She
|
|
1. Сон
Мне снится река
Над рекою туман
Вада в той реке зеленый обман
Над дымкой по небу кругами луна
Над нею другая
А рядом одна
Незнакомая птица
К воде спуститься
Водою напиться
И крылья на воду ложится она
А в клюве у птицы
Трава колосится
В глазах огоньки
В ногтях черепки
И птица невольно ко мне прислониться
Увиться у ног у моих та стремится
Как ящер как гусеница
Как девица
У которой коса по земле волочится
А рядом волчица
У дуба крутится
Со мной та волчица
За лес вновь умчится
За лесом поляна с цветами из крови
А бизко пустыня
За нею и горы
|
| |
|
|
2. Убийственная логика
Улетает время никуда,
И приходит снова ниоткуда,
Не было его и стало – это чудо...
В плоскости, что шар,
В будущем, что нету,
Убивает дар-логика
Планету
И на части рвется сердце у поэта,
Он не слышит сердце,
Стука больше нету.
Есть удары реще,
И быстрее гонит
Кровь по венам сердце,
Как насос и стонет,
Не поёт, а стонет,
Достигая цели,
Мозг зашевелился,
Мысли полетели.
|
| |
|
|
3. Мастер
МАСТЕР
Есть инструмент в руках мастера.
И слышна музыка из недр, недр души
Из глуши,
Из струн, что натянуты нервами времени,
И звучит ГОЛОС …
И кажется лопнули ремни что стянули грудь,
И ушла вся грусть,
Вылилась наружу.
Мастер пропустил тысячу эмоций, тысячу чувств через души людей.
Он проводник тех идей
Что летят выше человеческой мысли,
Достигают его,
Поглощая, заставляя отдать эти идеи всем, кто в них нуждается,
И закончен его рассказ,
И в груди его погас
Тот огонь, который
Тронул не только его, а всех!
|
| |
|
|
4. ***
Взяла я никотиновую палочку
И медленно её зажгла,
Глотая дым нутром, перебирая в пальчиках,
Искала галочку,
Искала, не нашла.
А сколько надо девочке,
Чтоб сердце вдруг зажглось,
Найти в столбце оценочку,
Чтоб хорошо спалось.
Пусть двоечку, пусть мнение,
Хоть единичку в раз.
Поэту без читателя -
Не музы, не рассказ.
А ведь недавно думала,
Что муза лишь моя
И для себя отметила:
« Пишу себе ведь я.
Какие тут претензии?
Какие тут слова?
Живу я в рифме весело!»
И хорошо спала.
|
| |
|
|
5. Звезда
Звезда в полете так прекрасна,
Как солнца новый луч ясна,
И ночью в августе так ясно,
Когда на небе полная луна,
И звезды падая, искрятся,
Горя в озоновом слою,
Они как мысли в даль стремятся,
Несутся в новую струю,
Пытаясь облизнуть границу
Земли и неба,
Но, увы, не долетев,
Даря мечте осуществиться,
Звездою новой обратится,
Сгорают в небесах любви…
|
| |
|
|
6. Устала
О небо! Ты природа! Звезды!
О листья! Ветер и трава…
О ты - мой мир, в котором я надолго
Могу закрыть свои усталые глаза
Закрыть, забыть, не оглянуться
И посидеть у жаркого костра,
Забыть про все и снова обернуться
Тобою небо и земля…
Прийти к истоку, времени и месту,
Откуда все внезапно началось,
Прийти уставшей, вытирая слёзы
С душой потрепанной шипами диких роз.
Прийти и лечь по середине поля,
Раскрыть на миг срои глаза,
Увидеть небо тихое и звезды
И окунуться в эти небеса.
|
| |
|
|
7. Я так любила вас обоих
Я так любила вас обоих
И жизнь не смыслила без вас
И ты подруга, ты герой мой
О вас я думала в мечтах
На вас, надеясь, я молилась
И берегла мечту свою
На вас двоих я возродилась
И вы вошли в судьбу мою
Не обижая никого, я
Любила тихо вас двоих
И про любовь я не кричала
Боясь увидеть страх и стыд
Но вдруг влюбились вы друг в друга
Теперь гуляете вдвоём
Не вижу я в тебе подругу
Теперь не вижу друга в нём
Любовь моя сейчас исчезла
На месте там теперь лишь боль
И вам, конечно, просто лестно
Читать про вас же вот в чём соль
|
| |
|
|
8. Вечер
Вечер, пасмурно тоскливо
Вечер - ты опять одна
Вечер… Только ты любима
Вечер… Ты ему нужна
Ты ему, как воздух нужен
Ты ему как сладкий сон
Он тобой от сна разбужен
Но тебе не нужен он
Ты смотрела на деревья
Ты смотрела на листву
Ты смотрела на поленья
Ты в костре и наяву
Ты от жара, дыма, пыли
Ты забыта, но нужна
Ты ему глаза открыла
И казала те слова
Ты на звезды показала
Руку к небу подняла
Ты ему надеждой стала
Ты ему была нужна.
|
| |
|
|
9. Ты смотришься в красивые глаза
Ты смотришься в красивые глаза
И забываешь время
Была сегодня вечером гроза
И смыла твое бремя
Косою черною запутаны слова
Забыта сказка
Росою раннею умытое лицо
Замучит ласка
И небо синее пушистые следы
И вкус обмана
За горизонтом ночь пришла в узды
А у нас рано
Я из волос твои достану небеса
И кину в омут
В свои открытые глаза
В груди лишь холод
И льдинки оземь на куски
Раскинет сердце
Мои пульсируют вески
Как мегагерцы.
|
| |
|
|
10. Шифровка изысканных фраз и без смысла
Шифровка изысканных фраз и без смысла
Глотками допитого чая с утра
То мысли окутавшись в думку со свистом
Влетают в распахнутый мир со двора
С гудками и хлопаньем всякого рода
Проснувшись ты смотришь на мир как в туман
И видишь в нем гибнем людская природа
И просится слово на это - обман
Накинув на плечи и сердце одежду
Ты движешься в массе непрошеных слов
И с серостью вечного в памяти межу
Блуждаешь и ищешь своих в нем основ
|
| |
|
|
11. Порок
Я - виток ДНК,
Я - частица, я - ток,
Я заряжена мыслью,
Спешу в свой поток.
Закипит мой белок,
Мысль двинет в висок,
И на белой бумаге стих
Польется, как сок...
Я пишу их...
Наверное, это - порок.
|
| |
|
|
12. Наркоман
Заблудившись в микросхемах,
Забываю о проблемах,
И в натянутые вены
Ток бежит по проводам.
Вот гудок раздался нервный: «Ля»
В открытые системы,
И урчание модема,
Я в сети, компьютер - я.
|
| |
|
|
13. Белочка
И белая лошадь несется в ночи,
И вот поползли по стене кирпичи,
Такое бывает... Ты только молчи...
|
| |
|
|
14. Правительство
Такие новоявленные «демократики»
Сидите, выступаете в «палатике»,
А вам пара совсем в другую, батеньки
Открыта вам та дверца «реформатики»,
Уж там и наиграетесь в солдатики!
|
| |
|
|
15. В театре пантомимы не будет спектакля
Я закрыла сердце на засов,
Не пускаю зрителей в портеры
На спектакль для глухонемых - без слов
С тем названьем «Уже не будет веры».
На трагедию с антрактом в двух частях
На билетах нет цены и даты.
В первой части сцена при свечах,
Во второй предательство в награду.
А зевак ведь тянет поглазеть
И всем обсуждать в антракте за сигарой:
Как душа готовая взлететь
Опустилась ниже океана.
Но в театре будет тишина,
А на сцене одинокий мим.
Пусть он будет в маске без лица,
А к концу растает словно дым.
|
| |
|
|
16. Внутри меня есть кристаллик-душа...
Внутри меня есть кристаллик-душа...
Он хрупкий, как грифель карандаша,
Он мелом рисует белых людей,
На белой бумаге картины моей
И пишет по черному черным пером,
Когда заедаю я ром миндалем,
Но стоит рукою по краю катнуть -
Упал на асфальт и растекся как ртуть...
|
| |
|
|
17. Предрассветный бред
(Увидела лестницу на небеса,
Полезла по ступенькам несмело.
Упала. На асфальте роса.
Очерчены контуры мелом...)
Распустила девица косу
Побежала по полям бескрайним
Ночью темною босая и в грозу
В сердце с муками желаньем тайным:
Выкинуть из сердца эту боль
Вычеркнуть из памяти надежду
И сыграть достойно эту роль
Сбросив, разорвав свою одежду
Чистой стать в нечистоте зеркал
За стеклянным миром в свете лунном
Чтобы в сердце огненный кристалл
Не обжег души ее безумной
Плачь и крик её не слышен за дождем
И в траву упав лицо в ладони
Успокоится, заснувши вечным сном
Но любовь души её не тронет
Не пропустит мириады искр
Запустив свою машину смерти
А на горизонте красный диск
На асфальте её время чертит...
|
| |
|
|
18. Геометрический бой.
При свете ламп зеленых в помещенье
От дыма кружиться хмельная голова
И не прошу у жизни я прощенья
И не нужны в игре слова.
На партию поставлена вся правда,
И на столе расставлены шары,
Угольником поправлены так складно,
Чтоб от битка они пошли в углы.
Рука поставлена, и мой удар уверен:
На полшара накатом – в лузе свой,
Эмоции назад - мой кий помелен,
То меч из ножен, и в углу чужой.
А в геометрии зеркальных отражений
При столкновении разбились пополам,
И на сукне зеленом я дуплетом
С шаром последним жизнь свою отдам.
|
| |
|
|
19. Идти
Калейдоскопом жизнь
Встряхнуть. Стекляшки в ней
Увидеть. Пережить
Из капелек огней.
Расплавлено стекло
Течет. По венам ртуть.
Закат стучит в окно,
И день уж не вернуть.
И искорка зажжет
Остатком от костра
Большой души огонь -
Гори! Гори тоска!
Гори! Сгорай дотла,
Что б не осталось в ней
Из прошлого пятна,
Расплавленных потерь!!!
За годом год стучит
Колесами пути.
Измерено давно,
Что надо мне пройти.
И опустившись вдруг
На краешке земли,
Забуду свой недуг -
Идти.. Опять идти...
|
| |
|
|
20. Просто ветер принес...
Просто ветер принес, просто слово одно,
Просто волны шумят, просто дождь бьет в окно
И тихонько поёт песню ветра и скал
Одинокий забытый осенний причал.
Просто лето прошло, и стал пестрым пейзаж,
Но закончится и золотая гуашь,
Вдохновившись красотами белой зимы,
Попрошу у природы я краску в займы.
А сейчас шелестит под ногами листва,
Грустно песню поёт и слышны в ней слова,
Что принес постучавшийся дождь мне в окно,
А за ним и закончилось лета кино.
Просто ветер принес, просто слово одно.
Просто грустно, и дождь постучался в окно,
И он словно принес песню ветра и скал,
Что поет одинокий осенний причал.
|
| |
|
|
21. *****
Боль - стекающими струйками,
Липкой массой ожидания.
Заморожены продуктами
Вера, радость, сострадание:
Ноша тяжестью не взвешена,
Не размеренная сложностью,
С безысходностью размешена,
Страхом-солью запорошена.
Нет тревожней консистенции:
В массе чувств секрета формулы -
В детском разуме-открытости,
Хрупким стеклышком растоптаны...
Слезы просятся обмыть глаза
Правде правд в жестокой хитрости,
В черствой скотости и неизбежности.
Мне помочь бы чем?! - да состраданием!
|
| |
|
|
22. Все меняется с природой
Я так хочу вернуться в детство,
Чтоб беззаботней быть,
Мне б взять да обернуться в бегство,
Иллюзиями жить.
Но не разрушить клетку быта,
И нет тропы назад,
Дорога за спиной размыта,
А впереди лишь ад.
Глобальность мира?
Смысл жизни?
Иллюзия судьбы?
Каков ответ на все вопросы?
Смирюсь ли я? А ты?
Ищу в простых вещах секреты,
Там где секретов нет.
А жизнь на все дает ответы
Жестокой плетью лет.
И смена времени погоды -
Оборван календарь,
А все меняется с природой,
Сей жизни вся мораль.
|
| |
|
|
23. Меняя узоры
Коварная осень
Картину сбросив
Природы кокетства.
Вернуться бы в детство,
Не быть как деревья -
Корнями и в землю.
Лететь словно ветер
Забыв притяженье,
Не падая в пропасть.
Иллюзии страха -
Они как рубаха
Смиряют нас буйных.
Узлом за спиною
Связав рукавами
И двери закроют.
Мечты разобьются
Осколками искр
О камни сознанья.
Но неба зовущая серость
Разрушит оковы,
Расправит затекшие крылья
Полетом-мечтою.
Не страшно лететь
И смотреть, как горбатые пляшут.
Не страшно разбиться
под серостью этого неба.
Я с ритма сбиваюсь,
В картине меняя узоры -
Хочу удалить я всю грусть
Из своих закорючек...
|
| |
|
|
24. Без названия
Потрескались руки, на них карта жизни...
А осень запуталась в выборе краски,
Под небом затянутым облачной высью
На лицах людей заболевшие маски.
Пустынно и тихо в дождливое утро,
С разбитым окном улетают минуты
Песчинками времени в пропасть как будто,
Обратных путей, забывая маршруты.
|
| |
|
|
25. Петля времени
Запутавшись дорогами в клубок,
На шее с петлей времени – лассо -
Жизнь покатилось словно колесо,
Сорвав дырявый ветхий потолок.
Открылись бесконечным небеса,
Пускаю дым на млечные пути,
Пытаясь от реальности уйти,
И пеплом посыпаю голоса,
Зовущие покинуть этот мир:
Взлететь или упасть на дно небес,
И странником ходить, искать чудес
В пустых глазницах адских черных дыр...
|
| |
|
|
26. Я принимаю игру.
Город - скалы из стен,
Стен одиноких квартир.
Клетка забытых картин -
Это мой плен и твой плен.
Воздухом утро в лицо,
Режет трамваем насквозь.
Я распрямлю ржавый гвоздь
И разрываю кольцо.
Из серебристых огней
Бас переходит на альт -
Капают капли в асфальт,
Звезды на небе дождей.
Пыль. Смахнула рукой
Пепел на волосах -
Вот, он - развеянный прах -
Все, что дарует покой.
Я окунаюсь в толпу,
С трепетом. Выйти живой…
Слышу предутренний вой
И принимаю игру.
|
| |
|
|
27. Не жаль.
Под рыжей лампой моего одиночества
Расписанные мелом осколки памяти;
Воющей песней, словно пророчество,
Ветер врывается,
Тревожа остатки несладкого прошлого.
Из чувства неверия в новой реальности
Смотрю на обычное, что было прожито -
Не жаль. Расплывается
В улыбке, расплавленным воском,
Картиною,
Дождем иль рекой -
Заболочено временем,
И пусть не вернуть. Возвращать и не хочется -
Забудется бременем.
Тоска отступает, приходит спасение:
Я в мягкой одежде, в пуху - белым лебедем,
И нежностью к горлу, болезнью излечится -
Из памяти фото останется в вечности...
|
| |
|
|
28. Просьба
Прошлое, прошу - отпусти:
Я очистила дорогу от снегов,
И сплелись в клубок мои пути
Тяжестью невысказанных слов.
Город, я прошу - отпусти,
Выпусти из плена твоих дней,
И не буду больше я грустить,
Окунаясь в свет твоих огней.
Настоящее, прошу - открой дверь,
Чтоб начать мне заново смотреть,
Чтобы крикнуть в темноте - "поверь!",
Не приняв плечами горечь-плеть.
Будущее, дай мне верный знак,
Их большое множество теперь,
Дай понять, что все не просто так,
Что открылась нужная мне дверь.
А тебя я попрошу терпеть,
Ждать и верить сладости огня.
Обещаю, буду просто петь,
Только крепче ты держи меня...
|
| |
|
|
29. В омут
Пей из бездонного колодца чувств,
Из музыки рожденной в сердце - крик.
Я пропущу сквозь душу сладкий миг
Прикосновений твоих нежных уст.
На - разорви на части грусть-печаль
И распластай по сердцу колесом.
Мы встретимся, все будет сладким сном,
А в трубке губы шепчут - "не скучай"...
Остановите время! Колдовство -
Я заблудилась между двух столиц.
На треть исписан мною жизни лист:
Он был измят и выброшен в ведро -
О! Трехочковый! - Заново писать...
Все, словно в первый раз,
И щемит грудь,
И опьянил меня душевный газ,
Вскипает в моих венах ртуть.
Перечеркнула прошлое крестом,
Мне незачем придумывать финал -
Моя река нашла другой канал
Ведь есть "сейчас", не важно, что "потом".
Так безрассудно в омут с головой... -
Не захлебнуться б в чувствах поутру.
Сегодня вечером от грусти я умру,
Вчера была я счастлива с тобой...
|
| |
|
|
30. Все изменилось, все теперь не то
Бестолковой озадаченной тенью
Плетется прошлое за мною попятам,
И я стою спиной к распахнутым вратам
И пребываю, словно в сновидении:
Не замечаю я людей вокруг себя,
Не вижу города в сети бегущих рек,
Как будто я уже не человек,
Как будто все вокруг не для меня.
Здесь все не так - разводятся мосты
И берега в ночи белеют светом,
А я все жду, когда уже с рассветом
Проснусь в объятьях вечной пустоты.
Сбиваюсь я со счета долгих дней -
Не сознаю бегущего вперед,
И как чудак я бьюсь тоской об лед,
Ища во тьме мигающих огней.
Все изменилось, все теперь не то.
И, может быть, проснулась я сейчас -
Искала и нашла тот верный лаз,
Куда не спрятаться… И не уйти на дно.
|
| |
|
|
31. Все меняется под звуки песни
Этот город мне казался странным,
В этом городе другие мысли.
Все, что было - было не напрасно:
Прошлым-тряпкой на ветру повисли
Кадры киноленты старой жизни -
Той, совсем иной, что была раньше...
А дороги памятью капризны:
В неизвестное уносят дальше -
Дальше страхов разочарованья,
Тише звуков шелеста без ветра.
Не важны уже те расстоянья,
Где не даст никто тебе ответа.
Все меняется под звуки песни
Резким поворотом в четверть века,
И теперь на свете нет чудесней
Города, реки и человека.
|
| |
|
|
32. Картина акварелью (аудиальное, экспериментальное)
Ты чувствуешь, как касается ветер,
Как небо глубок и красив океан,
Озноб потревожил тебя на рассвете,
А время излечит от прожитых ран.
Все, что случилось, закрыто за дверью,
Словно дороги метель замела.
Память рисует всю жизнь акварелью -
Ту, что совсем я другой прожила:
В этой картине не чувствую смеха,
В этой картине не виден рассвет,
Словно неловкий мазок, как помеха,
Смывает границу летящих комет.
Ты чувствуешь, как касается ветер,
Как небо глубок и красив океан,
Озноб потревожил тебя на рассвете,
А время излечит от прожитых ран...
|
| |
|
|
33. Слыша голос в груди...
Слыша голос в груди, что кричит мне постой,
Я упала извне, превратившись в снега...
Знак рукой: отойди, я не буду с тобой,
И разверзлась земля, растащив берега.
Перестали гореть... Перестали просить,
Болью в луже, упав с острых скал на стекло.
Нет уж сил говорить - проще жертвою быть.
Я не буду летать, я закрыла окно...
Не пишу... А кричу для себя в тайне сна,
Где я птицей летала в просторах мечты,
Где ещё не с тобой, где я вольна – одна,
Но разбилась о камни ... Да. Виной тому ты.
|
| |
|
|
34. Все прошло…
Я не верю несбыточным снам
И отравленным стрелам в душе.
Я оставлю… все в прошлом уже;
Не вернется прошедшее к нам –
Помню – были зеленым поля,
Помню – ливень, раскатистый гром…
Все прошло – и, что стало потом,
Отдалилось – разверзлась земля.
А скитанья мечты – миражи,
Растворяясь в прилипшей тоске,
Затерялись в зыбучем песке
И расплавились с запахом лжи.
Ностальгия – визгливая плеть
В неумелых руках новичка,
Как искусная скрипка смычка
Побоялась мелодии петь.
Время – лекарь: разбито стекло,
Закрывавшее мир; в глубине
Мне замаливать горе в вине,
Отдалять то, что нас не нашло…
|
| |
|
|
35. Город
Голубое, бирюзовое, багровое, синее, фиолетовое, все оттенки красного, коричневого, оранжевого, зеленого, оно глубокое, необъятное накрывающее куполом, серое, тёмное, наше, черное, звездное, прозрачное… Оно розовое на заре, оно грозное перед бурей.
Небо… Небо, спокойное, тихое, голубое-голубое и розовые облака, как это прекрасно…
Солнце на горизонте катится, уже почти скрылось, и перья облаков под сводом по всему куполу, снаружи и изнутри, как дорожки, тропинки и затишье…
Облака мягкие, пушистые на них как на перине, и смотришь сверху, а все букашки, и люди точки и домики кубики. Большой город пыльный, много машин, пробки, вечно ломающиеся светофоры. Мало парков, мало природы, одни гаражи да стройки - Москва Златоглавая.
А ночью за пылью звёзд не видно, лишь фонари гирлянды, красивые сверкающие вывески на магазинах, барах, ночных клубах. И все такие нарядные, модные, пьяные, все под кайфом столичных запахов, столичных причуд, все ждут чего-то , и все спешат, как муравьи в муравейнике – большой грязный пыльный цветной муравейник.
А сверху тихо, небо чистое за пылью, от которой отражаются огни Москвы, ни шума причудливых телефонов, ни гром стройки, огромных кранов, самосвалов с песком – тихо и город одно лоскутное одеяло - помойка грязных рваных цветных тряпок с маникюрами, педикюрами, милированием. Москва портит людей своей раскрепащенностью. Она модно одетая намалеванная, расфуфыренная, надушенная дорогими выхлопами, разжиревшая, точнее уже сбесившаяся с жиру модам, с маркетами и супермаркетами, с макдональдцами и пицериями, скоростная на спуске и тяжелая на подъём. Напудренная кокаинами, героинами, наглотавшаяся таблеток, обкуренная марихуаной, развращенная стрип-барами, девочками и большим театром.
Она – наркотик, к которому тянет и тянет и ломает потом, невозможно отвыкнуть. А ты идёшь по улицам в центре и тяжело на душе, конечно проще лететь над этим всем высоко-высоко в красивых небесах на пушистом облачке и смотреть со стороны на муравейник и смеяться как от щекотки, какие вы глупые со зрачками в точку, бежите, сами не знаете куда. Бумажками синенькими, красненькими, розовенькими, особенно в почете зелененькие, трясете, кидаете налево, направо и все курите и дымите, пьёте разные вина, шампанские, коньки, коктейли, портвейны и пиво. А я на облачке, голенькая, свесив ножки и в лучах розового, почти закатившегося солнца, плыву себе и никуда не спешу. А вы все магнаты, брокеры, бухгалтера, банкиры с толстыми и тонкими кошельками. На лимузинах, Мерседесах, джипах, Жигулях, в автобусах, троллейбусах, трамваях, и гуськом в метро одной шеренгой по правую руку.
А мне плевать, я высоко и солнце уже не видно, лишь розовые и фиолетовые блики на окнах, и уже зажигаются неоновые фонари, уже открываются ночные клубы, уже заканчивается сумасшедший день, и начинается не менее сумасшедшая ночь. А я уплываю смотря на это на облачке по небу, голубому-голубому, уже совсем весеннему небу….
|
| |
|
|
36. Она
Было раннее лето, листва тихо шелестела за окном, Она в лёгком платье сидела у окна и мечтала, смотря на звёздное небо. Весна была теплой, и лето наступило незаметно и для неё и для природы. За окном недавно прошел дождь, и пахло свежестью и мокрым асфальтом. Тёплый ветер играл тюлю, и её тень во мраке комнаты была единственным напоминанием, что время не остановилось. Свет оранжевого фонаря освещал, пустую улицу отражался в окнах соседних домов.
Она встала, вздохнула глубоко, взяла сигарету и прикурила. Дым клубился, поднимаясь к потолку, и улетал на улицу через тюль в открытое окно, там растворялся в прохладном воздухе.
Ей было как всегда одиноко, но Она привыкла к этому и уже не замечала своего одиночества. Она уже давно жила прошлым, давно забыла смех. В её ещё подростковой головке крутились далеко не детские мысли – Как ей понять себя? - рассуждала Она, - Как найти цель? Кто я? Для чего сейчас здесь сижу, смотрю в это небо? А может быть, когда-то на месте этого дома был лес, и были звери и птицы, лиса сидящая в кустах наблюдала за мышью, прислушиваясь к шороху, ища нужную минуту для атаки.
Сова сидела на старом дубе время, от времени ухая тем самым, наводя страх в темноте услышавшим её. А где-то в гуще леса наверняка было озеро, поросшее мхом, и там квакали лягушки, и луна полная как фонарь отражалась на глади воды, ещё не поросшей мхом. И не было ни звуков машин, ни криков из окон – не было фальшивых звуков, лишь лес с его природой.
Капля росы упала с листьев ивы в озеро, и Она услышала этот звук, он был так близко, Она была уже в этом лесу, и сидела, обняв колени руками, её волосы спускались с плеч, ложились на спину, на мох на котором Она сидела.
Она чувствовала ночной холод и знала, что вода в озере тёплая прогретая за ночь солнцем. Она встала и прыгнула в это озеро, её поглотила теплота, и круги пошли по воде, и лишь сова, сидевшая на старом дубе ухнула, услышав всплеск воды, и опять все стихло в этом ночном лесу.
На утро труп бедной девушки нашли под окнами дворники вышедшие в ранний час на свой служебный пост.
|
| |
|
|
37. Он открыл глаза.
Он открыл глаза. Белый свет, струясь, как вода, белый как молоко, освещал все вокруг изнутри. Лился, вливался и обволакивал его. Голова пуста, нет мыслей, воспоминаний, желаний и чувств. Все блаженство прерывается черной дверью, единственным звеном бытия в белой пустыне света, гладком, как раз, в котором нуждался он для пробуждения.
Шаг, первый шаг, вообще первый, и он настолько давит, настолько интересен, соприкосновение с притяжением. Он – растение, вытащил свои корни из земли и сделал свой первый шаг к неизведанному из пустоты в ту сторону, и это и есть первая цель, задаток первой цели, признак интереса и фактор жизни. Он живой и ему интересно, что же может быть за этой дверью? А за ней сад и уже естественный божий свет и голубые небеса, листья. Ветер касается его нагого тела в первый раз, и во второй и он чувствует, чувствует утренний озноб от холодной ночи в конце июля уже вместе со всей природой. Ведь он – природа, он и она одно. Трава мокрая от росы, касается его ног. Хочется, хочется зарыться лицом во влажную листву и вкушать, вкушать запах, свежесть, ощущать и жить. И он уже рад, что здесь, он уже благодарен той силе, что создала его. Хочется кричать, кругом звуки, после вечной тишины они кажутся раскатами грома: и это листва шелестит от ветра, и трава стонет под шагами и птицы в поднебесье машут крыльями, бабочки и стрекозы садятся на стебельки. Все живет, все в движении. Но что-то тлеет внутри, что-то гниёт, растет и вот-вот лопнет. Пружина ослабевает, обороты заканчиваются, двигатель остывает. И последние мгновения этой прекрасной, но короткой жизни исчезает. Вбегают люди в белых одеждах. Легкие, печень, почки, сердце – все вырежут, и трансплантируют пациенту, который ждал так долго рождения, а потом и гибели, своего клона, что бы не умереть от жизни, в которой он гнил.
|
| |
|
|
38. ***
Мальчик пяти лет сидит на корточках и подбирает кубики с буквами мама, папа. На следующий год он уже пойдет в школу.
Школа, какое ещё пока не известное ему слово - новая жизнь, 10 лет просидит он за одной партой, встретит первую любовь, напишет свои первые стихи Анне, которая никогда не обратит на него внимания, не отнесется к нему серьезно. Обзаведется лучшими друзьями, будет прогуливать с ними уроки, подерется в первый раз со своим лучшим другом, из-за того, что тот, обозвал его любовь козой. (в будущем мужем Ани)
А потом медленно, плавно школа перетечет в институт, из которого он вылетит на первом же курсе, и заберут его в армию в Чечню, и где-то на земле нефтяных шахт, наткнется он на мину… и руки, ноги все части его тела будут собирать по полю.
А на этой фотографии он еще малыш, тихий час в садике после обеда, раскраски, кубики, солдатики, машинки.
Ну, как я могу утешить его мать, которая вся в слезах открыла альбом с фотографиями?!
- Не плачьте, Вера Павловна...,пожалуйста, не плачьте...
|
| |
|
|
39. Соблюдается баланс
Картонной коробкой кажется мир, в котором все заведомо известно. В неё напихали как попало разные вещи: какие-то воспоминания, сожаления о прожитом, о том, что не вернуть. Но даже в этом хаосе, если приглядеться, можно увидеть определенную закономерность, кокой-то внутренний распорядок, своеобразный вдох и выдох. Если все течет своим чередом, быстро и тихо как река перед водопадом - жди...Что-то случится.
И вот может мой друг, может чей-то еще, просто человек проживающий по соседству на одном с нами шарике, опаздывая на работу в прыжке вбегает в захлопывающуюся перед ним дверь в вагоне метро... И все... Жизнь закончилась - прощай друг. А ведь мог не успеть, опоздал бы на работу, но остался жить. Значит так было кому-то надо. Кому? Жизнь - цепь событий, автобус, набитый битком, кто-то сидит на мягких местах, кто-то висит зажатый между пьяными мужиками, дышащими прямо в лицо перегаром... сейчас стошнит. А все почему? Кто-то живет остановкой раньше - успел, кто-то остановкой позже - терпи. Соблюдается баланс...
|
| |
|
|
40. Выходные. 1 Вечер пятницы.
Вот и закончился рабочий день, наступил долгожданный вечер. Офис пуст, пять минут седьмого, всех как ветром сдуло с рабочих мест. Лиза берет со стола чашки, идет мыть. Тишина. Как хорошо, что тишина, офис, кажется, совсем другим, обычно так шумно клиенты, телефонные звонки, гул принтеров ксероксов, а сейчас все утихло, все заснуло и поэтому кажется необычным. Чашки вымыты, компьютер выключен, поворот ключом в замочной скважине и началась личная жизнь. Лиза не спеша, бредет домой, на улице поздняя весна, идет мелкий противный дождик. Зонтик, конечно, благополучно, забыт дома, ведь нашим синоптикам верить ни как нельзя. Пусть мокнет одежда, волосы - плевать, иногда просто приятно пройтись, даже в такую мерзкую погоду. Лиза погрузилась в мысли о предстоящих выходных, есть несколько вариантов. Лена приглашала её к себе, у неё будет party, а что значит party у Лены? А это значит куча незнакомого народу, дорогая выпивка ящиками, конечно. Какое-нибудь пьяное знакомство, ночь в клубе, утром с трудом найдешь себя на диване с незнакомцем (вспомнить бы как его зовут), голова кругом, оставшиеся дни выходных будут испорчены. Можно поехать на дачу, сходить в лес, посидеть у костра вечером - первобытность, шелест листьев, звездное-звездное небо, но этот вариант под настроение, а то можно и со скуки умереть. Лиза городской человек, больше недели за городом, и все апатия, депрессия гарантированы. Можно сделать уборку дома и пригласить Серегу. Звонит каждый день, и по несколько раз, утром , чтобы сказать доброе утро Лизонька; днем, напомнить, что уже обеденный перерыв, чтобы она ни дай бог, не забыла; вечером - пожелать сладких снов для сладкой девочки, и так постоянно, примерно в одно и тоже время, честно - достал, может после выходных вдвоем хоть отлипнет.
Сережа Лизе не нравится, так просто хороший друг. Она часто жалела, что позволила их дружбе перейти, в другое русло, она сама виновата, он бы ни когда не сделал первый шаг. А как сложно разрушить то, что уже начало обрастать годами, когда родители знакомы, когда прожиты вместе счастливые и грустные моменты, да и кто её так будет любить кроме него. Она уже как пол года оттягивает переезд, ведь это значит все - конец свободе, тем более они будут жить с мамой, а в доме не может быть двух хозяек. Лиза уже слышит упреки Марины Сергеевны: «Лиза не так надо складывать Сережины рубашки», «Лиза, Серенька не любит перловку», а что значит рассольник без перловки - суп испорчен, «Лиза носки надо гладить с двух сторон» и т.д. У Лизы есть собственная двушка, в которой она давно хозяйка, в которой создан свой уют и парафиновые лампы, и китайский дождик, и расписанные собственной абстракцией стены, зеркало над кроватью, индийские благовонья и Vangelis на центре вместо будильника. И всю эту идиллию променять на Марину Сергеевну с дубовым столом в столовой, кружевными салфетками под фарфоровыми статуэтками – нет, этого не будет, а Сережа надеется бедняга. Взрослый ведь уже, на 9 лет старше Лизы, скоро тридцатник стукнет (кстати, пора думать о подарке), был женат, но не удачно жена ушла, что тоже характерно настораживает. После таких мыслей weekend вместе отпадает, ничего потерпит как-нибудь до своего дня рождения.
На этом решении Лиза дошла до родного подъезда, благо работа не далеко, а то и так до нитки вымокла, а болеть летом ой как не хочется. Дома хорошо, на автоответчике пусто не считая Сережкиного мур–мур-мур насчет встречи, прям мысли читает, но нет Серенька сидеть тебе все выходные дома с мамой, заканчивать писать свою диссертацию.
Чайник закипает. Дурная привычка ставить чайник, как только приходишь домой, ведь все равно чай Лиза пить не будет, она его пьет по утрам, да и чаем это назвать сложно, консистенция такова пол кружки матерой заварки, одна четвертая холодной воды, одна четверная горячей, почти чафир. В холодильнике сок, йогурты, свежие помидоры и огурцы. Огурцы, Лиза обожает огурцы, впиться в свежий, сочный пупырчатый огурец, именно пупырчатый маленький, домашний, а не то, что эти гиганты-переростки в полиэтиленовой упаковке, и вкуса никакого нет, так, не огурец, а одно название.
По телевизору ничего нет, зачем спрашивается, покупала спутниковое, выбора много, а смотреть нечего. В интернет лезть без толку, на работе проверяла - писем нет.
Книга - лучший друг человека в такую минуту, время пролетает не заметно, час другой третий. Вообще книги это страсть Лизы, она никак не может разобраться, что же она предпочитает. Читает все подряд, Стругатские прочитаны все от корки до корки, как только появился Коэльо, у Лизы уже почти все его произведения, включая вырезки из газет с его новогодними сказками, не говоря уже о классике. Ей от родителей досталась всемирка, ну как тут не полюбить классику? Можно весь день провести в заточении четырех стен и впитывать информацию.
Пятничный вечер пролетел незаметно, Лиза была где-то в Риме, перечитывая Камо Гредеши. На часах десять. Звонок прерывает её путешествие. Он как всегда пунктуален, напрашивается в гости, нежно упрекает, что не перезвонила, а он ждал. Лиза врет, что не проверяла автоответчик, она оказывается плохо себя чувствует и собирается пораньше лечь спать, на что голос в трубке прощается с ней целуя её везде, где только у ней хватает воображения, у Лизы хватает воображения, она уже видит губы, которые спешат к ней по телефонному проводу, вот они просачиваются через маленькие дырочки в трубке, как им это удается? Но голос замолкает, а на его месте появляются гудки.
Она берет никотиновую палочку и выходит на лоджию. Лоджия большая на зал и кухню, из-за этого в квартире пасмурно, солнце навещает её только рано утром и то ненадолго, что весьма плохо, потому что Лиза очень любит растения, и они её как нестранно тоже. Был такой случай: Лизе было всего 5 лет, она помогала маме вбивать березовые колышки для ограды на даче, так колышки, которые вбивала Лиза, проросли и на месте той ограды растут замечательные березки. А в этой квартире уживаются только плющи, но плющи Лиза не очень любит, а вот хойя у неё растет и цветет ежегодно своими восковыми гроздьями из цветов.
На улице просто замечательно, так свежо, дождик прошел, запах мокрого асфальта, разбухших почек тополей, откуда этот запах? В округе нет ни одного тополя, наверно это запах из воспоминаний. В детстве она жила в другом городе, и под её окнами во дворе, в таком маленьком, знаете, закутке у которого вход и выход через арку, росли три тополя и их запах весной, стал запахом её детства. Захотелось прогуляться.
Она вышла из дома и пошла без кокой бы то ни было цели куда глаза глядят. Как приятно одеть джинсы и красовки, до чего удобная одежда, Лиза уже устала от брючных костюмов и пиджаков с юбками – униформа на работе.
Тихо пролетает пятничный вечер. Прохожих почти нет, изредка попадаются влюбленные парочки, из соседнего двора слышны звуки гитары, смех. Она идет по тротуару вдоль дороги. Вдруг притормаживает напротив неё SKODA, из неё высовывается голова:
-Добрый вечер, Лиза - знакомая кокая-то голова, где-то она её уже видела, но вспомнить не может где, и откуда эта голова знает её непонятно. На часах полночь.
-Добрый- вырывается у Лизы, она вежливая, воспитанная, но не в полночь же здороваться с подозрительными личностями.
-Может тебя куда подвести? А то поздно, мало ли что может случится. Садись. - голова не то что предлагает, а подписывает приговор, не возможно отказаться. Такой дар есть у многих цыган, слово за слово и человек уже под их властью, захотят вынесешь все деньги и ценности из дома, можешь просто добровольно отдать кошелек или любую вещь которая им приглянется. Многие считаю, что это своеобразный гипноз, внушение, нет - это дар общения, это магия слова.
Лиза садится на мягкое кожаное сидение иностранного авто, ей уже все равно куда её увозят.
|
| |
|
|
41. Выходные. 2 Утро субботы.
Верный хлопок по будильнику, который уже в десятый раз пищит словно мышь, прищемившая свой хвост мышеловкой, и начался шестой для Сергея рабочий день. Ночью он плохо спал, просыпался два раза ровно в полночь и где-то пол четвертого утра, весь в холодном поту и мурашках. Снилась Лиза её каштановые волосы, её детская улыбка и только что-то необычное было в синих родных ему глазах.
Он её любил уже давно еще до смерти Лизиных родителей, которая сплотила их в единое целое, он уже испытывал к ней чувство нежности. Для него было очень больно потерять ту вечно веселую и ветреную девушку, которой была Лиза. После трагедии в ней произошел моментальный перелом, она стала серьезной, повзрослела в один миг. Сергей хотел сразу же увести её к себе, он видел в ней ту, с кем бы хотел остаться навсегда, но испугался повторения своих ошибок и оставил решение за ней. А вот сегодня утром он чувствовал непреодолимое желание ей позвонить, но не позвонил, решив дать поспать в выходной. «Позвоню с работы» - подумал он и второпях начал собираться. Глоток кофе яичница с беконом и гудение старенького москвича - он на работе.
– Здравствуй, Сергей Петрович в десять собрание - вежливая и трудолюбивая Анастасия Николаевна, которая давно стала просто Настей, хотя старше его вдвое, как всегда на рабочем месте
-Они что, сдурели? Хотя бы в субботу дали поработать спокойно.
Пальцы побежали по табло, набирая на автомате телефон Лизы. Гудок... Второй... Третий... Пятый... Напряжение нарастает, что-то тревожно нехорошее... Ну она могла встать раньше, как всегда забыть позвонить и улететь к Ленке. Ну откуда тогда тревога?...Двенадцатый... Её нет - это бесполезно.
После собрания, время на котором тянулось мучительно долго, Сергей наконец-то включил мобильник. Nokia сразу же завибрировал, и на душе стало полегче. Сообщение от Лены: «Серенька, Лиза с тобой? Не могу ей дозвониться. Не знаешь, собиралась ли она ко мне?»
На часах полдень.
|
| |
|
|
42. Выходные. 3 С пятницы на субботу.
Каждая дверь в длинном полупрозрачном коридоре, вела в пустоту. Лиза выбилась из сил в поисках решение этой головоломки. Она знала - должен быть выход, и, поворачивая ручку за ручкой, надеялась его там найти. Её встречала пустота, в которой не было ни света надежды, ни тьмы страха - пустота. Коридор был бесконечным, как будто коридор из зеркал, конца его не было видно. Разглядеть стены не возможно, мешал то ли туман, то ли дым, он накрывал все, проскальзывала мысль, что все здесь состоит из него. На ощупь, добираясь до следующей двери и шаря руками в поисках холодной, как лед ручки, Лизу встречал поток чувств: это была надежда на выход, это был страх перед новой пустотой, где-то к двум часам ночи эти чувства так перемешались, что сложно было их разделить, но надежда пока не умирала.
В голове не было мыслей, Лиза не задавалась вопросом, как здесь очутилась, была цель, была программа, и надо было её выполнить.
Где-то пол четвертого утра, она окончательно устала, еле перебирая ногами, Лиза в сотый раз шарила рукой по очередной двери, и вдруг, руку пронзила боль. Алюминиевая ручка была накалена докрасна и клеймом отпечаталась у неё на ладони. Лиза поднесла руку к лицу и подула на ожог, на миг ей показалось, что она сидит в машине и смотрит в окно на ночной город, но видение быстро исчезло. Уже другой рукой осторожно еле касаясь пальцами, она повернула ручку. К её удивлению за дверью оказался такой же коридор.
Где-то в пяти шагах от неё стоял маленький мальчик в длинной до кален рубахе, лица его разглядеть она не могла. Мальчик развернулся, и сверкая пятками побежал от неё. Лиза побежала за ним. Он весело и очень странно смеялся, его смех лился из каждой двери, которые в этом коридоре были открыты, и из них струился утренний свет. Мальчик играл с ней, вбегая в одну дверь и выбегая из другой, он удалялся по мере того, как Лиза приближалась к нему. Лизе постоянно казалось, что она его вот-вот догонит. Она протянула руки, чтобы схватить малыша, почти дотронулась до него, и в тот же миг все двери разом захлопнулись, оглушая её громовым раскатом. Она остановилась. Малыш исчез из вида. Опустившись на колени и обхватив голову руками, Лиза зарыдала, из неё лились все слезы, что она не выплакала, она вспомнила, что не плакала очень давно, и даже на похоронах, бросая горсть земли в могилу родителей, она не проронила ни одной слезы.
На часах субботний полдень.
|
| |
|
|
43. Выходные.4 Суббота***.
Успокоившись, Лиза опустила глаза, и, взяв все оставшиеся силы в руки, волю стиснув в кулак, медленно шла к единственной двери, которая была открыта. Её взору предстала молодая женщина в черном балахоне, светлые её локоны, впускавшиеся на плечи, слегка волновал ветер, которым была наполнена вся эта комната. Ветер подгонял облака, которые плыли по голубому небу - оно было везде.
Женщина взяла Лизу за руку, рука была теплая и сильная, с длинными пальцами. Лиза не думала, как ей удается стоять на облаках, Лиза вообще ни о чем не думала, в её голове, как и в этой комнате, именно комнате, потому что стены ощущались, парил один лишь ветер.
Голубые как кусочки неба, видневшегося средь облаков, глаза гадалки, а именно ей была женщина, встретились с синими глазами Лизы.
-Посмотри вниз...- глазами сказала гадалка.
Лиза послушалась, внизу прямо под ними находилась схема. Она представляла собой шестиугольник, на котором горели десять звезд, от каждой звезды отходили линии и встречались в одной звезде в середине, которая горела ярче всех.
-Это путь... - загадочно сказала гадалка – его проходят все, и каждый выбирает свой, запомни: по середине равновесие, справа милосердие, слева строгость...
Лиза смотрела не отрываясь, как три столба света, горизонтально рассекли схему.
-Все идет из красоты...- продолжала гадалка. В глазах у Лизы замелькали круги с точкой посередине, а в ушах раздался глубинный звук «Оум-м-м», еле слышно, сквозь этот звук доносились слова белокурой женщины -... и уходит в Царство, что-то оседает в Основании, но мало кто обретает Корону-Кетер... - слова были не понятны Лизе, а гадалка продолжала - ... когда достигнешь Разума–Бина, тогда обретешь Мудрость-Хокма - гадалка отпустила руку Лизы и стала быстро отдаляться от неё, перед тем как окончательно исчезнуть, она произнесла – Айн Соф Аур...
Дверь перед Лизой захлопнулась.
На часах шесть вечера, суббота.
|
| |
|
|
44. Выходные. 5 Вечер субботы.
Сергей очень волновался за Лизу, весь день звонил ей домой, но на том конце телефонного провода его встречали длинные гудки.
Когда Сергей уезжал с работы, Анастасия Николаевна заметила его бледность и поинтересовалась, не болен ли он. Он ответил, что все в порядке, что просто устал и хочет отдохнуть, ведь рабочая неделя была тяжелая, и наконец-то закончилась. На самом деле все было не так просто, из головы у него ни как не исчезал образ Лизы, она ему мерещилась везде, он не мог сосредоточиться, и впустую смотрел на бумаги, на цифры и графики перед ним, в которых сегодня он ничего не видел кроме неё.
После работы он решил не ехать домой, а заехать сразу к Лизе, мало ли что с ней случилось. У него были дежурные ключи, открыв дверь, он вошел в квартиру, везде было тихо и пусто. На столе на кухне на маленькой тарелочке лежали засохшие попки огурцов, а рядом раскрытая книга Камо Гредеши. Кровать была собрана, на центре мигало оповещение о том, что будильник утром не отключали. «Она не ночевала дома» - подумал Сергей и вышел на лоджию, в пепельнице лежал окурок, он взял его в руку, постоял, покрутил, смотря на расстилавшийся перед ним вид, потом положил окурок на место и вошел обратно.
Вздохнув, он сел на кресло стоявшее в углу комнаты. Красные блики вечернего солнца, отражавшиеся от окон соседнего дома, ложились на абстрактную картину Лизы на стене. Лиза начала её рисовать ещё год назад и никак не могла закончить, искала настроение, как говорила она, а настроение приходило крайне редко, поэтому весь год на полу лежал полиэтилен на нем аккуратно разложенные, только в известном ей порядке кисточки, начиная от самых тоненьких, заканчивая чуть ли не малярными, краски, тушь, уголь и мел.
Картина представляла собой квадрат, разделенный на восемь треугольников, в каждом из них был свой сюжет, больше всего Сергею нравились правые треугольники верхний и нижний. На верхнем были изображены растекшиеся пятна белые и черные, причем так, что непонятно было что в чем есть - белое в черном или черное в белом, каждый видел то, что хотел. Лиза называла этот треугольник богом, говорила, что бог это поток информации, и что он есть все: и зло, и добро, и для каждого по-своему. На нижнем были разные геометрические фигуры, которые накладывались одна в другую, создавалось впечатление длинного, бесконечного туннеля. Лиза дала определение этому рисунку, как жизни в математическом ведении. Остальные были природой, людьми, иллюзиями, мыслями, наукой и магией. Последний треугольник Лиза никак не могла закончить, все перечерчивала, перерисовывала, каждый раз по разному, и ничего ей не нравилось, так и остался он последним белым пятном, уже изрядно потрепанным ластиком.
-Мяу...- раздалось под ногами у Сергея, черный котенок, терся об его ноги, урча как трактор.
-Ты откуда такой взялся? – спросил Сергей котенка, как будто тот ему мог что-нибудь ответить, ой, как бы удивился Сергей если бы услышал это, а Сергей подумал, что Лиза притащила котенка домой и ничего ему не сказала.
-Ну что ж возьму тебя к себе, а то твоя хозяйка потерялась, и когда найдется не известно– продолжал разговаривать Сергей с котенком, а тот черный как ночь, только урчал ему в ответ, уже пристроившись на его брюках уйти в сон.
Через пять минут они вдвоем, ехали к Марине Сергеевне, которая начала волноваться.
Наступил вечер, везде зажглись огни, машины включили фары и ехали как жуки в большом городе-муравейнике, иногда задерживались на перекрестках, дожидаясь своего света, и продолжали ехать дальше. На одном из таких перекрестков Сергей увидел что-то знакомое в проезжающей рядом с ним SKODE: её профиль, её волосы. Сергей ушел в левый ряд на поворот, а SKODA, осталась в правом, «наверно померещилось» - подумал Сергей.
На часах было пол десятого.
|
| |
|
|
45. Выходные.6 Ночь на воскресенье.
6. Ночь на воскресенье.
Она лежала на мягкой траве.
На фоне звездного неба, которое было черным, но наполненным своим идущим от звезд светом, отражался стебелек травинки. Травинка покачивалась на ветру в такт всей природе, и слегка касалась её лба. Кругом была тишина, наполненная звуками, Лиза ощущала холод идущий от леса, лес был недалеко.
Было полное умиротворение, внутреннее спокойствие, казалось, что она растворилась в этой траве в этом небе, что она и есть это небо, эта трава, лес, озеро, поле. Она чувствовала и понимала каждое желание ветра, она жила в ритме природы и уже она была той травинкой, которая слегка покачивается на веру. Она слушала песню, в которой пелось, о вольности ветра, о ярком свете млечного пути, о тайных желаниях луны. Каждый вдох и выдох Лизы был отливом и приливом моря не найденного ни на одной карте мира. Она почувствовала себя женщиной, в первый раз за всю жизнь она поняла, на сколько она - женщина, на сколько она мать, на сколько она сама природа. Ни с одним мужчиной она не могла этого так прочувствовать, так слиться в одной гармонии с миром как сейчас. Лиза нашла свою изюминку, нашла свою загадку, она не могла представить, что когда-то этот закрытый от цивилизации мир ей был скучен. Она поняла, на сколько была не права отрекаясь от снега зимой, от слякоти весной, от жары летом, от темноты ночью. Осознав это, к ней пришла Исида во всех своих обличиях, она проникла в неё или Лиза проникла в природу, но с тех пор лунный свет ночью стал её светом и освещал дальнейшую дорогу. Встав с мокрой от росы травы, Лиза направилась к двери, которая висела по середине поля и абсолютно не вписывалась во всю картину. Тихо войдя в уже до боли знакомый коридор, Лиза спокойно закрыла за собой дверь. Теперь она знала, что за любой дверью, её больше не будет встречать пустота, что в любой пустоте найдется что-то, стоит это просто увидеть.
Медленно открывая заспанные глаза, наступал рассвет.
|
| |
|
|
46. Выходные. 7 Воскресенье.
В воскресное утро Сергей проснулся рано. На часах, которые висели на стене, было пол седьмого.
Он встал, прогнал кота, лежащего на подушке. Черный комочек недовольно мякнул и начал ластится об его ноги.
Первым делом Сергей набрал номер Лизы. Его встретили гудки.
Позавтракав, он собрался прогуляться, надо было о многом подумать. Куда она могла деться? Кроме меня и Лены у неё никого нет. Подруги на работе? А где достать их номер, хотя наверно бесполезно, навряд ли Лиза у них.
Он шел по скверу. Машины поливали асфальтированные дорожки. В листве низких деревьев и кустов стояли скамеечки. На одной из них сидела молодая женщина и кормила хлебом воробьев. Маленькие птички, подняв голову, наблюдали за ней не отрываясь. Стоило женщине накрошить им новую порцию, как сразу начиналась возня. Каждый пытался отхватить себе кусок побольше. Раздавалось возмущенное чириканье - и очередной счастливчик улетал подальше, неся в клюве кусок превышающий его размеры. Из этой стайки выделялся больной голубь, он казался среди малышей-воробьев таким беспомощным и жалким. Голубь никак не успевал пробраться через оборону коричневых телец, переваливаясь в больной ноги на здоровую.
-Как мало голубей осталось в городе, вы не считаете? – спросила молодая женщина у проходившего мило Сергея. Погруженный в свои мысли, он сначала не понял о чем его спрашивают и кто.
-Не знаю - ответил он.
Сквозь светлые волосы женщины струился свет утреннего солнца. Она была красива, Сергей еще никогда не видел таких красивых женщин. Её голубые глаза светились добротой.
-Не ищи её, она не нуждается в твоей помощи. Она молодая и сильная девушка, может сама справится со своими проблемами. – говорила женщина глядя Серею в глаза.
Боже до чего красивый голос, какие руки - тонкие запястья, длинные пальцы.
Сергей забыл о Лизе, он был очарован незнакомкой.
Весь день до вечера они просидели на этой скамейки, говоря о жизни, рассуждая о смыслах. О Лизе разговора больше не заходило.
Вечером, вернувшись домой довольным, он не заметил исчезновение котенка, которого Марина Сергеевна вышвырнула на улицу, за то что тот нагадил на её любимое кресло и разбил одну из вазочек.
На часах шесть вечера.
|
| |
|
|
47. Выходные. 8 Вечер последнего дня.
Лиза шла моча к двери, та бала закрыта, но Лиза научилась видеть двери, в которых она нуждалась. Да, именно нуждалась, потому что другие двери не учили её говорить, думать и делать, в них, как она убедилась, нет смысла, они всего лишь островки жизни, пересадки на новый маршрут поезда, у которого есть конечный пункт.
А двери, предназначенные только для неё, светились светом надежды, были маяком для её корабля, бороздившего просторы моря - жизни. Они давали надежду причалить к тем берегам, которые ещё не были познаны ей.
Научившись видеть такие двери, она шла на их свет, и выучивала очередной урок жизни на языке природы. Этот язык назывался алхимией, научившись слушать природу, Лиза научилась ей управлять. А природа есть все, что окружает нас. Пусть даже сделанное руками человека, оно заведомо - природа.
Лиза поворачивала ручку за ручкой светящихся только для неё дверей и учила новые и новые уроки.
Но вот она достигла разума, и мудрость пыталась найти свой выход. А в голове была мысль: как же познать разумом мудрость? как получить предпоследний урок жизни?
Как карточный домик рушились представления Лизы, её ум был усеян, как ей теперь было видно только догадками о истинном смысле жизни. И вот все двери исчезли, и только одна светилась своим неземным светом, приглашая посетить в последний раз. Повернув ручку и уже не боясь обжечься, Лиза шла к столу, за которым сидела уже знакомая ей гадалка. Та раскладывала карты, и была так увлечена, что даже, показалось Лизе, не заметила её приближения. Но, как только Лиза подошла ближе, гадалка подняла свои голубые глаза.
-Девочка – промолвила она, на сей раз голосом - вот посмотри, все имеет спиралеобразную сущность: все вещи повторяемы, все мысли схожи через определенный период времени. Ты лишь крупинка - отражение всего мира в неизведанном, но что бы ты стала частью, тебе надо найти свой свет, как луна находит свет солнца и отражая, освещает путь.
Лиза слушала гадалку, и ей был понятен смысл. Путь, который предстояло пройти Лизе, упирался всего лишь в солнце, олицетворение мужчины, свет которого она должна была пронести сквозь вечность. Лизу испугала такая ответственность, но в том заключалась вся мудрость жизни. Свет может олицетворять собой детей рожденных ей от него, может олицетворять идеи, которые родятся в нем и с помощью муз навеянных ей и превратятся в шедевры. Но солнцем, светившем так ярко и раздающим свет для всего живого, в том мире в котором она - Лиза живет, ей быть не суждено. Она всего лишь зеркало, отображающее свет солнца, она – луна, придающая жизнь океану.
-Все закономерно... - сказала гадалка, и положила на стол карту десятого аркана, которой является колесо фортуны. Предвестник неизбежных изменений.
-Все как спираль: – продолжала гадалка - не выучив один урок, жизнь предоставит тебе тысячу попыток выучить его снова. Но не одного нового урока, не будет, не заучив темы.
Лизу испугал такой исход, она обиженная правдой вылетела из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.
В коридоре её поймали чьи-то руки нежные и добрые, сильные и робкие - руки мужчины. Она сначала пыталась вырваться, но после не приведших не к чему попыток, она расслабилась. Не видя его лица, но чувствуя дыхание, она уже знала, что это её солнце, о котором ей говорила гадалка. Лиза могла повернуться, и увидеть его лицо, но не стала. «Зачем ей это надо» - рассуждала она, - «лицо и внешность - безразличны, главное сердце и любовь. Это не Сергей, который относился к ней как к дочери. Это та любовь, которую чувствуешь, через расстояние, через горы и моря. Любовь жива, пока жива она – Лиза, и если Лиза умрет, то он тоже умрет, а с ним умрет его любовь.»
На часах полночь, воскресенье.
|
| |
|
|
48. ДЕНЬ(2)
Он шел по пустыне. Только что была песчаная буря, и оставленный ветрами след на барханах был прекрасен как волны на море. Палило солнце, донимала жара. В горле, как и в голове, было сухо, очень хотелось пить.
Была даже больше, чем жажда, его мучило сознание того, что его изгнали из родного города, где он прослыл колдуном и сказочником, сказки которого сбываются.
Время медленно подходило к полудню, палящее солнце накалило спину путника докрасна. Опять поднялась песчаная буря, и он шел вслепую, из последних сил борясь с ветром. Ветер был такой силы, что человека сбило с ног - он упал, и раскаленный песок обжег его грудь.
Когда он очнулся, вокруг все уже стихло. Его внимание привлекла худенькая фигура девушки в светлой одежде. Девушка сидела на песке, обхватив шею руками, и читала книгу. Она была так увлечена, что не заметила его приближения, но, почувствовав на себе пристальный взгляд, вскочила на ноги.
- Я исполню твои желания, даже больше, только дай мне дочитать до конца.
Как только девушка сказала это, сказочник оказался в пресном водоеме с плавающими перед ним девушками. Девушки хотели всего, их верхние части от купальника, просвечивались и за ними скрывались набухшие соски.
Он пил воду и делал все, что ему захочется - девушки потакали каждому его желанию. Прошло неопределенное количество времени... Он был в раю, но рай этот стал ему скучен, и, расслабившись, он решил поплыть по течению.
Река уносила его тело все дальше и дальше. Последнее время все вокруг было так, как он
желал, но ему не хватало своих произведений.
“Пусть их критикуют, пусть опять выгонят из очередного города, но я буду бороться”, - рассуждая, сказочник не заметил, как течение реки ускорилось, – впереди был водопад. Сказочник падал с шестиметровой высоты на камни, он зажмурился, а, открыв глаза, оказался в серой комнате, в которой из мебели был всего лишь железный стол. На нем лежал пистолет. Единственное окно выходило на восток, пахло собачиной и грязным телом бомжа. Появилось желание убить себя.
“Я никому не нужен, и никем не читаем, я бросил работу ради мечты, но, зашел в тупик, мои произведения бездарны” - думал он и, приставив ТТ к виску, выстрелил: сок его произведений, едкий как кислота, начал выливаться из образовавшейся, в его черепе дыры. Сок залил всю комнату, окрашивая серость во все цвета радуги, переливаясь, добрался до горла. Сказочник захлебывался в собственных произведениях.
“Да, пошли они ко всем четям, приносят одни несчастья” - подумав так, он очутился в игровом зале боулинга. Взяв тремя пальцами довольно тяжелый шар, он помогал девушке сбить как можно больше кеглей, а его лучший друг смотрел на все это как последний придурок и завидовал идиллии.
Сказки закончились - он променял их на быт, на дорого оплачиваемую работу, на детей.
Жена была идеальной: выкинула все его картины и тексты песен в мусорное ведро и сказала, что теперь он не будет есть макароны, а будет есть суп с котлетами на завтрак. И как-то раз утром он отрыл свой холодильник, достал свежую котлету, только вчера приготовленную, начал её есть и подавился: кусок котлеты попал не в то горло и перекрыл дыхательные пути. Сказочник задохнулся и умер, последняя его мысль была о том, как мало, он сделал в этой жизни: "лучше бы я был вольной птицей” - И... он оказался над полем битвы в открытом небе, битва только что закончилась, и окровавленные куски еще пока свежего человеческого мяса лежали на сырой траве. “Я лечу”,- подумал он, - “но я хочу жрать”.
Сказочник был вороном - падальщиком, и чувство голода перебороло его желание летать. Ворон спустился на искалеченный труп и принялся вырывать куски мяса острым длинным клювом. Подлетев к голове, ворон пробил глазницу, с такой силы, что голова затрещала, и как скорлупа от ореха раскололся череп. Ворон держал в клюве вкусный глаз. Проглотив его он каркнул от сытости. Но вдруг сказочник очнулся как бы ото сна:
«Что я делаю?!», спросил он себя, разве этого я желал, и попытался выбраться из этого черного тела с крыльями.
Ворон взлетел ввысь, и от него отделилась душа, это было видно только девушке, которая продолжала сидеть на бархане, дочитывая очень необычные истории, она поймала душу двумя руками, а тушка ворона упала на кровавую лужу с вкраплениями растекшихся по траве мозгов, фосфор которых уже начинал светиться.
Она сказала душе сказочника:
- Ты пей, пей – это творчество, это твой оазис в пустыне жизни.
Она оживила его, потому что его сказки были ей близки, и ей очень хотелось узнать продолжение...
|
| |
|
|
49. Верный вопрос
Как-то утром, еще чуть-чуть не проснувшись, человек понял , что очутился не на своей кровати, да и не на кровати вовсе. Он висел в воздухе. Или не в воздухе. А, может, вовсе и не висел. А потом он заметил, что там, куда он попал, есть еще кто-то:
- Где я? – спросил он у этого кого-то в этом “где-то”, - Откуда этот яркий свет? Ты кто?
- Как много вопросов сразу... Но ни одного верного...- задумчиво ответил этот кто-то чуть разочарованно.
Человек немного испугался и в качестве защитной реакции разозлился. Люди часто злятся, когда им становиться страшно. А сейчас человеку действительно было страшно. Ему необходимо было попасть обратно в свою кровать.
- Нормальные вопросы! Что я еще обязан тут выдумывать? Мне на работу пора, у меня времени мало! Да где я?!
Присмотревшись к висящему невдалеке собеседнику, человек заметил, что тот одет в странное одеяние: оно светилось, переливаясь разноцветными лучами, и слепило глаза. Он отвел взгляд и старался больше не смотреть в ту сторону:
- Ты кто? – нервно спросил он, зажмурившись, - Как я вообще сюда попал?!
- Как же ты хочешь услышать ответы… Но откуда тебе знать, будут ли они верными? Ты хочешь объяснений, но тебя удовлетворят любые. Суть не в ответах, а в вопросах. Правильно заданный вопрос может избавить тебя от массы последующих. А один верный ответ может ничего не дать. Подумай.
Разноцветный говорил медленно и задумчиво, но немного удивленно, как будто он излагал истину, не обладать которой означает не обладать ничем. Человека такой тон взбесил.
- Ну очень интересно, - презрительно заявил он, – ты мне еще лекцию прочитай. Засунули непонятно куда, пичкают каким-то бредом… Подумай… Сам подумай! Где я и как отсюда выбраться, черт возьми?! Можем вместе над этим подумать! И вообще - что ты на себя нацепил? – яркие одеяния (а, может, и не одеяния вовсе?) философа раздражающе резали по глазам, словно свет фар со встречной полосы, – да на тебя смотреть невозможно! И откуда ты такой взялся?
- Я могу ответить на все твои вопросы, но отвечу только на один. Реши сам, на какой вопрос тебе ответить.
- Мне надо задать один верный вопрос? Всего лишь один?! И я сразу все пойму? А мне, кажется, я знаю кто ты... Ты тупая скотина! Одним ответом узнать все, что я хочу знать! Ха! Как это глупо! Глупее не придумаешь!
- Ты не веришь, что это возможно? – цветастого философа (нет, это - определенно не одежда…), это явно позабавило. Он закружился на одном месте, подобно свихнувшейся радуге, - Незнание не дает тебе право меня оскорблять. Но я тебя прощаю – это всего лишь твоя молодость.
- Молодость! Где ты был, глупый старик, когда я был молодым? Мне сорок пять лет, у меня семья и её надо кормить, а я из-за тебя сегодня на работу опоздаю!
- Возраст, не означает мудрость, - произнес философ и наконец-то перестал кружиться, что принесло человеку несказанное облегчение.
- Но ты же не хочешь отвечать на мои вопросы. Как же я могу получить знание, если не буду их задавать?! А мне вообще их задавать некогда - я, наверное, уже будильник проспал из-за тебя! – возмутился человек, смутно понимая, что несет какую-то ерунду.
Ситуация, видимо, веселила старика-философа (а может не старика, и вообще, может, это не он, а она). Неожиданно он заговорил красивым женским голосом:
- Разве ответы на заданные тобой вопросы дадут тебе знание? Я же могу дать тебе один ответ на один твой верный вопрос. Подумай: такой шанс выпадает один на миллион.
Человек заметил, что цветастый даже светиться стал как-то по-женски (если вообще можно светится по-женски или по-мужски). Он немного утихомирил пыл - все же с женщиной беседу ведет, а, может, дальше и поинтересней будет - тогда не жалко и работу проспать.
- Значит, с одним ответом у меня будет знание... Тогда подскажи, как мне додуматься до этого правильного вопроса.
- Просто загляни в себя. То, что ты ищешь очень близко, почти на самой поверхности.
Теперь понятно, почему она так светится, она же – женщина, а им суждено светится. Однако, слов ее человек все равно не понял. Молчать же он просто не мог.
- Я не понимаю, – признался он (женщин обычно легко понять, особенно если они в светящихся одеяниях приходят во сне. Нет - это не женщина... Определенно не женщина. Это – оно какое-то...)
- Я не могу подсказать тебе – всё и так ясно, – сказал собеседник, и человеку показалось, что его голос звучит со всех сторон, возвращаясь чуть слышным эхом: “сно...сно...сно-о”.
- Ты меня пугаешь, – сказал он, резко повернув голову, будто пытаясь поймать эхо за хвост, - Где же я?
- Это не тот вопрос, который тебе нужен, – голос продолжал исходить отовсюду, да и все вокруг разукрасилось всеми цветами спектра, как одежда того, кто…
Кстати, кто? Его уже нет - оно растворилось во всем… Или всё растворилось в нем?
- Что со мной?! – крикнул человек, и его злость уступила место ужасу.
- Нет. Нет, совсем не в ту степь… – эхо участилось и стало трудно распознавать слова, – Не-не-е-уже-же-е-ли-и-и–те-те-бе-бе-е-э-э-это-то-то-о-и-и-ин-те-е-ре-ре-есно-но-но-о?!!
Это было совершенно невыносимо.
- ДА!!!! – заорал человек во всю глотку, а потом закрыл уши руками и зажмурил глаза.
Кто-то взял его за руку.
- Чи-и-и-и! – кто-то баюкал его как ребенка, - Это всего лишь страшный сон…
Открыв глаза, он не сразу понял, что перед ним знакомый потолок в бликах утреннего солнца, и что жена гладит его по голове, пытаясь успокоить.
- Кто я? - спросил он.
И словно эхом из сна в голове прозвучали слова:
- Это верный вопрос... На него будет верный ответ...
Но сон уже отпустил человека, и ответа он так и не услышал.
|
| |
|
|
50. Дежавю
За окном противное холодное утро, льет дождь. В квартире холодно. По зову будильника вскакиваю с кровати и бегу в ванную.
- Доброе утро, мама, - кричу я, куда-то в сторону кухни, откуда уже раздаются позвякивания посуды вперемешку с голосами ведущих утренней радиопередачи.
В ванной открываю горячую воду до упора, чтоб хоть чуть-чуть согреться. Сквозь пар в запотевшем зеркале увижу недовольное сонное отражение: «А может не стоит, куда-то сегодня идти? Может плюнуть на все и поспать еще часок другой?»
На кухне второпях проглатываю бутерброды, прихлебывая горячий чай. Целую сонную маму, такую уютно укутанную в теплую шаль, и начинаю собираться, бегая из одной комнаты в другую, пытаясь найти учебник. Периодически смотрю то на часы - «Пора выходить, к первой паре опоздаю», то в зеркало, в котором проснувшееся отражение спрашивает: «Чтобы еще такое сделать, что бы окончательно опоздать?»
Шарю по полке, недоверчиво поглядывая на заваленный неизвестно чем письменный стол - «Где же может быть этот чертов учебник? Куда я его подевала?» – ищу учебник по финансовому менеджменту. «Вот же он» - нашла. Накидываю на плечи плащ и кричу куда-то в коридор: «Пока, приду поздно.»
На улице косой холодный дождь бьет в лицо, одно лишь желание: поскорей бы подъехал автобус. Подхожу к перекрестку - как назло загорается красный. «Побежать?... не побежать?... а вдруг успею?» – я решаюсь, но не успеваю.
Поток машин разбрызгивает гигантские лужи фонтаном на пол тротуара, окатывая и без того мокрых от дождя пешеходов. На горизонте виднеется мой битком набитый еле ползущий автобус, а зеленый свет так и не загорается. Бежать через дорогу уже поздно, а следующий автобус подойдет минут через пятнадцать. Все-таки опоздаю я сегодня на первую пару, зря только учебник искала. Вижу, как ползет мой автобус к остановке. Вижу, как помятые люди вываливаются оттуда и втискиваются еще не помятые. Двери автобуса со скрипом закрываются, он медленно начинает отъезжать.
Загорается зеленый свет. Перехожу через дорогу. Встаю под крышу остановки и начинаю ждать. Больше всего не люблю ждать и догонять.
Через двадцать минут начинают мерзнуть руки. Через двадцать пять - ноги. Ура! - спасительный автобус на горизонте. На удивление пустой, удается даже занять свободное место. Не нагруженный пассажирами он едет быстро. Есть шанс опоздать только минут на пятнадцать. Выбегаю из автобуса и протискиваюсь к турникетам метро, загорается зеленая стрелочка. Бегу по эскалатору, случайно задеваю стоящую почти на самом проходе старушку – «Куда спешишь дочка? Умереть всегда успеешь.» Становиться жутко как-то от таких слов, и откуда только эти бабки по утрам берутся, дома им, что ли старым не сидится? Двери поезда закрываются, ели успеваю вбежать. Стою, точнее не стою, а вишу, зажатая между чьих-то спин. Каким-то образом умудряюсь достать руку и помотреть на часы – надо же, даже успеваю. Поезд несется в подземном туннеле. Ловлю на себе пристальный взгляд парня. Что-то в этом взгляде меня настораживает. Слышу хлопок. Свет гаснет. Стены вагона сначала расширяются: людей, тесно прижавшихся друг к другу, раскидывает в разные стороны, стекла лопнув, осколками разлетаются по вагону, вонзаясь острыми концами, а потом стены вдавливаются вовнутрь. Слышу скрежет металла. Вижу, как на меня летит чья-то оторванная рука. Я падаю в лужу крови, чувствую боль в ногах. Слышу скрип тормозов. И все - тишина. Открываю глаза - темно. Ну, теперь я точно не успею на первую пару. И вообще больше никуда не ус... – СТОП! Я ТАК НЕ ХОЧУ!
*
За окном противное холодное утро, льет дождь. В квартире холодно. По зову будильника вскакиваю с кровати и бегу в ванную.
- Доброе утро, мама, - кричу я, куда-то в сторону кухни, откуда уже раздаются позвякивания посуды вперемешку с голосами ведущих утренней радиопередачи.
В ванной открываю горячую воду до упора, чтоб хоть чуть-чуть согреться. Сквозь пар в запотевшем зеркале вижу недовольное сонное отражение - «А может не стоит, куда-то сегодня идти? Может плюнуть на все и поспать еще часок другой?» Мне начинает казаться, что что-то такое со мной уже было. Но, отогнав эти мысли, выхожу из ванной и иду на кухню.
На кухне второпях поглощаю бутерброды, прихлебывая горячий чай. Целую сонную маму, такую уютно укутанную в теплую шаль. Мне почему-то становиться грустно. «У меня самая лучшая мама на свете» - думаю я, и начинаю собираться, бегая из одной комнаты в другую, пытаясь найти учебник... Учебник? По какому же предмету мне нужен учебник? Периодически смотрю то на часы - «Пора выходить, к первой паре опоздаю», то в зеркало, в котором проснувшееся отражение спрашивает: «Чтобы еще такое сделать, что бы окончательно опоздать?»
Шарю по полке, недоверчиво поглядывая на заваленный неизвестно чем письменный стол - «Какой же учебник мне может быть нужен?» – вспоминаю я.- «Да, черт с ним, и без учебника обойдусь». Накидываю на себя плащ и кричу куда-то в коридор – «Пока мам, приду поздно...»
На улице косой холодный дождь бьет в лицо, одно лишь желание: поскорей бы подъехал автобус. Подхожу к перекрестку - как назло загорается красный. «Побежать?... не побежать?... а вдруг успею?» - решаюсь я. Перебегаю через дорогу. Брызги луж разлетаются у меня под ногами маленькими фонтанчиками.
«Я промочила ноги» - думаю я, смотря на подползающий набитый людьми автобус. Смотрю, как помятые люди вываливаются из автобуса. Втискиваюсь в двери. Стою, точнее не тою, а вишу на последней ступеньке автобуса. Автобус еле ползет. «Я все-таки опоздаю на первую пару,» - думаю я.
Автобус подъезжает к метро. Протискиваюсь к турникету. Смотрю на электронное табло с часами - поезда не было 5 минут. Эх, все рано опоздала. Медленно иду по станции, глядя под ноги. Случайно задеваю старушку, идущую мне на встречу:
– Простите – извиняюсь я.
– Больше никуда не спешишь дочка? – спрашивает меня старушка, как-то странно мне улыбаясь.
«Где-то раньше я её видела,» - вспоминаю я, смотря на старую женщину.
А по громкой связи объявляют: «По техническим причинам в сторону центра поездов не будет. Просим вас пользоваться наземным транспортом...»
|
| |
|
|
51. Ая (мудрость старой Нау)
Я не выбирала. Аавд - вождь племени и выбрал меня сам. Он просто сказал – «Ты моя женщина» - и я стала его женщиной. В нашем племени женщины не выбирают. Их выбирают. Я с этим не согласна, но молчу, потому что Аавд мне сказал об этом молчать.
Я не жалею, что он меня выбрал, ведь он - вождь племени. Быть женщиной вождя племени не так уж и плохо. Он самый быстрый и самый ловкий из всех охотников. В его шкурах тепло. И самый вкусный и сочный кусок мяса всегда достается нам.
Сейчас идет охота на хищного зверя, и из леса раздаются вопли. Из всех голосов я различаю его.
Мне бы тоже хотелось охотиться. Я сильная и смелая, но Аавд меня с собой не берет, говорит, что это не женское дело, что женщина должна готовить и убираться в пещере пока, он мужчина, будет охотиться. И следить ночью за огнем, пока он мужчина будет спать. Он так сказал.
Но вечерами после охоты, когда все уже в пещере и на небе начинаю гореть небесные светлячки, я мечтаю, что когда-то, когда пройдет много-много зим, женщины станут сами выбирать себе мужчин, и охотиться будут не хуже. Я рассказала о своих мечтах старухе Нау, она самая старая и мудрая из нашего племени. Она мне сказала, что когда была такой же молодой как я, мечтала о том же, но сейчас она знает, что какой бы женщина не была сильной, она все равно останется женщиной, и будет искать опору и силу у мужчины. Она еще сказала, что женщина слаба от природы - женщина не сможет одна в лесу без мужчины, даже если будет хорошо охотиться. Нау всегда права, ведь она старая и мудрая. Но я все равно мечтаю.
Слышны голоса, все вернулись с охоты. Аавд идет первым. У нас будет чем поужинать сегодня. Все соберутся у большого костра, Баа опять затянет свою песню, и в пещере станет очень уютно. Я люблю смотреть на огонь. Огонь завораживает меня, как мерцающие огоньки на небе. В огне вся сила, я это знаю. Без огня не было бы тепла и света в темное время суток. Его блики пляшут на стенах пещеры, словно шаманы, отгоняя от нас призраков ночного леса.
Аавд часто и по долгу смотрит на меня, когда я сижу у огня. Мне нравится, как он на меня смотрит. Но почему-то мне вдруг становится грустно, словно мы где-то далеко-далеко друг от друга, где я самостоятельная Ая и хожу охотиться одна. И я в лесу, где много незнакомых животных, я не знаю их языка, и они не могут понять меня. Где большие тропы и по ним в бешеном ритме бегают животные с прозрачным брюхом. Где под землей ползают черви в своих норах то заглатывая, то выплевывая непонятных мне существ в странных шкурах. А Аавда нет рядом.
Когда я попадаю в такой страшный мир, Аавд подходит ко мне, хватает меня в охапку и уносит спать. И как бы я не сопротивлялась, будет так, как он сказал, ведь он - вождь племени, а старая мудрая Нау всегда права...
|
| |
|
|
52. Заморозка.
Директор шла по коридору, звуки её каблучков знал каждый ,кто работал в офисе. Она делала последний обход за сегодняшний день, проверяя все ли на рабочих местах. Молодая энергичная, красивая – она была самым настоящим начальником. Её боялись и уважали и ласково называли стервочкой - уменьшительно ласкательно от слова стерва, кем она в действительности являлась. Из всех мужиков в офисе она вила веревки, а женщин вообще не считала за работающих сотрудников. Для неё они просто протирали здесь свои юбчонки, получая за это деньги.
Постоянно ходящий за ней словно тень охранник открыл дверь.
Сидящий у самого окна молодой человек заметил, что она очень хорошо держится, после их сегодняшнего разговора. Только слегка подправлен макияж.
«Плакала, наверное, глупышка,» – подумал он, про себя довольно улыбаясь.
- Добрый вечер - сказала директор притихшему коллективу, развернулась и постучала каблучками к двери. Охранник открыл дверь, но она не стала выходить, и словно вспоминая что-то, остановилась у самого порога.
-Ты уволен. - сказала она спокойным тоном, развернувшись к сидящему у окна молодому человеку. В её глазах был победный блеск с примесью какой-то тоски.
Он примерно что-то такое и ожидал, и не чуть не удивился, даже стало как-то скучно – просто так без боя уходить. Он выключил свой компьютер, достал из-под стола спортивную сумку и стал собирать свои вещи, которых за три года работы в фирме оказалось не так уж и много. Закинув сумку на плечо, ни с кем не прощаясь, он направился к выходу. На проходной сдал в последний раз свой пропуск и вышел на улицу. Бабье лето было в самом разгаре. Природа радовала теплом в последний раз перед наступлением холодов. Он остановился у проходной и закурил, смотря на желтую листву клена, росшего на территории здания фирмы.
-Черт, жаль, отпуск не взял этим летом. Вот, сука...- выругался он вслух, сплевывая накопившуюся от сигаретного дыма слюну.
Если честно, то ему было конечно обидно уходить из этой фирмы, он был с самого начала её основания, и работал, стараясь сделать все, чтобы фирма процветала. Контракты заключенные им работали до сих пор, принося приличные доходы. Он любил свою работу и никогда бы не ушел, если бы не эта маленькая стерва.
Последнее его дело было связано с заморозкой, договора были согласованы и отданы на подпись. Попахивало крупной сделкой, от которой фирма вообще ничего не теряла. Работа заключалась лишь в том, чтобы обеспечить место морозильных камер на складе до того, как сам клиент заберет товар. Транспорт клиента, деньги наличкой, за каждый день задержки хорошие пени – всё просто в ажуре, осталось только освободить место на складе и подписать бумаги. Но вопросы - что за товар и куда этот товар переправляется , никого не должны были волновать.
Вообще в фирме сложился дружный и хороший коллектив, люди, которые не уживались, очень быстро уходили, оставались лишь те, кто действительно умел работать. Да и после работы порой не сразу разбегались по домам, собираясь в какой-нибудь уютной кафешке, обсуждая за кружкой пива предстоящую деятельность.
Директор этой организации тоже участвовала в таких посиделках. Ей удавалось держать себя так, что все её называли по имени, но на Вы. У неё была не женская логика, и порой она поражала умением все складно просчитать и найти выгоду. В такую женщину было очень легко влюбиться. Её внешность была не то что красивая, а скорей не обычная, в ней была кокая-то своя изюминка, своя официально-деловая простота. Но не так то просто было завоевать такую женщину, все намеки она очень быстро сводила на нет. За это её и любили и ненавидели.
Как удалось ему привлечь её, он не мог понять и пришёл к выводу, что скорей всего, это был её, а не его выбор. Очень часто они спорили и ругались, порой из-за пустяковых вопросов, каждый стоял на своём и никто не хотел уступать. Он не понимал влюблен ли он в неё или ненавидит. Но когда их тела сливались в единое в порыве страсти, он говорил спасибо всему живому, что повстречал такую женщину.
О их связях на фирме никто и не догадывался. Изредка, когда все уставшие, допоздна засидевшиеся на работе уходили наконец-таки по домам, он подвозил её на своей машине.
Короче говоря, у них был обычный служебный роман.
У него были хорошие идеи, а она умела их реализовать. Он составлял договора, а она подписывала, вносила свои коррективы и давала дело в оборот. Всё шло довольно гладко, но ему хотелось развить дело до больших размеров и получать огромные деньги, не думая о правильности и честности. И когда подвернулась сделка с заморозкой, он загорелся ей. Он видел большие перспективы, и понимал, что мечты его могут скоро сбыться.
Она прочитала договор и отложила в сторону.
- Ну, что ж, не плохо. – сказала она выдерживая паузу. Он довольный собой подал ей перьевую ручку, снимая красивый колпачок.
- Но подожди, – прервала она, отодвигая его руку, - Здесь не понятно какой товар и куда собираются перевозить. Почему они не хотят арендовать свой склад? Почему им потребовались столь странные услуги?
- Какая тебе разница? Деньги платят хорошие, договор на пять лет. Тебе стоит всего лишь подписать вот здесь, – он указал на место на последней странице, широко улыбаясь.
- Нет, – категорически ответила она. – Надо еще многое проверить. Я не хочу заниматься не законными делами.
- Вы понимаете, что это выгодное дело? Если мы не отгрузим товар на склад, то можем потерять хорошего клиента. Глупо из-за своих предрассудков отказываться от больших денег. – Он всегда называл её на Вы, когда был с чем-то не согласен.
Она намощила свой лоб и задумалась.
- Ладно. Составляй разовый договор. Я подпишу.
- Вот и замечательно. Уже бегу составлять, – сказал он, собирая бумаги на столе
- Когда у них будет первая поставка? – спросила она, ещё не перестовая хмуриться.
- Как подпишешь, так и будет, – ответил он, потирая довольно руки, - И первая же оплата по факту.
- Сегодня подпишу, а завтра поедем на склад и проверим, что же за товар нам грузят, – сказала она, открывая свой ежедневник и что-то помечая в нем.
- Хорошо, но только они указали в договоре, что будут пользоваться нашими услугами, если мы не будем проверять и отслеживать их перевозки.
- А мы разве им расскажем, что проверяли? – спросила она, закрывая и откладывая в сторону ежедневник.
Он опять широко улыбнулся и пошел составлять разовый договор.
Так же в договоре указывалось, что товар на склад будет привозиться ночью, а забираться рано утром. Так что после подписания договора на следующую же ночь морозильные камеры были привезены на склад.
Она куталась в демисезонное пальто пробираясь между огромных морозильных блоков. Он шел за ней, неся в руках лом, который он прихватил с собой специально для вскрытия огромного холодильника.
- Вот этот, – сказала она, указывая на самый большой из холодильников.
Он подцепил ломом дверцу, и с усилием она открылась. Он не успел заглянуть туда, как по всему помещению склада разнесся жуткий вопль. Это кричала она, директор, которого не так-то просто было чем-то удивить.
Он посмотрел в морозилку, оттуда валил холодный пар, и сложно было что-то разглядеть. Какое-то красное месиво состоящее непонятно из чего, было в этом холодильнике.
Это же…
- О, боже.. - произнес он, хотя никогда не верил в бога.
Там лежали отрезанные конечности людей. Ноги, руки, пальцы – были слеплены в одну кровавую массу.
Он обернулся и увидел, что директор лежит на полу в обмороке. На складе было тихо, как на кладбище. На него что-то нашло, и он в бешеном ритме начал носится от камеры к камере, взламывая и заглядывая в каждую. И в каждой была одна и та же картина – клубы холодного пара, а за ними окровавленные части человеческой плоти. Один холодильник был до упора забит глазами, в другом красовались красно-синие языки.
Языки сделали своё дело – он не выдержал и весь съеденный сегодняшний обед украсил бетонный пол склада. Ему стало легче. Он закрывал все холодильники, стараясь уже не смотреть в их содержимое.
Она уже очнулась, когда он подошел к ней. Вся бледная и испуганная она была не похожа на себя. Слегка покачиваясь, она стояла у ещё не закрытого холодильника и пыталась что-то отколупнуть из массы замороженного продукта. Она была не в себе.
Он подошел сзади и взял её за руку, пытаясь увести, но она вырвалась и опять уставилась в холодильник. Он понял что она делала – она отдирала чей-то палец, примерший к синей ступне.
- Пойдем от сюда, а? – спросил он её, озираясь по сторонам, словно за ними кто-то наблюдал.
Она ничего не ответила, ей удалось оторвать замороженный палец, и она тупо уставилась на него, брезгливо держа в руке.
- За чем тебе это? Может хватит? Пойдем отсюда, а то здесь странно как-то.
- Да ничего странного здесь нет – раздался чей-то хриплый голос откуда-то снизу.
Он обернулся, за ним стоял бородатый карлик и смотрел на него злыми черными как у крысы глазами. Карлик был действительно очень похож на крысу, у него был длинный нос и большие передние зубы.
- Я же говорил, что не буду с вами работать, если вы будете проверять товар, - зло сказал карлик и пнул ногой директоршу, которая так и смотрела, не отрываясь на палец в её руке.
- Эй, положи товар на место! – крикнул карлик, мерзким хриплым голосом.
Директор отвела взгляд от пальца и посмотрела на карлика. И уже во второй раз за эту ночь всё помещение склада оглушил её вопль. Она выронила замороженный палец и грохнулась в обморок.
Карлик с деловым видом подошёл смешной походкой, переваливаясь с одной ноги на другую, к упавшему пальцу, взял его в руку широко улыбнулся и сказал, словно хвастаясь:
- Это палец моей первой жены...
Молодому парню тоже захотелось последовать примеру своего начальства и упасть в обморок, но он поборол это чувство и остался стоять, не понимая сниться ему это или у него крыша поехала.
Тем временем бородатый карлик положил палец в холодильную камеру и с силой захлопнул дверцу. Повернулся к стоящему в оцепенении молодому человеку и заорал:
- А теперь... Вон отсюда!!!! И забери с собой эту слабонервную женщину!!!!
От такого крика зазвенело в ушах, выводя из оцепенения. Парень засуетился, взял на руки тело начальницы и, спотыкаясь, понес к выходу.
В машине директор пришла в себя, посмотрела на своего сотрудника ведущего на большой скорости машину, но ничего не сказала. У входной двери своей квартиры она попросила его остаться на ночь.
На следующий день директор его уволила.
Вечером, придя домой она открыла свой холодильник и достала от туда палец. Она запихнула его себе в рот и начала живать.
Это был палец, уволенного ей сотрудника.
|
| |
|
|
53. Одинокая птица
Малая проза жизни...
Все как всегда начинается с того, что кто-то отказывается от своих слов. Вот, не говори гоп, пока не перепрыгнешь, и никогда не говори «никогда». Жизнь учит, и ни одно слово не проходит бесследно.
«Я никогда не буду любить. Любовь – ложь. Любовь – болезнь. Я не хочу болеть.» - сказала она, проснувшись как-то серым утром,
вспорхнув к распахнутому окну. Осенний ветер колыхал шторы, потоки холодного воздуха влетали в комнату, наполняя её морозной утренней свежестью . Она расправила свои крылья и полетела, закрывая сердце на засов, на амбарный замок, и забывая куда положила ключи. Теперь она стала свободна от чувств, разум завладел её сердцем, и оно стало биться только тогда, когда она этого захочет, словно последнее достижение робототехники.
«Куда хочу - туда лечу!!!!» - это был её девиз. Но она куда хочет? И куда летит? – она не понимала. Да собственно и никто не понимал её. Многих интересовала одиноко летящая птица в небе, и многие пытались разгадать грусть в её глазах, но чаще всего ей наскучивали временные попутчики, и она улетала дальше, стирая все следы о их присутствии в своей памяти. Она ничего не искала, абсолютно ничего. И даже если бы было это абсолютное ничто, то она все равно бы его не искала.
Порой, гордая одинокая птица отдавалась потокам ветра и парила в глубине неба, словно плыла по просторам огромного океана. Иногда, устав от своего полета, она садилась на отвесную скалу и наблюдала с высоты на город: на бегающие огни автомобильных дорог, на проспекты и площади. И может быть тогда, ей в глубине души хотелось вернуться в давно покинутую ей комнату, где до сих пор оставалось не закрытым окно, и все тот же ветер колыхал шторы, и где-то там был спрятан ключ от её сердца.
Однажды, расправив свои огромные сильные крылья, она отдалась ветру. Он закружил её тело вихрем и перенес в незнакомый ей город. Город был тих и сер, и только черная река пребывала в постоянном движении: придавая городу жизнь, словно черная кровь, она бежала по венам города, разделяя его на острова.
Небо над этим городом было серым, и даже когда светило яркое солнце, небо все равно оставалось серым и печальным. «Город грусти черной реки.» - так назвала его она.
Высвободившись из крепких объятий ветра, она опустилась на площадь и с шелестом сложила крылья. Ей нечего было бояться - площадь была пустынной и тихой. Она слушала музыку черной реки, а город прикармливал её свежим хлебом с рук.
Она не заметила, как превратилась в ручную птицу. Она не успела понять, когда её ловко поймал в свою сеть птицелов. Она полюбила этот город всей душой. Заржавевший замок на сердце раскололся на две половинки без всяких ключей. В её глазах появилась искра света.
Она при первой же возможности ловила попутный ветер, чтобы прилететь в этот город.
И как-то она не смогла больше улететь из него. Крепкая сеть птицелова не поддавалась её жалким попыткам высвободиться. Город стал для неё клеткой, небо, которое она когда-то полюбила, превратилось в серую стену. Грусть давила и ломала её ослабшие крылья. Она больше не могла летать.
|
| |
|
|
54. Вот!
По асфальту текут ручейки талого снега. Воздух наполняется весенней свежестью, и ветер перестаёт щипать щеки и морозить уши, но от не отогретой еще земли тянет холодом. Все тает - то там, то здесь слышен перезвон падающих с крыш сосулек - пиявок зимы, примерзших к карнизам окон и крыш. Небо светлеет и наполняется сияющей голубизной. С непривычки глазам больно смотреть на него. А солнце, которое зимой было редкостью, щедро одаривает своим теплом.
Вообще, природа при любой смене сезона прекрасна. Описывать и восхищаться можно бесконечно, и будь то: голубизна весеннего неба под перезвон капели, серость осеннего под шуршание красочных листьев, синева летнего под шелест зелени или мутность зимнего под кружащийся в ритме ветра пушистый снег. Но в любое время года невольно начинаешь скучать по тому, чего нет сейчас: зимой не хватает весеннего настроения, и замечаешь, что вместе с природой начинаешь погружаться в спячку - хочется, укрывшись теплым пледом, сидеть в мягком кресле, попивая горячий кофе, - сил хватает лишь на то, чтобы взять в руки книгу и погрузиться с головой в придуманный мир, словно перенестись в другое измерение; летом не хватает осенней тоски - ведь к теплу быстро привыкаешь, и палящее солнце больше не приводит в восторг, а каждый раскат грома и порыв холодного ветра встречается с неописуемой радостью.
Но все меняется. Все подвластно времени, оно ломает старое и строит новое, а жизнь кажется кинопленкой, состоящей из грустных и веселых моментов - пленка слоится. И каждый слой, как цвета, которые наносит художник на холст, создает одну картину.
Молодая девушка, запутавшись, заблудившись в жизни, сидит у монитора компьютера и пытается посредством программы «Ворд» разобраться в себе. Таким образом она пытается найти ответ на ещё не сформулированный ей вопрос. Она одна не в своей комнате, но в комнате, которая стала ей за недолгий период времени родной, в комнате, где на стенах странные картины. Девушка не в своем, но в любимом городе. Впервые побывала на коммунальной кухне. Ей все ново и интересно. Ей интересен мир, в который она попала. Этот мир схож с её миром, но все же он другой. Она вспоминает теплоту и ласку рук человека, который оставил её здесь одну. Но она знает, что он помнит о ней, просто, ему пришлось отлучиться – работа. И ей нравиться, что он обязательный, несмотря на свою творческую натуру. Это один слой кадра взятого из её жизни.
Второй слой за окном - слой снега на земле, холод и лед на черной реке, скользкие мосты и злой колющий щеки ветер. Дела, по которым она сюда приехала, телефонные звонки и брежневские квартиры, возможно с балконами, маленькие кухни и старые санузлы, деньги, которые она не любит, но без которых не прожить. Работа и заботы, дорога, окаймленная на всем протяжении зеленым забором, стук колес и песня замерших проводов. Этот слой жесток, это - слой поколения, в котором все зависит от курса валют.
Но она слышит ритм. Девушка не боится перемен, для неё стали преодолимы километры. Она – оптимист. И это уже другой слой - песни и рассказы, черная тушь на бумаге и дрожащее в руке перо, окаймляющее штрихами невидимые круги – возможно, глаза, возможно, спутники других планет. В руках гитара, а в груди голос. Миры прочитанных книг, и какой-то жизненный опыт. Сбывшиеся мечты и надежды, и расплавленным стеклом капающие с сердца обиды и горькая боль потерь.
Слоиста и непредсказуема жизнь под влиянием времени. Всего лишь один кадр – сидящая у компьютера девушка в мужской рубашке, набивающая в уже не девственно белом окне программы «Ворд» закорючки, которые имеют магическую силу создавать образы – способен немножко приоткрыть мир, в котором она живет, в котором она мечтает зимой о весеннем тепле.
Вот…
|
| |
|
|
55. Настала твоя очередь...
Небо покосилось, облака в перспективе уплывали куда-то вверх, превращаясь в крохотные розовые точки, создавая на голубом небе красивые узоры, словно в детской игрушке калейдоскоп - маленькой трубочке с зеркальцами и разноцветными стекляшками внутри.
Река вышла из берегов, и черное зеркало отражений расползлось по улицам и площадям. Только крыши остались неизменны, на одной из них сидел он – не художник, не поэт, не писатель – просто он, такой, какой он есть.
Взгляд его был устремлен в никуда, и оттуда он брал свои картины, песни и жизнь. А то, что в действительности его окружало, было черным полотном хаоса, на котором он писал свои картины, взятые из ниоткуда.
Бегство от реальности ему надоело, и он вытащил из своего сознания меня. Я растворилась, проникая в него - впитываясь сначала в мозг, а потом и в сердце.
Но мир не изменил своих красок, и только земля сошла с оси на пару миллиметров, меняя приливы и отливы человеческого существования.
Тени, ложащиеся на черное полотно, приобрели белый цвет, а вкус жизни стал тревожно-приторным.
Он достал из своего кармана портал и, расщепляясь на мелкие частицы, направился по проводам в глубокую бездну. В бездне он обнаружил себя смотрящим в экран монитора: изображение исказилось, и, словно в коридоре двух зеркал, на экране возник он сам, смотрящий на себя туда, где было его изображение сидящего и уставившегося в монитор. Самый дальний, насколько хватало видимости, развернулся и посмотрел на предыдущего, и все изображения один за одним начали разворачиваться и смотреть на себя. Настала и его очередь развернуться и посмотреть...
А тем временем мир все-таки менялся...
|
| |
|
|
56. Черная ВА
Вечерний свет струился из распахнутого окна. Она открыла глаза и посмотрела на блики солнца на потолке. В её глазах застыла тоска. Свежим обнаженным лепестком её тело лежало на глади простыни. Длинные волосы разметались по подушке. - Сейчас бы улететь далеко-далеко... на край земли – подумала она, ощущая легкость в затекших и где-то глубоко спрятанных, аккуратно сложенных крыльях. И угадав её мысли, ветер маняще заиграл занавеской.
Она села на край кровати. Необычная, казалось бы совсем не городская, тишина, давила, опускаясь мягкой грязной сахарной ватой на пол, прилипая к стенам. Она подошла к окну, взобралась на подоконник с ногами, и села наблюдать, как вечернее небо меняет свет, придавая всему окружающему красно-розовые оттенки.
Время капало секундами, наполняя бокал прошлым, превращая сегодняшний день во вчерашний. Расширяла свои границы бескрайность вселенной, и на небосводе замелькал тусклый свет далеких звезд.
Перемены струйками соленой воды стекали по её щекам.
Она расправила свои крылья, когда город окрасился в оранжевый цвет уличных фонарей. Она окунулась в темное небо, и глубокий океан ветров обжег её ледяным холодом.
Сверху город казался серебристой паутиной, словно в темноте кто-то зажег карманный фонарик, освещая паучье логово. С левой стороны от города черным пятном на горизонте бушевало море, а огни маяков обрамляли его край. Справой стороны из города длинными полосками света тянулись дороги и трассы. Город еще не собирался засыпать, и только начинал жить свой ночной жизнью.
В спокойном безоблачном небе не было фальши грязных подворотен - в нем не слышны матерные крики из окон коммунальных квартир, не чувствуется смрада подземных переходов. Мелочные мирские мысли остались внизу шуршать помойкой цветных фантиков, считать засаленными пальцами грязные монеты.
Окна домов зажглись электрическим светом, искуственно продляя день. Она пролетала над набережной реки и в одном из горящих окон увидела рыженькую смешную девочку в клетчатой ночной рубашке. Её мама расстилала ей постель, а девочка смотрела из окна на спящий город и черную холодную воду реки.
- Мама, это черная речка? – спросила девочка, смешно хмуря лобик.
- Нет. Это - не Черная речка, это - Нева. Ложись-ка ты спать, завтра я расскажу тебе про Неву, – пообещала мама, поправляя одеяло.
Девочка ещё больше нахмурилась и пристальней вгляделась в черную реку:
- Не Ва... - произнесла девочка загадочно, - Это значит Черная ВА, да мама? – спросила она, когда женщина подошла за ней к окну.
- Нет, – улыбаясь, сказала женщина, и взяла девочку на руки, – Это - Нева.
Она полетела дальше по набережной Черной Ва, пролетая над разведенными мостами.
Город заснул, но что-то внутри него продолжало бодрствовать. Это были реки и каналы – черные вены города, его холодная кровь.
Утро светлой полоской окаймила горизонт. Уставшая, но очищенная она полетела к распахнутому окну и опустилась на подоконник. В глазах тоска немного отступила, она сложила свои мягкие белые крылья и глубоко спрятала их внутри.
- Ну что налеталась, пташка? – спросил он её из глубины комнаты, и черная тень мелькнула на стене.
- Да, – ответила она, чувствуя, как горячая рука коснулась её холодного плеча.
|
| |
[найти на сайте] [список авторов] |
