыше, а не на небе.


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
21. Тонкая паутинка


  Тонкая паутинка, коснувшись моего лица, пощекотала бровь и улетела в опрокинутое небо.

Небо.
..полное облаков, оно тянется к земле, вечно пытаясь, что-то сказать и не успевая, потому что, живет много быстрее.

Много.
..разных людей пытались ответить на этот вопрос, но так и не смогли, хотя мудрость бродила в них диким вином. Кто же ты, философ или бабочка?

Бабочка.
…пляшет на ладони подвыпившего уличного фонаря. А он с любовью глядит на нее, смыкая солнечные веки, и, боясь даже вздохнуть на эту хрупкую красоту, что отдается ударами живого сердца в окаменевшем бетонном панцире.

Панцирь.
…нарос на мне слоями мертвого времени, и я неуклюжей старой черепахой ползу к морю, бормоча в ветер чужие и свои, пустые и полные, но все ненужные – слова.

Слова.
..это все, что у меня есть. Правда и ложь, добро и зло, и один и тот же истлевший занавес вечно колышется в зрачках черной стоячей водой. Нет меня, есть – какая разница.

Разница.
….маршрутов небесных и путей земных режет мне руки зеленой осокой, вспарывая вены простой истиной – потому что. Но я кормлю своих собак теплым хлебом и светом твоих глаз, и они найдут твой след. Где бы ты ни была.

Была.
...песней, вдохом, солнцем, звездами, воздухом и водой. Отражением и зеркалом, тьмой и мной, но – была.

Танцуй, мотылек.

Лети.

Я люблю тебя.


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
22. Метро


   Метро
..Play..

Он ненавидел метро.
Это подземелье, пожирающее каждое утро тысячи людей и целый день протаскивающее их по своим громыхающим железным кишкам, а к вечеру исторгающее бледную полупереваренную массу обратно, на улицы и площади пропитанного равнодушием города.
Он ненавидел бесцветные зимы этого города, солью и песком скрипящие на зубах и жидкой едкой грязью облепляющие ноги.
Он ненавидел его лето, истекающее потом и вонючей гарью сотен машин, жидким асфальтом пристающее к подошвам и тяжким молотом крови громыхающее в висках.
Он ненавидел его осень, что серым вздохом стискивает еще способные дышать души и роняет алые листья небесной красоты на грязные тротуары.
И еще он ненавидел весну.
Все месяцы, дни, часы и секунды этого города были взвешены им, измерены и испытаны.
И все они, без остатка, вместили его ненависть.
Да еще и осталось.
Для себя.
Он разбил все зеркала дома, потому что больше не мог больше глядеть в глаза, два черных дула зрачков, безошибочно выцеливающих еще способные что-то чувствовать обрывки души. И кривящийся в вечной, всепонимающей, такой невыносимо правдивой усмешке, рот.
Он разбил вдребезги свои отражения, тщательно вымел и выбросил все, до единого, осколки.
Потому что он был свечой, пылающим лепестком, лихорадочно мечущимся на ветру, и тонкой струйкой дыма, истаивающей в прозрачной стеклянной пустоте. И когда ветер усиливался до урагана, его одолевало одно искушение. Такой простой и понятный выход
Объяснение всего и покой. Ему мучительно хотелось взять льдистый отточенный смычок и сыграть на венах багрово-алую симфонию последней боли.
Действительно - последней.
А потом - тишина.
Но это было бы слишком просто. Унизительно просто. Прошмыгнуть в черных ход, показав нос чересчур жестокой жизни.
Нет.
Порой, глядя в тусклую тьму ночей, он чувствовал, как внутри неуклюже ворочается кто-то огромный, древний, как страх, свивая черное стылое тело в тугие кольца.
Трогает сердце холодной склизкой лапой и с вялым удивлением бормочет себе под нос:
«Как, ты еще жив?»
И он зажмуривался до рези в веках, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом в мутных оконных стеклах.
Хотя и сам иногда изумлялся:
«Почему?»
А потом понял.
Ненависть.
Ненависть стала его болезнью, сумасшествием, и самым сильным наркотиком. Проникла в его обмен веществ, осела в костях, растворилась в крови и пропитала дыхание. Она давала ему силы, каждый день швыряя в безумный костер ярости и злобы антрацитовые поленья и заставляя его корчиться на игле черного пламени.

..Stop..

..FF..

..Play..

…Дни тянулись толстой мохнатой нитью, наматываясь колким серым коконом, и он со скрежетом, скрипом вращался, бился сумасшедшим волчком, накручивая слой за слоем, миг за мигом, суету, смрад и тлен всех секунд. Еще пол-оборота и еще, и еще.
Боясь остановиться, сбиться хоть на мгновение с монотонного, вводящего в душный транс, ритма. Потому что остановиться - это вздохнуть и понять, что веретена-то, стержня-сердца собственно и нет. Совсем.
И дни ветхим полотном савана уходят в черную пустоту, тщетно пытаясь крест накрест закрыть, закутать, запеленать в семь слоев бесстыдно распахнутую бездну бывшей души.
Смешно.
Способен ли человек вместить Небо?
А Небо человека?
Кто глубже? Швырни с размаху на весы, да смотри, крепко держи, не колеблясь рукой,
тем, кто отступит, обещан покой.
Смотри.
Смотри, как вздох за вздохом твое время уходит листопадом, вихрем безумных листьев тонет в гулких пустых колодцах зрачков, падает, падает и никак не может достичь дна.
Так и плывет заледеневшим хороводом ломкого золота.
Так и ..

..Stop..

..FF..

..Play..

День - работа, вечер - дом.
Все как обычно и зубы ломит от невозможности ничего изменить.
Ты торопливо допиваешь безвкусный остывший кофе, опять засиделся за книжкой и надо куда-то бежать, торопиться, спешить и спотыкаться, хотя это абсолютно никому не нужно.
Ты одеваешься, хватаешь сумку и, ступив на заплеванную лестничную клетку, вдавливаешь кнопку плеера.
И тебя больше нет.
А есть музыка, громовой барабанный грохот, медно-звенящая блистающая россыпь, тихая капель флейты, шепот апрельского дождя и рев урагана и голоса, голоса, хриплые, звонкие, разные, но поющие все время только об одном
И ты идешь, поскальзываясь, толкаясь и лавируя среди людей, отгороженный от них своим тысячеголосым оглушающим щитом, рядом с ними, но не вместе, не вместе.
Ты идешь, и в груди пылающим смерчем взвивается ярость, испепеляя миры и обрушивая в ладони потускневшее небо.
Звезды пляшут в такт хохоту барабанов, и огненными слезами плачет электрогитара.
А ты все идешь, закутавшись в плащ звуков и одиночества, и на твоем лице ярость борется с презрением.
Ярость - людям, презрение - себе.
А иногда наоборот.


..Stop..

..FF..

..Play..

…Металлический монстр с жадным ликующим завыванием заглатывает проездной, некоторое время задумчиво его пережевывает и, наконец, благосклонно зажигает зеленый.
«Иди, мол. На сей раз. Да пошевеливайся, не один ты такой у меня. Вон вас сколько»
Верно.
А мог бы презрительно выплюнуть назад. Дескать, ты что, с печки рухнул? Че ты мне суешь? Пшел вон, смерд, богам не угодна твоя жертва.
Я выдергиваю картонный квадратик, как всегда, слегка удивляясь, почему на нем нет слюны. Липкой такой, зеленой, вонючей.
И, улыбаясь закаменевшими уголками губ, прохожу через турникет.
Мне смешно.
Давайте вместе посмеемся, люди?
Не хотят.
Торопятся все куда-то, важные, озабоченные, бегут, спотыкаются, даром, что мертвы.
И в самом деле, ну и что с того, что помер?
Не до этого, отстаньте, дел невпроворот, а вы тут с глупостями разными. И вообще, уберите психа, граждане.
Бегут все, обтекают, как вода, толкаются, ругаются, наверное. Редко кто в глаза заглянет.
А ежели и глянет, то лишь на миг. Дернет головой, словно уходя от удара, вздрогнет,
споткнется на гладком, отполированном миллионами ног граните.
И бочком, бочком в сторону.
И что они там, за запотевшими линзами очков, видят?
Впрочем, плевать.
Что мне другие, когда я не уверен, есть ли я на этом свете?
Бог с ними.
Которого нет
А есть лишь тысячи тонн камня над головой, сталь и тьма тоннелей, черной петлей захлестывающаяся вкруг горла, и музыка, музыка, хрупким заклятьем, тонкой нитью Ариадны, хриплой птицей бьющееся сердце, ограждающее меня от давящего безумия этих подземелий.
Мое священное Да.
…Я боюсь младенцев, я боюсь мертвецов, я ощупываю пальцами свое лицо. И внутри у меня холодеет от жути, неужели я такой же, как все эти люди?..
«Такой же» - кивают пробегающие мимо. «Только дурак»
Умные на краю платформы не стоят.
Что уж тут сделаешь, я давно выбыл из разряда умных. По собственному желанию и состоянию здоровья.
Но это единственный способ, который я знаю, мой способ, не бояться и бросить хоть какой-то вызов.
Глупость и позерство. Стоять, балансируя на пятках над двухметровым провалом, наполненным гулом рельс и смертельным безмолвием тока.
И краем глаза следить за чревом тоннеля.
Когда?
И вот, жаркий, раскаленный, словно из глубин ада, воздух, вырываясь из тесных оков железа и камня, мечется по станции разъяренной фурией, вцепляясь в волосы и вырывая из рук газеты, и на стальные извивы двух влюбленных змей ложатся слепящие отсветы.
И из грохочущего мрака доносится оглушительный ликующий рев, слышимый даже в наушниках.
Я разворачиваюсь на девяносто градусов и вывожу громкость на максимум.
Левиафана должно встречать лицом к лицу.
Ну?
..У зеленой воды, у запаха тины, наблюдая восхищенно полет паутины, сумасшедший пацан бьет пустую жестянку, сумасшедший пацан лупит старую банку..
Он идет, трепещите и падайте ниц, он идет из бездны, где червь его не умирает и огонь не угасает, он идет, идет за вами.
Вам не страшно, люди?
Три ослепляющих глаза бьют наотмашь, выжигая сетчатку, и я с трудом перевожу непослушный взгляд на зеркало заднего вида.
Главное - это поймать момент, чуть качнуться вправо, пропуская мимо сей предмет, и можно разворачиваться обратно, считать сочленения-вагоны.
Чертовски увлекательная игра.
Хей, машинист, ты тоже так думаешь?
..Из пустого пространства, из старой консервы, извлекается звук, возбуждающий нервы..
Это я - пустая жестянка, нет меня, совсем нет, ну же, люди, смелее, остановите меня кто-нибудь, оттащите, обзовите дураком, по башке стукните, или столкните туда, но сделайте хоть что-то!
Только не стойте.
Стоят.
Ну же??!
..Сумасшедший пацан лупит жутко и нервно, по заржавленным бакам, по огромным цистернам..
Народившийся вздох замирает в груди, животный ужас хлещет по спине обжигающей плетью, заполняя каждую клеточку тела безумным воплем «Жить!», а следом за ним приходит пылающая радость осознания - поздно!
И Свобода распахивает предо мной свои крылья.
Жил ты хреново, так может слетаешь напоследок?
И я взмахиваю руками, нелепой бабочкой взрезая вязкий, прозрачной смолой застывший воздух, словно желая обнять поезд, мое трехглазое чудовище, дарующее мне самое ценное, что есть на свете.
Столкнули, сам упал?
Какая разница.
Тишина.
Слышите.
..Музыка на песке, музыка на песке…
Я лечу, лечу навстречу свету, и в нем сгорает смешным серым мотыльком глупая надежда упасть между рельсами, и глаза мамы и..
Все сгорает.
Простите и прощайте, родные мои.
..Музыка на песке, музыка на песке..
Сверху наплывает абсолютно белое лицо машиниста, и я еще успеваю посочувствовать бедолаге, ему ж меня потом доставать..
Но улыбнуться уже не успеваю.
..Музыка на песк..

..Stop..

..Rew..

..Play..




<2000 Santa >


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  
 
23. Тпль (не для конкурса)


  тпль, тпль, тпль
капли
курль, курль, курль
журавли
ляп, ляп, ляпает нелепо Стёпь Тяпкин
мельком глянул на лепнину
А ему ляп в лоб!
- капель!
мысль мыслит Стёпь
Оглянулся
Тюль по стеклу льется
Журавель курлит
Ель и та вся разлапилась
Зеленью светлей облепилась
Лепота!
И мыслит Стёпь
Надо чтоб теплей
И давай теплицу теплить
стеклицу стеклить
светлицу ладить
Ладит-лепит
Не ленится
И тут глядь!
синица на теплице
голубица на стеклице
и неизвестна науке птица на светлице
и все с крыльями!
Умилился Стёпь
лепилку бросил
налился всклень
и давай ликовать
любо мне? любо!
Вольно мне? Вольно!
Весла плишла!
Холосо!


обсуждение произведения отправить произведение друзьям редактировать произведение (только для автора)
 
  

[найти на сайте] [список авторов]





Дизайн и программирование - aparus studio. Идея - negros.   TopList

EZHEdnevki