СтихиЯ
реклама
 
Михайлов Валерий
БАЙКИ ДЛЯ ЧТЕНИЯ В ОФИСЕ И ТРАНСПОРТЕ 1
2009-02-04
5
5.00
1
 [об авторе]
 [все произведения автора]

БАЙКИ ДЛЯ ЧТЕНИЯ В ОФИСЕ И ТРАНСПОРТЕ 1
(Забавные истории из жизни автора и его знакомых)

ИНКАССАТОРЫ
Это случилось с моим другом Димой, когда он работал охранником в банке. Как обычно он, водитель и инкассатор поехали куда-то за выручкой. По дороге курнули, вот только трава оказалась очень уж хорошей. Развезло ребят так, что водитель забыл, как скорости переключаются. Остановился на светофоре где-то в центре Ростова и кричит:
-Все, пиздец, мужики, не могу ехать. Хоть убейте.
Они ему:
-Да ты охуел! У нас денег куча, а ты…
-Не могу, - говорит, - и все. Забыл как скорости переключать.
Дима ему говорит:
-Ты, главное, рули, а переключать я буду.
Поехали. Водитель рулит, Дима, перевесившись через сиденье, (а он сидел сзади), командует, когда сцепление выжимать и переключает рычаг… В общем, едут.
Останавливает их мент.
-Выходите, - говорит, - из машины.
Дима ему:
-Пошел на хуй! Не имеешь права, и за автомат. А рожа у него, когда надо, бывает ну очень свирепой.
Повезло тогда всем, что мент умным оказался – не стал с ними связываться.

СЛАВИК И НОВЫЙ ГОД
Тот одна тысяча девятьсот девяносто не помню какой год отмечали у Влада. Людей в его двухкомнатную хрущебу набилось столько, что, когда народ захотел спать, места на диванах хватило далеко не всем.
Славик же, будучи самым умным, зарылся в кучу пальто и курток, сложенных прямо на полу в коридоре. Тут на его беду Павлексу и Лене приспичило заняться любовью. А так как дураками они тоже не были, устроили они это дело на той же куче одежды. И вот, в самый кульминационный момент, когда они вот-вот должны были кончить, из-под вороха одежды выныривает недовольный тем, что его разбудили, Славик.
-Да вы охуели, - накидывается он на них, - трахаться на живом человеке... Это оскорбление!
Павлекса его появление тоже, мягко говоря, не обрадовало.
-Это ты, - кричит, - охуел! Не мог подождать, пока мы кончим!
В конце концов Лена их помирила. После косяка мира Славику захотелось жрать. Будучи самым умным, он предположил, что если народ проснется, то тоже захочет поесть, еды же на всех точно не хватит. Поэтому, он тихонько пробрался на кухню и, не зажигая свет, начал искать жратву. Вскоре он нашел миску с каким-то салатом и принялся жадно есть, мурлыча от удовольствия.
Он уже заканчивал трапезу, когда в рот попало что-то большое и непрожевываемое. Вытащив эту штуку изо рта, Славик с ужасом обнаружил, что пытался прожевать тряпку, которой вытирают со стола. Его чуть не стошнило прямо в салат.
От воплей Славика проснулась Катя, хозяйка дома.
-Какого черта ты тут разорался?! – Набросилась она на Славика.
-Да какой-то, блин, урод бросил тряпку в салат.
-Какой еще салат? Сожрали все.
-Ну вот же стоит на столе.
-Славик, ты что, тупой?
Так как мусорное ведро было полным, все объедки, содержимое пепельницы, мусор с пола собрали в миску. Туда же бросили и тряпку. Возможно, если бы не она, Славик так бы и не узнал рецепт приготовления того салата.

НАРОДНЫЙ КОНТРАЦЕПТИВ
Эта история произошла во времена моей молодости, году так в 1987. Единственным тогда доступным средством предохранения были отечественные презервативы по 2 копейки, такие же удобные и красивые, как ботинки фабрики «Скороход». Мало того, что в них было как в противогазе, так они еще и норовили все время порваться или соскочить с конца и затеряться в просторах влагалища. К тому же использовать презервативы тогда считалось большим западлом, и кроме как для того, чтобы наполнять их водой и сбрасывать на головы прохожих, их никто не покупал.
Ну а такое слово, как контрацепция тогда вообще никто кроме врачей сексопатологов и не слышал. С абортами тоже было не все так просто. Вот и предохранялись, кто как мог, а кто не мог – пытались сорвать беременность самыми сюровыми способами. Одни кипятили себя в ванне, другие жрали но-шпу по два пузырька за раз и шли в спортзал поднимать штангу, третьи…
А одной моей знакомой посоветовали алоэ.
-Засунь, - сказали ей, - перед сексом кусок алоэ во влагалище. Сок алоэ убивает сперму… В общем, все будет зашибись.
Вот только барышне не сказали, что алоэ сначала надо очистить от кожуры, а сама она не догадалась. Как отрезала кусок от листа, так и засунула в кожуре и с боковыми шипами.
Ну а то, что было потом, думаю, вы сможете представить себе и сами.

БОЯЗНЬ ПАУКОВ
Я с детства боялся пауков, просто панически. Причем всех, кроме таких маленьких на длинных ножках. Мы называли их косарями или косиножками. Про этих я точно знал, что они не кусаются, и спокойно мог взять такого паука в руки. Но при виде любого другого паука я буквально покрывался гусиной кожей. Так вот, однажды, мне тогда было лет пятнадцать, я был в гостях у Товарища (имя собственное) и решил воспользоваться его туалетом. А туалет у него был на улице, этакая деревянная будка на яме, сортир сортиром. А потолок в этом сортире был ниже моего роста. Не помню, чего я тогда толком не пригнулся… В общем, зацепился я головой за потолок, и у меня перед глазами все стало вдруг оранжевым. Я сначала ничего не понял, зато потом… Оказывается, я головой зацепил паучье гнездо, и на меня обрушились наверно десятки тысяч оранжевых паучат. У меня внутри все словно оборвалось. Я совершенно спокойно струсил с себя всех пауков и вернулся в дом. При виде меня Товарища чуть инфаркт не хватил, настолько мое лицо было белым… С тех пор к незнакомым и ядовитым паукам я отношусь с должной осторожностью, но того панического ужаса уже нет.

О НУЖДЕ МАЛОЙ
Главными или основными достопримечательностями Аксая, думаю, можно смело назвать ливневую канализацию и общественные туалеты. В Аксае нет ни того, ни другого. Благодаря отсутствию ливневых канализаций любой более или менее приличный дождь превращает наш город в жалкую пародию на Венецию, причем люди, в чьей власти влиять на положение вещей, скорее всего воспринимают это как нечто само собой разумеющееся. Не пришло же им в голову заасфальтировать улицы, на которых стоят их далеко не бедные дома. Ну да бог с ним.
Намного интересней дела обстоят с отсутствием общественных туалетов, превращающим оправление естественной нужды в творческое, волнующее приключение. Этот процесс стал еще более экстремальным после того, как на дверях домов появились магнитные замки и домофоны, что вычеркнуло из списка традиционных туалетозаменителей подъезды домов; а на подвалах после околотеррористической истерии появились железные двери и навесные замки – так международный терроризм ударил по мочевому пузырю практически каждого аксайчанина.
Я живу в пятиэтажке на главной улице Аксая. Наш дом и дом напротив (оба дома стоят перпендикулярно улице) образуют двор. Во дворе у самого тротуара лицом к улице стоит магазин. Вот за этот самый магазин мужчины заходят отлить, а девчата покурить. Причем, я заметил, что такое положение вещей, когда девчонки традиционно курят в тех же местах, где мальчишки традиционно писяют, по крайней мере для Аксая весьма характерно. Интересно, что об этом могли бы сказать мэтры психологии?
Несколько забавней положение дел с туалетами обстоит в станице Старочеркасской, бывшей столице донского казачества а ныне «международном туристическом центре». Там общественные биотуалеты появляются в местах скопления туристских масс только в дни приезда особо важных членов из Москвы, причем двери подавляющего большинства этих заведений так и остаются закрытыми.
Пару лет назад туалеты типа сортир появились в районе пляжа, вот только их забыли оборудовать дверьми, так что использовать по назначению их могли разве что особо решительные эксгибиционисты. Туалеты с дверями появились там значительно позже, но ведь появились же!
Несколько лет назад в центре станицы возле базарчика и церкви Петра и Павла функционировало кафе – большая брезентовая палатка, внутри и вокруг которой стояли пластиковые столы и стулья. Церковь была заброшена, и вокруг нее росли непроходимые заросли, а так как никакого туалета в том кафе, разумеется, не было, народу ничего не оставалось, как писять в околоцерковных зарослях. Позже за церковь взялись реставраторы. Они обнесли ее забором, вырубили заросли, а традиция осталась. И буквально до самого закрытия кафе можно было наблюдать, как подвыпившие девчонки присаживаются пописять у всех на виду практически в церковном дворе.
В старших классах мы всей компанией, а нас там было человек десять, из чувства протеста ходили обссыкать школу. Одна из дверей закрывалась неплотно, и мы по очереди ссали в эту щель, стараясь пустить струю как можно дальше внутрь. Частенько мы мечтали обоссать установленный возле райкома памятник Ленину, но так и не решились.
Кстати, ссать из протеста я начал еще в раннем детстве. Когда к моему брату, он старше меня на 9 лет, приходили друзья, меня, разумеется, выставляли из его комнаты. Друзья брата жили в частном секторе и в плохую погоду ходили в резиновых сапогах. Вот в эти сапоги я и ссал из чувства протеста.
Когда я был маленьким, родители часто водили меня в кино. Кино тогда было большей частью двухсерийным, и на обе серии моего мочевого пузыря как правило не хватало. Выходить со мной в туалет родителям было лень, и я опорожнял мочевой пузырь прямо в зале кинотеатра. Обычно это происходило достаточно тихо, и общественность на меня не обращала внимания, но однажды я, видно, увлекся и достал струей кого-то на переднем ряду. Боже, какой тогда был скандал!!!
Позже, уже будучи старшеклассником, я пакостничал в кинотеатрах несколько иным способом. Перед тем, как пойти в кино мы набирали полные карманы семечек, а чтобы бдительные работницы кинотеатров не выгнали нас посреди сеанса за то, что мусорим, мы бросали шкорки не на пол, как все остальные, а в капюшоны курток впереди сидящих девчат. Намного позже я рассказал об этом в одной компании, и так получилось, что одной из слушательниц оказалась жертва тех самых шалостей.
С этой барышней, кстати, связана еще одна история на тему. Мы с друзьями шли к ней в гости. А под балконом у нее на газоне сидел кот или даже котенок. И стукнуло же мне тогда в голову обоссать этого кота. Подкрался я к нему, а дело было среди белого дня, достал свой прибор, только прицелился, а кот возьми и отойди. Причем не убежал, гад, а именно отошел метра на три, не дальше и опять, сволочь, демонстративно лег. Я с прибором наперевес за ним, он от меня. В общем бегал я за ним по двору минут тридцать.
В это время Галина (так звали барышню) с матерью стояли на балконе и наблюдали за моими действиями. Галина всеми силами пыталась убедить мать, что это не я, а просто какой-то похожий придурок. Ей даже почти удалось это сделать, и удалось бы, не нагрянь мы к ним на чай, едва с обссыканием кота было покончено.

УЧЕБНЫЕ ПОХОРОНЫ
Как и у многих других людей на этой планете у меня есть брат. У брата есть жена, мы называем ее Свинина. У Свинины была мать, Митрофановна. Пренеприятная, кстати, особа. Папа называл ее крокодилом в юбке. С тобой, - часто говорил он ей, - на одном гектаре верблюд за пуд колючек срать не сядет. Она очень рано овдовела – ее муж повесился. Говорили, из-за того, что она заставляла его воровать на работе, но люди могут болтать все, что угодно. Она вечно ныла, вечно болела, вечно что-то выпрашивала и была идеальным человеком для того, чтобы сплавлять ей всякий ненужный хлам. И вообще после общения с ней хотелось вымыть руки. Когда произошла эта история, брат с семьей уже жил в Канаде, ну а Митрофановна осталась бесхозной в Аксае. Теперь, когда необходимые пояснения сделаны, можно приступать непосредственно к самой истории:
Мы с мамой только сели обедать, когда зазвонил телефон. И если я могу совершенно спокойно его игнорировать, то маму рефлекс заставляет бросить все и хватать трубку каждый раз, когда телефон издает свой противный электрический вопль.
-Алло, здравствуйте, я – родственница Митрофановны, - услышала мама в трубке старушечий голос, - я звоню ей третий день и не могу дозвониться. Вы не знаете, где она может быть?
-Наверно шляется где-то.
-Третий день? Я звоню, и все время длинные гудки.
-Даже и не знаю.
-А вы могли бы узнать? Третий день все-таки. Может, ей плохо, а рядом никого? Третий день… Может, вы сходите, а я потом перезвоню?
-Хорошо, - буркнула мама, давая тем самым понять, что разговор окончен.
-Кто там? – Спросил я, когда мама вернулась к столу.
-Митрофановну найти не могут. Пропала куда-то.
-Как пропала? Завонялась что ли? И чего им надо?
-Да это ее родственница. Хочет, чтобы я сходила к Митрофановне.
-Делать тебе больше нечего.
-Да никто никуда не пойдет. Позвоню вечером…
Вечером Митрофановна трубку не взяла. Через два дня родственница Митрофановны позвонила вновь. К телефону подошел я – мама вышла ненадолго по каким-то делам.
-Алло, здравствуйте, я звоню насчет Митрофановны. Вы не знаете, где она?
Мне захотелось послать ее куда подальше.
-Понятия не имею, - ответил я, и в моем голосе не было ни капли приветливости.
-Ее до сих пор нет. Я не знаю уже, что думать. Она никогда не уходила так надолго. Вы не могли бы к ней сходить, может у нее телефон не работает или, не дай бог, случилось что? Я сама бы к ней съездила. Да не могу. Самой так плохо… - перечисление болезней заняло минут двадцать эфирного времени. При этом она как заводная через каждое предложение напоминала, что пятый день…
-Даже не догадываюсь, что с ней, - оборвал ее я. У меня чуть не вырвалось: сдохнет, завоняется - соседи позвонят.
-Может, вы все-таки сходите?
-Не знаю. Если время будет.
Наконец, она догадалась, что судьба Митрофановны мне до одного места.
-Вы тогда передайте, пожалуйста, маме, что я опять звонила.
-Хорошо, передам.
-Это точно она там умерла, или ее паралич хватил, а до телефона дотянуться не может, - решила мама, - ее нет уже больше недели, а шляться ей не у кого. Мне как раз всю неделю снились плохие сны. Послал ее бог на мою голову!
-Ты то здесь причем? У нее родственники есть.
-Да какие там родственники. Бабка 72 года. Сама еле ходит.
-Ну и что?
-Ну как что… Говорила же этой транде, оставь мне ключ и скажи, где у тебя деньги на похороны, вдруг что, так нет!
-Ты что! Какой ключ, какие деньги! Хочешь, чтобы она тебя на весь город воровкой прославила?! С такой нельзя связываться.
-Это мне туда переться… ты ж не пойдешь?
-Да нахрен она мне нужна.
-Может, ты сходишь? – Спросила мама у Солнышка (моя подруга).
-Можно подумать, ей больше делать нечего. И потом. Не будет же она дверь взламывать, да и с какой стати ей вообще туда идти? И потом, мамуля, чего ты суетишься? Тебе больше всех надо? Подохнет – завоняется, соседи сами тебя найдут.
-Что ты болтаешь?! – Возмутилась Солнышко, - ты и о моей маме будешь так говорить?
-Твоя мама – это твоя мама. Знала бы ты эту, сама бы не сравнивала.
-Все равно о мертвых так не говорят… Мы тут ее хороним, а вдруг она не сдохла? Блин! Задурил ты меня.
-Сдохла или нет, какая разница? У нее свои родственники есть.
-Нельзя так. Какой бы она ни была, чисто по-человечески похоронить надо. Может ЖКХ поможет? – Предположила мама.
-А кто бомжей хоронит? – Спросил я.
-ЖКХ.
-Вот пусть помогают или сами хоронят.
-А у вас есть канадский телефон? Надо же Свинине сообщить, - решила Солнышко.
-Да ну, это дорого. Когда они позвонят, тогда и скажу, - ответила мама.
-Мам, ты ей позвони. Скажи, что мать сдохла, пусть гонит двести баксов на похороны, а то соседи на помойку выкинут.
-Представляю, какое Свинине горе, - сочувственно произнесла Солнышко.
-Конечно горе. Двести баксов...
-Ты замолчишь когда-нибудь! Иногда я не понимаю, что в тебе нашла!
Следующие несколько дней мама была сама не своя.
-Что ты так переживаешь. Сдохла, значит туда ей и дорога, - попытался я ее утешить.
-Мне ее совсем не жалко, но возни с ней, а денег… Навязалась на мою голову!
-Ты что, за наш счет хоронить хочешь?
-А за чей? У нее может и не быть.
-А мы тут причем?
-Да нет, Валера. Так тоже нельзя.
-Надеюсь, поминки ты ей не собираешься устраивать?
-Зачем? С морга сразу на кладбище. А там кто хочет, тот пусть и поминает.
-Тем более что если она совсем завонялась, прямо в морге ее заколотить без всяких обмываний-одеваний.
Позвонила Солнышко:
-Мы вчера с Жопой (ее подруга) ходили смотреть. Из замочной скважины вроде не воняет, - сообщила она.
-А вы за ней в замочную скважину поднюхивали? – Ехидно спросил я, представив себе эту картину.
-Да ну тебя!
Вечером пришел Петр Севастьянович – знакомый казачий полковник и профессиональный авантюрист.
-Надо в милицию сообщить, - авторитетно заявил он, - пусть как положено, с понятыми квартиру вскрывают. Если она на самом деле умерла, они должны будут дело завести. Если хотите, я могу гроб заказать. – Предложил о.
-А вдруг не умерла? – Спросила мама.
-Останется про запас. Все равно, помирать скоро, а так гроб уже будет. Раньше все так делали.
Когда он ушел, мама позвонила в милицию. Долго извинялась, объясняла ситуацию. Договорились они на следующее утро дверь ломать. Веселье испортила соседка Митрофановны:
-У вашей Митрофановны свет появился, - сообщила она маме по телефону.
Мама сразу той звонить.
-Алло, Митрофановна, вы дома?
-Да. А что?
-Еб твою мать, вот что! Сейчас к тебе менты приедут рожу бить!
-Какие менты?
-Сейчас узнаешь, какие менты! Ты, блядь старая, где шлялась?
-В гости ездила.
-Ах в гости…Ты же ничего не сказала, когда умотала. Мы тут уже решили, что ты лежишь там. Сейчас к тебе менты приедут дверь ломать. Уже и гроб заказали.
-Да вы что!
Конечно же, эта история не могла не появиться в сети, а, появившись в сети, не попасть на глаза Свинине, которая от великой вселенской скуки следила за моим творчеством. Английский она так по причине своей тупости и не выучила, на работу не пошла, друзьями-подругами не обзавелась, с женой сына и ее родственниками разосралась… Вот и осталось ей торчать целыми днями в интернете и писать всякие гадости везде, где только можно.
Буквально через неделю после публикации меня разбудил телефонный звонок.
-Пидор!!! – Услышал я Свинский визг и короткие гудки.
Только я положил трубку, звонок.
-Слушай, ты, ебаный в рот Кролик (почему-то они прозвали меня Кроликом) и твоя ебаная прошмандовка… Я все ее мужу расскажу! (Солнышко тогда была замужем) Пусть он вас гандонов выебет!..
Она и дальше что-то кричала в трубку, но я не стал ее слушать.
Свою угрозу она осуществила в тот же день. К счастью, когда звонила Свинина, мужа не оказалось дома. Сначала скорее всего, их сын, тоже Валера или его приятель Юра мужским голосом позвал к телефону мужа, а потом, после «его нет дома, что передать» трубка окатила Солнышко отборным матом уже голосом Свинины.
Когда я заглянул к себе на сайт… Несколько страниц гостевой книги были исписаны отборнейшим (сапожники так не умеют) матом. Брат, а в той публикации было и про него, отреагировал проще. Он не стал кидаться собственными какашками, а довольствовался тем, что объяснил мое поведение острым приступом зависти: Они ведь в Божьей стране Канаде, удачливые, достигшие всего своими силами, тогда как я - прозябающий в ебаной России неудачник, который не может даже выучить английский язык.

САМОЛЕЧЕНИЕ ТОВАРИЩА
Есть среди моих друзей человек по прозвищу Товарищ. Однажды он, заболев гриппом или простудой, сейчас уже точно и не помню, решил полечиться народным способом, а именно принять внутрь красного перца с водкой. Не скажу, сколько он выпил водки, но перца при этом он съел изрядно. От этого перца бросило товарища в жар, да так, что решил он слегка охладиться, умывшись холодной водой. И умылся, а что перец перед этим руками брал, не учел. Материл он этот перец чуть ли не до самого утра. Но самым незабываемым моментом было посещение туалета, когда из задницы вместо дерьма попер жгучий красный перец…

БЛАГОРОДНЫЕ ДОНЫ
В обозримых просторах вселенной существует только два благородных дона: Благородный дон Вадим и автор этих строк. Остальные либо сочувствующие, либо туристы. О том, кто такие туристы гласит трактат о доскотской сущности туриста.
Самое прикольное, что большинство тех, кому мы с благородным домом это рассказываем, реагируют необычайно остро.

ШЕРИФ
У благородного дона Вадима есть младший брат. Один из его приятелей, имя забыл, возвращался на машине с ночной дискотеки часа в четыре утра. Там он принял амфетаминов или еще чего. В общем, когда его остановили менты для проверки документов, а в это время они останавливают всех, он вместо того, чтобы подчиниться, начал от них убегать. Менты за ним. Догнали. Угостили дубинами, и в отделение. Там этот тип с криком: «Шериф! Только ты можешь меня спасти» бухнулся в ноги дежурному. В результате был отправлен в психиатрическую лечебницу.

ПЛАН ЗА 5 000
Несколько лет назад по Ростову ездили машины такси. С одной стороны на них большими буквами было написано: «План 5 000 рублей». И уже только с другой пояснялось: «Требуются водители».

ПАПА
Мой папа был летчиком, командиром АН-12. Умер на даче в 91 году аккурат в крещенскую ночь – поперся туда кормить кур, которых держал больше для развлечения, чем для еды. Он словно знал… В тот день он обошел всех друзей, раздал долги, позвонил домой… Его так и нашли возле телефонного аппарата. Острый сердечный приступ. Трубку положить он уже не успел - она валялась рядом на полу. Падая, он нечаянно закрыл заслонку на печке… Несмотря на все его выходки, папу уважали. На похороны пришло очень много людей, да и сейчас его вспоминают по-доброму.
Рассказывать про него можно до бесконечности.
Несмотря на свою красоту, мама всегда относилась к сексу, как к чему-то ужасному, зато все ее подруги были блядями. Одна из них, Валентина Ивановна, работала кем-то там на заводе «Пластмасс», одновременно выполняя функции любовницы директора. Причем любовницей директора она была чуть ли не официально, по крайней мере на заводе у нее был именно этот статус.
Папа был в хороших отношениях с ее мужем, и не упускал возможности жестко подколоть ее по поводу внебрачной связи.
И вот однажды стоит она на автобусной остановке. Утро, час пик. По другой стороне улицы через дорогу от нее идет папа с собакой – у нас тогда была овчарка-переросток по имени Витязь. Увидев ее, папа как заорет на всю улицу:
-Валя, ты пизду подмыла?
Она уходит за остановку, стараясь делать вид, что папа кричит не ей. Он же переходит дорогу, подходит к ней и так, чтобы всем было слышно, говорит:
-Я к тебе обращаюсь, ты пизду подмыла?
В другой раз папа пьянствовал у нас с экипажем. Пили они буквально до полной отключки. Причем алкоголь у папы срывал башню напрочь. В драку он не кидался, но матерился, не взирая на лица. Воспитанная в духе домостроя мама стоически все это терпела. Осложняло ее положение еще и то, что она не могла пить вообще. Даже от конфеты с ликером ей становилось плохо.
Иногда я играл с пьяными папиными друзьями как с игрушками. Одного такого друга, заснувшего сидя у нас в коридоре, я сначала валял, как неваляшку, затем посыпал его мукой и полил растительным маслом.
На утро он охренел, увидев, во что превратилась его форма. Но мама меня не сдала.
-Ты таким уже пришел, - заявила ему она.
Так вот, напились они, и тут папе приспичило позвонить Валентине Ивановне.
-Приходи, - говорит ей, - срочно. Томке (маме) плохо, твоя помощь нужна.
Ну та и прибежала, причем даже квартиру забыла закрыть.
Папа ее за шкирку и на кухню.
-Это, - говорит, - подруга моей жены, блядь. Прошу любить и жаловать.
А чтобы она не сбежала, привязал к входной двери пса. Так она до утра, пока папа не протрезвел, и просидела.
Мама моя входила в круг уважаемых людей города. Поэтому их с папой пригласил к себе на юбилей Борис Константинович Баблаян, тогда он был главным врачом аксайской больницы. Другими гостями были зав отделениями больницы, директор нашего самого большого завода, первый секретарь райкома партии, ну и так далее.
Несмотря на то, что папа клятвенно пообещал маме не пить, он основательно загрузился, и когда подошла его очередь говорить тост, он выдал примерно следующую речь:
-Борис Константинович, я тебя уважаю. Ты здесь, - он обвел приглашенных рукой, - один человек. Остальные все так, поебень.
После этих слов в ресторане, наступила полнейшая тишина.
Затем начала возмущаться Мезинова, первый секретарь райкома партии.
Папа посмотрел на нее в упор и выдал:
-Да ты кто здесь вообще такая? Ты, крокодил в юбке? Да тебя верблюд за пуд колючек ебать не станет, а ты еще рот открываешь…
Ну, папу тут же из ресторана вывели, отправили домой. И надо отдать должное Мезиновой. Для папы его речь прошла совершенно без последствий. А неприятности могли быть большими. Шутка ли, в разгар большевизма так оскорблять первого секретаря райкома.
Как я уже говорил, родители держали на даче кур. Петух же был у них уникальный. Здоровый, красивый, но агрессивный. Кидался на всех, кто подходил близко к дому.
Папа любил его дразнить.
-Мудак ты Петя, - говорит папа.
Петух недовольно:
-Кво-ко-ко.
Папа ему:
-Мудак.
Тот еще сильнее злится. В конце концов петух обижался и уходил в курятник. Тогда папа громко, чтобы петуху было слышно, начинал говорить, что он пошутил, что Петя хороший. После этого довольный петух выходил из курятника.
Одной из живых достопримечательностей Старочеркасска была Валька-дурочка, ровесница моих родителей. Дурочкой ее прозвали вот почему. Из мужиков она не отказывала никому, причем совершенно бесплатно. Зато потом всему Старочеркасску в подробностях рассказывала, где, с кем и как. Работала она в промтоварном магазине, и имела с этого очень даже не плохо. Потом угораздило ее податься в баптисты, а так как вера и воровство в ее понятии были несовместимы, пришлось ей бросить работу.
То, что я хочу рассказать случилось еще тогда, когда она благополучно работала в магазине.
Так вот, красит папа крышу на доме, а тут Валька-дурочка из магазина идет. Увидела его, и давай орать за полтора квартала:
-Коля, я тебе не дам. У тебя жена – врач и красавица. Ты и не проси.
Он ей с крыши отвечает:
-Валя, да я лучше себе хуй отрублю, чем на тебя полезу.
Так и поговорили.
А это случилось на медкомиссии перед вылетом.
Незадолго до этого папа делал машину. Мазут полностью не отмылся, и на руках остались следы. Ну и одна из медсестер говорит папе:
-Командир, а как вы с такими руками собираетесь садиться за штурвал?
Он ей и отвечает:
-Мадам, - говорит он, - вы меня с кем-то путаете. Вот если бы я был гинекологом и лез такими руками вам в пизду…
Она в слезы, жаловаться. Папу тогда на собрании разбирали. Смеялись все.
Когда надо мной нависла угроза службы в армии, мои родители, будучи людьми адекватными, задумались, как меня от этого дела отмазать. Решение им пришло в голову более чем неожиданное: Они решили отправить меня в военное училище, а там уже найти способ списать меня на гражданку. В училище я не проходил по зрению. В армию же по зрению я проходил, и это было более, чем обидно.
В военкомате все эти вопросы курировал подполковник Муратов. Ну и чтобы поговорить обо мне в правильной обстановке по поводу моего прозрения родители пригласили Муратова с женой к нам на дачу. Кроме них приехал кто-то из летчиков и пришел паромщик Иван. Будучи по совместительству браконьером, он принес на уху рыбы.
Напились они до того, что Муратов выпал в осадок за столом. Его жена встала посреди кухни, расставила ноги на ширину плеч, обоссалась и села на шпагат прямо в лужу. Ее сознание отправилось искать мужа в просторах нирваны.
Муратиха лежит. Паромщик бегает вокруг нее и причитает:
-Люди, помогите, мне обязательно нужно ее трахнуть!
Ему говорят:
-Так она ж в отключке.
Он кричит:
-Да мне похрену. У меня все равно уже не стоит!
Потом как пристал к маме:
-Ты же врач, сделай мне укол, чтобы встал.
Утром, когда мама им рассказала, что они вытворяли, папа изрек:
-Да брось ты ерунду говорить. Ты все это выдумываешь.
Так бы, наверно, я и стал офицером, да по пьяне Муратов потерял мое личное дело. Спасибо ему за это огромное.
Купив дачу, папа не столько для денег, сколько для развлечения начал выращивать и продавать помидоры. Приедет на базар, разложит их и кричит:
-Хреновые помидоры! Кому самые хреновые помидоры!
Людям становилось интересно, и они шли к нему. В результате он очень быстро все продавал.

СУМАСШЕДШИЙ НОВЫЙ ГОД
Однажды на старый, правда, Новый год меня занесло в Ковалевку, в психиатрическую лечебницу. Подружка, Лена, (это она с Павлексом трахалась на Славике) работала там медсестрой. Ей для чего-то надо было заехать на работу, ну я и поехал с ней за компанию. Надо сказать, что психушка на меня произвела отвратительное впечатление. Я там сам чуть не впал в депрессию, да и было отчего. Представьте себе коридор депрессивного советско-зеленого цвета. В коридоре ниши без дверей. В нишах лежат психи. Кто орет, кто спит, кто по коридору шляется. И вонь, жуткий, непередаваемый запах.
Заперлись мы в ординаторской: мы, дежурный врач, медсестра и один блатной псих, который лег туда, чтобы не сесть за наркоту. Его там использовали как добровольного санитара. Посидели мы, пришло время ехать домой. А до остановки идти километров пять. Блатной псих, а он был к Лене не равнодушен, взялся поймать нам машину. А то, что он в дурдомовской пижаме, как-то никто не учел. Разумеется, сколько он под колеса ни кидался, никто ему не остановил.

ШКОЛЬНЫЕ ШАЛОСТИ
Классе в пятом у нас было повальное увлечение дымовухами из «быстрогорящей пластмассы». Куда только мы их ни бросали: в классы, на остановки, в школьные и общественные туалеты, в открытые форточки. Мы даже умудрялись стрелять ими из рогаток, забрасывая их на недосягаемую иными способами высоту. Ну а особой жертвой игры моей фантазии стала девочка лет восьми-девяти, которой я засунул дымовуху прямо за шиворот. Дело было ранней весной, и на девочке было пальто, шарфик, кофточка, маечка и еще какая чертовня. Это и спасло ее от ожогов. Когда из-под воротника повалил густой дым, она испугалась и побежала, крича на всю улицу. Бежит, кричит, из-под воротника дым валит. Вылитый сбитый истребитель. И тут дымовуха вспыхивает огнем...
А это произошло, когда я, наверно, учился уже классе в шестом. Играли мы во дворе в войну: кидались камнями. Мы с Лосем (мой одногодка из соседнего подъезда), как более старшие, осаждали башню, - была у нас во дворе деревянная двухэтажная башня, - где засел противник: человека четыре пятиклассника. Забаррикадировались они там, не выбьешь. И тут нам в голову пришла идея выкурить их из башни огнем. Натаскали мы травы, бумаги, щепок и подожгли. А не учли, что лето, засуха, башня из дерева, а из окон не вылезешь. В общем, если бы не кинулся кто-то из родителей тех детей, сгорели бы они заживо. Досталось же за это нашим дворовым хулиганам.
Однажды мы с Дюком решили пострелять по школьным окнам из рогаток. Я тогда учился в девятом классе, а он уже в десятом. Приметили лавочку, набрали полные карманы гаек. Дождались темноты и вперед. Как мы ни старались, звон бьющегося стекла мы так и не услышали. Выпустили мы весь боекомплект и пошли грустные по домам. А утром… Смотрим мы, а возле школы учителя, милиция, родителей толпа. Всех пионеров шмонают – рогатки у них ищут. Тех, у кого отобрали тогда рогатки, послали домой за родителями, которых заставили скидываться на новые стекла. Оказывается, мы переколотили все стекла, выходящие на ту злополучную лавочку. Более сотни квадратных метров стекла. Стекла не сыпались только потому, что рогатки били слишком сильно, и гайки оставляли в стекле маленькие дырочки.
Продолжая школьную тему, хочу сказать, что, начиная с девятого класса больше двух уроков в день я не сидел, о чем совершенно не жалею. А так как в нашем классе сачковали как раз те, кто хорошо учился и вытягивал школу на всяких олимпиадах, то учителя, в конце концов, забили на наше поведение болт. Мы спокойно ошивались в пионерской комнате. Иногда к нам заходили учителя, спросить, какой у нас урок; реже, чтобы предупредить, что завтра ожидается комиссия. На завтра мы все были на уроках, демонстрировали блестящие знания, отстаивали честь школы, а потом опять забывали про уроки.
Однажды мы с Костей Капустиным превратили при помощи фломастеров гипсового Ленина, обычно мы использовали вождя в качестве вешалки, в метросексуала. Но не успели мы насладиться полученным результатом, как в пионерскую комнату вбежала пионервожатая с парой комсомольцев-носильщиков. Увидев, во что мы превратили отца русской революции, она чуть не упала в обморок.
-Сейчас же вытирайте, иначе нам всем будет пиздец! – Только и смогла она сказать.
А фломастер от гипса хрен оттирается. Пришлось использовать бритвенное лезвие. С тех пор наш школьный Ильич всегда выглядел, как после вчерашнего.
Стены у нас, как и все в советские времена были покрашены в депрессивно-зеленый цвет масляной краской по штукатурке. Кто-то из учеников написал на стене напротив кабинета английского языка слово «хуй». Учительница английского, Таисия Семеновна, не нашла ничего лучше, как взять лезвие и попытаться подчистить стену, как это делали в тетрадях. А то, что под краской, которую она аккуратно счищала, была белая штукатурка, до нее не дошло. В результате она только углубила и расширила эту надпись. Те же из нас, кто застал ее за работой, долго потом не могли вспоминать этот случай без смеха.
Каждое дежурство, а нас периодически заставляли дежурить как по школе, так и по классу, мы превращали в маленькое вредительство.
Дежурство по классу длилось у нас неделю. И чтобы не ходить по сто раз за водой, мы с Максимом Солдатенко (он был моим напарником в этом деле) всю неделю мыли пол одной и той же водой. В конце дежурства ставшую киселеподобной массу мы выливали в шкаф, где хранились плакаты.
Когда мы дежурили по школе, мы заставляли бегающих пионеров распевать гимн СССР, благо текст висел на первом этаже в фойе. Учителям мы объясняли, что проводим патриотическо-воспитательное мероприятие. Сами же, когда приходилось петь гимн, пели «Союз нерушимый попал под машину»… или «Однажды в студеную зимнюю пору»…

ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
Есть люди, предназначение которых видно невооруженным глазом. Предназначение соседа Васи, например, - ходить с разбитой головой. Так в детстве только я разбивал ему голову раз 6 или 8. В последний раз я разбил ему голову совершенно случайно. Я нашел камень в точности, как куриное яйцо. Подобрал, повертел в руках и подбросил вверх. Тут вышел погулять Вася. Разумеется, камень упал ему на голову.
Сейчас Вася разбивает голову себе сам ударными порциями спиртного.

БЛЮДЦА
А эта история произошла давным-давно в промтоварном магазине в Старочеркасске. Зашла бабка и спрашивает у продавщицы на весь магазин:
-Скажите, а у вас е блюдца?
Народ, конечно, охренел, а продавщица нашлась:
-У нас здесь, бабушка, не только еблются, - ответила она.

ЧАСЫ И СПИЧКИ
В студенческие годы у меня были замечательные «карманные» часы. Тогда продавались на подставке часы, диаметр циферблата около 10 сантиметров, и ручка, которой пишут. Вот такие часы, разумеется, без подставки и ручки я носил в кармане. Цепочкой мне служил шнурок от ботинок.
Тогда же продавались и хозяйственные спички – обычные спички, но коробок размером с пачку соли, не меньше. Такой коробок помещался в кармане моего любимого пальто, которое я купил в нашем универмаге за 52 рубля. Так вот, возвращаюсь я из института. Меня останавливает мужик и просит прикурить. Я даю ему свой коробок. Он говорит что-то типа: «круто-круто», прикуривает. Я прошу у него сигарету. Потом он спрашивает: «Время не подскажешь?».

МАКАРИУС И ПИПИСЬКА
Вот уж кто на конкурсе мудаков гарантированно занял бы второе место, так это Макариус. Нам он приходится мужем маминой сестры – я совершенно не разбираюсь в этих снохах-золовках.
В юности плавал он, или, как говорят моряки, ходил на теплоходе по реке Дон. Как-то раз он попал в шторм. Шторма на Дону серьезные - детям до пяти лет купаться запрещено. Сражался он с непогодой, проявляя чудеса героизма, но не выдержал натиска стихии и рухнул подобно Александрийскому колоссу, поскользнувшись на палубе. Кинулся он в сердцах на берег Донской, да там и остался, и начал для Родины героически перебирать папки, за что получил звание ветеран труда.
Ныне он Макариус-пенсионер. Атлант или кариатид в масштабах одной отдельно взятой семьи. Он совершенно искренне верит в то, что именно он держит на себе весь дом. Держание дома начинается на рассвете, когда Макариус встает с постели и идет на толчок, где продолжает дремать, пока его не позовут к завтраку. После завтрака он перебирается в зал. Там он измеряет себе давление и температуру и заносит их в специальный журнал. Также он фиксирует температуру воздуха, атмосферное давление, осадки и прочую дребедень, составляющую, по его мнению, совокупность решающих факторов, или состояние среды его обитания. Не удивлюсь, если у него в журнале есть специальная графа, где он отмечает данные о своем дерьме: цвет, запах, количество, консистенцию. Количество дерьма определяется на глаз в связи с отсутствием необходимых приборов.
Периодически он засыпает, тревожно вскакивая каждый раз, когда начинаются новости. Новости он готов смотреть круглые сутки.
Случилась с Макариусом беда - заболело что-то в районе паха. Стоит у него где-нибудь чему-нибудь кольнуть, как он весь в панике бежит по дороге жизни. Сначала к Макаровне, что она скажет. Доводится она ему сестрой, и занимается тем, что торгует комбикормом - всякими полулекарствами-полудобавками. Лечит она этой отравой от всех болезней, и Макариус - один из главных ее клиентов. Оставляет он у Макаровны почти всю пенсию, за вычетом ста рублей, на которые «содержит семью». Послушала его Макаровна и решила, что это грыжа.
-Тебе надо сделать бандажик, чтобы, не дай бог, кишки не повываливались. Это пока, а вообще тебе нужно операцию делать. Потом возьмешь у меня новое лекарство для заживления… - решила она.
От Макаровны он в поликлинику. Высидев полдня в коридоре, попал он на прием к хирургу. Стал объяснять, что у него грыжа, что болит и пухнет, что кишки вываливаются и защемляются, что только операция... А тому похрену. Грыжа, так грыжа. Кишки, так бог с ними. Операция… ну, сдай анализы и приходи за направлением.
Ну а после поликлиники он всегда идет к нам. Пожаловаться маме, да лекарств на халяву поклянчить. Думает, если она врач, то лекарства нам мешками носят. Приходит он, и начинает ныть:
-Вот! Дармоеды! Полдня сидишь в очереди, а они толком не выслушают. За что им только деньги платят!
Мама от его слов зеленеет.
-Ты эти деньги видел, Вань? – Пыталась одно время она его вразумить. - Ты хоть раз шоколадку кому-нибудь купил? Ты бы коробку конфет взял, или еще что-нибудь...
-Еще чего! Буду я взятки давать! Не заработали! Это вы их разбаловали, что они на честного человека и смотреть не хотят. Им за это деньги платят.
У Макариуса есть обыкновение засесть на целый день и грузить политикой. Плюс ко всему в вопросах санитарии... Чтобы рубашки не портились, стирает он их исключительно по большим праздникам, предпочитая стирке "выветривание". Придет в рубашке, месячной давности, и начинает подмышки от пота вентилировать. Во время еды он чавкает, плямкает, пускает слюни и матерно кроет правительство.
Не удивительно, что когда он приходит, мама играет в "никого нет дома".
Обычно сначала он ломится, чуть ли не ногами пытается вынести дверь, а потом только звонит. Тут же скромный звонок человека, не лишенного воспитания. На Макариуса никак не подумаешь. Обманул он маму своим звонком.
-А я от хирурга, - сообщил он с порога.
-Чего так?
Какое-то время Макариус жалобно повествовал о своих мытарствах на пути к здоровью.
-Посмотри, вот у меня болит и выпирает, - попросил он, закончив свой рассказ.
И, не дожидаясь маминого благословения прямо в прихожей начал снимать штаны, намереваясь выставить свой немытый старческий недостаток на мамино обозрение.
-Да не буду я смотреть, я не хирург... – брезгливо сказала она.
-Я как похожу пешком, что-то выпирает и болит. Я уже и бандажик сделал из фанерки, как Макаровна говорила, все равно болит, - обиженно сообщил Макариус, убедившись, что на его пипиську мама смотреть не будет.
-Что вы несете со своей Макаровной! – Разозлилась мама, ее всегда бесит то, что Макаровна пытается строить из себя врача.
-Хирург говорит...
-Мало ли что этот дурак скажет. Ты меньше по больницам таскайся, а то точно что-нибудь подхватишь. Болит - выпей но-шпу. И потом, сколько тебе лет?
-Какая разница, сколько мне лет. Сколько бы ни было - болит.
-А ты хочешь, чтобы в твоем возрасте ничего не болело?
-Макаровна говорит, операцию делать надо.
-Чтоб там она понимала, твоя Макаровна.
-Она же лечит.
-Что она лечит? Что? Она торгует своей отравой, а ты, дурак, это пьешь. От этих ее добавок вред один. Их во всем мире запрещают. Везде же пишут, что нельзя их принимать.
-Это врачи от зависти. Они только и могут, что взятки брать, а сами ничего не понимают.
-Зато вы с Макаровной все понимаете. Чего же она тебя до сих пор не вылечила?
-Если бы не эти лекарства, меня, может быть, и не было бы давно. А вы только и знаете, что людей таблетками пичкать.
-Что ты тогда ко мне приперся? Иди к своей Макаровне и лечись.
-Ты посмотри...
-Не хочу я ничего смотреть. Я тебе свое мнение сказала. Болит - прими но-шпу или баралгин. Операцию надо делать только в крайнем случае, если совсем плохо станет. Еще не известно, как будет после операции. Это дело такое.
-Я и так не могу терпеть. Стоит куда пойти...
-А ты меньше шляйся. И потом, у тебя что, денег лишних много? Тебе есть чем за операцию платить?
-Не надо ничего платить. Мне как ветерану труда должны...
-Мало ли что тебе должны. Кому ты нужен? – Вступил я в разговор.
-Как кому? Это их работа, они обязаны...
-Ты в какой стране живешь? Кого здесь волнует, кто что обязан? Сам подумай: Ну отведет тебя мамуля куда надо. Ей, разумеется, не откажут. Но посмотрит на тебя хирург и скажет: "кого ты мне привела?!". Ты же кроме своей старой немытой штуковины, которая работала в последний раз еще при царе Горохе, хрен что им покажешь. У тебя песка в Сахаре не выпросишь. Он тебя и лечить будет, как халявщика. А таких, Дядь Вань, никто не любит. Отрежут тебе первое, что подвернется, да куда-нибудь пришьют, и свободен. А мама им еще и должна останется.
-Ты не то говоришь. У них работа такая, они должны людям помогать. Они же клятву Гиппократа давали.
-Ну и что? Гиппократ далеко, а с такой зарплатой вообще не до Гиппократа, а тут еще всякие на халяву лезут.
Операция, как я и предполагал, ему жутко не понравилась. Подержали его дня три для приличия и отправили домой. Ко всему прочему, там у него давление прыгнуло, или сердце кольнуло, так даже ЭКГ не сделали. Аппарат у них не работает.
-А ты заикался о благодарности или оплате? – Спросил я.
-Вот еще! Что им трудно было на другой этаж...
-Ну и зачем ты им нужен, за спасибо по этажам с тобой бегать. Тебе хозяйство отрезали - отрезали. Что тебе еще нужно? Радуйся, что живым от них ушел.
-Я лежу, мне плохо, медсестры вечно нет. Этот, что делал, даже не зашел ни разу.
-Слушать надо, когда говорят.
-Почки мне застудили.
-Как?
-На холодный стол положили, вот я во время операции и застыл. Я еще говорю им, что стол холодный, простыну, а они смеются.
У мамы от таких его слов даже дар речи пропал.
После операции ходить надо, чтобы спаек не было, а он лег и лежит - больно ему. Лежать тоже больно - ноги разъезжаются. Так он что придумал, свяжет себя ремнями и лежит. Тут Макаровна пришла его проведать. Время комбикорм покупать, а он не идет. Видит она такое дело, и строго-настрого, как Ильич пионерам говорит: "Ты должен ходить!"
Послушался ее Макариус, и начал ходить.
-А ведь я ему многим обязана, - сказала недавно мне мама, выпроводив в очередной раз Макариуса. - Когда я училась... Что там было той стипендии, да и мама сама кое-как сводила концы с концами. Жила я тогда у них, питалась за их счет, на учебу ездила. Потом, уже после замужества, мы долго жили у них, пока я квартиру не получила. Другой бы на его месте послал бы меня давно, а он ни слова не сказал. Мне даже стыдно стало, что мы с ним так...

Н.К.
В детстве меня, как и большинство других деток, родители сдали в исправительное заведение «детский сад». В садике я не прижился. Сначала ревел, потом баловался и сбегал домой, благо до дома было метров десять, потом занимался детским развратом. Показывал девчатам свою письку и рассматривал их странные конструкции… В общем, родителям потребовалось целых два месяца для того, чтобы понять, что садик и я не совместимы.
Сидеть дома один я тоже не мог. Во-первых, боялся; а во-вторых, мало ли что я мог натворить. С бабушками у нас была напряженка: мамина мама умерла, а папина жила далеко, как в последствии оказалось, к счастью. Так что родителям ничего не оставалось, как найти мне няню. Одной из таких нянь была Нина Константиновна или, как мы ее называли Энка. Уникальный был человек образца 1913 года.
Богатыми, или, как тогда было принято говорить, мажорами моих родителей вряд ли можно было назвать, но бедными они тоже не были. Отец был командиром «АН-12»-го, часто возил продукты на Север, и дома всегда были ящики со сгущенкой, паштетом, и прочими дефицитами.
Мама работала, да и сейчас работает фтизиатром. Будучи женщиной доброй и в какой-то степени бесхарактерной, взятки она не вымогала, но все равно больные несли все, что могли. К тому же перед ней была открыта калитка в закрома родины – продавцы, они тоже болеют. Поэтому икра, мясные деликатесы, дефицитные конфеты, не говоря уже о лучшем по тем временам чае, сырах и масле, у нас не переводились.
Так вот, первым делом, выслушав мамины Ц.У., Нина Константиновна вываливала на газету содержимое мусорного ведра и тщательно отбирала недоеденные деликатесы, которыми дома, потом, угощала гостей. О чем совершенно невинно рассказывала маме уже буквально на следующий день.
Обычно Нина Константиновна делала что-то по дому, а я занимался своими делами, но иногда мы играли вместе в карты или домино. Азартная как ребенок, она быстро заводилась, и игра нередко заканчивалась слезами. Причем плакала исключительно она.
Любимым моим способом подшутить над ней был фокус с горшком. Тогда я еще не умел пользоваться унитазом и ходил на горшок. Сделав дело, я ставил горшок под дверь после чего звал Нину Константиновну. Она открывала дверь, горшок переворачивался. Она принималась возмущаться и негодовать, что делало ситуацию еще более забавной. Когда ей надоело за мной убирать, она точно также подставила мне горшок, после чего заставила меня все убрать. Одного раза мне хватило.
А однажды я запер ее в туалете. Запер и забыл. Заигрался. Вспомнил только тогда, когда она уже начала выносить дверь. Тогда мы серьезно поссорились. Она так и не смогла поверить в то, что я действительно забыл, что запер ее в туалете.
С отцом у нее была затяжная война. Он был потомственным казаком, не из тех, что сейчас рядятся в форму и цепляют чужие награды, а настоящим, - его дед, мой прадед, участвовал в Брусиловском прорыве, и был награжден крестом. Отец четко разделял дела на мужские и женские, и взяться за какую-нибудь бабскую работу для него было подобно смерти. Когда ему надо было посмотреть на часы или почесать спину, он всегда звал маму. Та бросала все и бежала к нему. Нина Константиновна, убежденный сторонник равноправия в семье, буквально зеленела от этого. Когда же отец брался за воспитательную работу, то есть начинал учить меня, что бабы - дуры, баба - не человек, и вообще бабье дело молчать и прислуживать, она не выдерживала:
-Чему ты ребенка учишь?!
После этой фразы шла пространная речь, наполненная патетическим негодованием. Отец какое-то время ее слушал, после чего посылал открытым текстом на хуй. В общем, дело заканчивалось слезами и обещанием больше ни ногой в наш дом.
Как-то раз она очень хорошо проучила отца. Дело было на следующий день после грандиозной попойки. Он отлеживался в постели и никого не хотел ни видеть, ни слышать. Тут же, как назло телефон.
-Коля, это тебя, – позвала она его к телефону.
-Меня нет, - недовольно пробурчал отец.
-Я уже сказала, что ты дома.
-Скажите им что-нибудь.
-Что сказать?
-Сами придумайте.
-Зачем мне это надо. Скажу что-нибудь не то и буду виновата.
-Тогда пошлите их на хуй.
-Так и сказать?
-Так и скажите.
-Я так и скажу.
-Вот так и скажите.
Так она и сказала.
-Вы меня, конечно, извините, - сказала она, - но он просил вам передать, чтобы вы пошли на хуй.
Звонившим был командир папиной эскадрильи. К тому, что для папы мат был неотъемлемой частью родного языка, все уже привыкли, но то, что его послала на хуй женщина, выбило командира эскадрильи из колеи. Папа же еще и подлил масла в огонь.
-Не просто женщина, - сообщил он, - а женщина с высшим образованием.
Первое время мама что-то платила Нине Константиновне за работу, но потом они окончательно подружились, и Нина Константиновна стала помогать ей бескорыстно.
Помогала она нам и по даче. Это потом, когда бразды правления оказались в моих руках, я воплотил в жизнь программу: «огород – сад - уголок дикой природы», тогда же родители, а потом, после смерти отца и мама с Ниной Константиновной вели настоящие битвы за урожай. Работала Нина Константиновна ответственно, в меру сил, но очень уж дотошно. Грядку метр на метр она могла возделывать целую вечность. Сначала она долго перекапывала землю лопатой, затем, по второму разу копала уже вилами, затем рыхлила тяпкой и ровняла граблями. После этого она брала ведро воды, кружечку и заранее подготовленные к посадке семена. Для каждой семечки она делала отдельную лунку, перетирая грунт руками, затем аккуратно наливала туда воду. Порция воды была выверена с точностью до капли - лишняя вода зря уходит в землю. Когда вода впитывалась, она сажала семечку, ориентируя ее в пространстве с точностью до микрона.
Лунка, водичка из кружечки, семечка.
Лунка, водичка из кружечки, семечка.
Лунка, водичка из кружечки, семечка.
Лунка, водичка из кружечки, семечка.
Лунка...
После того, как все семена оказывались в грунте, она размечала участок колышками. Были эти колышки сущей смертью. Они торчали из земли сантиметров на пятнадцать-двадцать, причем в самых неожиданных местах. Расположены они были так, что стоило бы кому-нибудь споткнуться и упасть... Смертельный исход был гарантирован.
Когда огород окончательно становился похожим на ловушку для душманов, начинались саперные работы. Нина Константиновна наблюдала, как я извлекаю из земли эти колышки, с таким видом, будто бы я удалял ей здоровые зубы без наркоза.
Практически до самой смерти она везде ходила пешком, чтобы не платить за проезд в маршрутках. Экономила она буквально на всем, а сбережения клала внукам на книжки. Причем ни инфляция, ни дефолт ее ничему не научили. Несмотря ни на что она оставалась верным вкладчиком Сбербанка.
-Зачем вы это делаете? - Спрашивали мы у нее.
-Когда внуки вырастут, у них уже деньги свои будут.
-К тому времени они совсем обесценятся.
-Совсем не обесценятся.
-У вас мало денег пропало?
-Да нет, тысяч десять.
-Вам мало?
-А так мы растранжирим все.
-Лучше бы доллары купили.
-А вдруг их отменят?
-Для этого надо, чтобы в Америке к власти большевики пришли.
-В банке проценты...
-Все ваши проценты инфляции на один зуб.
-Зато на книжке.
В общем, убеждать ее было бесполезно.
Держалась она до последнего и лишь за неделю до смерти сначала резко так поплохела, начала заговариваться… А потом еще упала и сильно сломала руку…
Умерла она легко и сразу. Вышла утром из дома и буквально на пороге упала.
Удивительная была женщина.

БРАТЕЦ
Наши отношения с братом наверно никогда не отличались особой теплотой. Будучи старше меня на 9 лет, он не был морально старшим. Я был родительским любимцем, и обошел большинство из тех грабель на которые наступил он. Так что со временем старшим стал вроде как я. В детстве же… Если бы у меня был маленький брат вроде меня, я бы его удавил. Итак, я был любимцем, тогда как брата папа недолюбливал.
-Оставь свои дешевые трюки для блядей, - часто говорил он брату.
После школы родители устроили брата в Зерноградский институт. Брат и сам бы туда легко поступил: школу он окончил хорошо, а престижным это заведение никогда не было, но в то время было принято все устраивать, и для гарантии родители нашли нужных людей… Мы (обычно родители брали меня с собой) ездили к брату каждую неделю. Папа обязательно разговаривал с преподавателями, после чего с пафосом читал пространные речи о необходимости учиться, от которых молоко, если бы оно было рядом, скислось бы за секунду. Брата, как вполне нормального, вырвавшегося из-под родительской опеки, студента советских времен интересовала далеко не учеба.
Из институтских его историй мне запомнился рассказ о Мареке (прозвище), который увлекся теорией построения коммунизма. Он много об этом читал, строил графики, рисовал диаграммы. В конце концов, его увезли в психиатрическую клинику с диагнозом шизофрения.
Со Свининой (тогда она была в четверть нынешних габаритов и свободно помещалась в одежду 46 размера) брат познакомился на майские праздники. Мы же ее увидели, вернувшись с моря. Помню растерянное лицо брата, который долго не хотел открывать (мы приехали на пару дней раньше срока), женские босоножки, спрятанные зачем-то в туалет…
-У нас Галя, - промямлил брат.
-Какая? – Спросила мама
-Володина невеста.
Володя - наш двоюродный старший брат.
-Здрасте, - пролепетала Свинина, выходя из комнаты.
-Пойдем, Вова нас уже ждет.
Они быстро оделись и ушли из дома.
Конечно, родители сразу поняли, что никакая она не Галя, а заодно догадались, что они проводили время далеко не за чтением Пушкина. Почему-то родителей это взбесило. Мамуля вдруг обнаружила, что в доме страшный бардак, и все чем-то перепачкано. Папа, который никогда не отличался пуританским нравом и тратил почти все свои деньги на выпивку, женщин и карты, обозвал, пока что заочно, брата говнюком, а когда тот вернулся, прочитал ему очень пространную лекцию о том, кого можно, а кого нельзя приводить в дом. На следующий день мама уже знала о Свинине практически все.
-У нее же семь классов образования! – Кричала мама, словно брат собирался с ней писать диссертацию.
По мнению родителей, она была брату не парой.
-Вместо того чтобы думать об учебе, ты только и можешь, что жрать и водить в дом всяких шалав! – Таково было мнение папы.
Наши родители с маниакальностью параноиков видели в каждой знакомой девчонке будущую жену, причем единственную на всю жизнь. Брата они доконали, устроив против Свинины настоящий террор. В результате брат бросил учебу и укатил вместе со Свининой в белый свет. Сначала они объездили всех родственников, потом… Иногда ночевали в электричках или подвалах. Папа, словно охотник, шел по их следу, улаживая дела и решая проблемы: покидая очередных радушных хозяев, беглецы брали на память деньги или ценные вещи, чтобы было, на что дальше жить. Тогда-то, скорее всего, у мамы и случился первый инфаркт. Скорее всего, потому что в больницу она так и не пошла.
Будучи отчисленным из института, брат загремел в армию, в летную часть под Хабаровском, где долго на своей шкуре испытывал всю прелесть «школы мужества». Кроме обычной дедовщины, которая была у них не хуже, чем у других, им доставалось еще и от офицеров, которые каждый вечер, выпив динатурату, заводили солдат в ленинскую комнату и долго избивали их, что называется, от всего сердца. Потом, вернувшись домой, брат рассказывал, как сам издевался над молодыми солдатами, какие изощренные штучки выдумывал. Он говорил об этом с таким видом, с каким настоящий гурман пробует редкое вино.
Пока брат был в армии, Свинина родила (от него) сына.
-Сделал ребенка – женись, - буквально приказал ему папа.
Брат женился.
После армии он одумался, восстановился в институте, на этот раз выбрал ВТУЗ, куда потом подался и я. Окончил он его почти с отличием, и был на хорошем счету почти у всех преподавателей. С работой дела обстояли хуже. Везде ему завидовали, везде подсиживали, недооценивали, плели интриги, и вообще, стоило ему куда устроиться, как все вокруг бросали свои дела и начинали строить ему козни. В результате он остался без работы, и несколько лет жил за счет матери. Его сын тоже практически вырос у нас.
В конце концов, они свалили в Канаду. Брат был буквально одержим идеей эмиграции. За три года, без посторонней помощи, он выучил английский язык и пробил разрешение на постоянное место жительства в Канаде.
Перед отъездом они назанимали кучу денег, включая последнюю мамину тысячу долларов, и благополучно отбыли. Свинина, та и раньше не особо любила расплачиваться. Так, когда к ним на работу приходила девочка делать маникюр, она старалась куда-нибудь деться, лишь бы не платить за работу. Если та говорила ей об этом в лицо, Свинина жутко обижалась. Когда до отъезда оставалось несколько недель, Свинина во всех магазинах набрала в долг еды под честное имя мамы, которую все уважали, и естественно, ничего не отдала. Расплачиваться пришлось маме, которая сильно переживала по этому поводу. Митрофановне тоже все было до одного места.
Пожив немного в Канаде, брат прислал нам письмо:
«ЗДРАВСТВУЙТЕ ДОРОГАЯ МАМА!
И остальные родственники.
Дела у нас по-прежнему, слава богу, без перемен. Работаем, зарабатываем деньги, так как "money is the power and the power is the money." Это не я придумал, ЭТО ЖИЗНЬ. А жизнь у нас очень насыщенная и, слава богу, интересная. Чего еще в жизни надо? А надо благодарить бога и молиться, молиться и молиться - этому нас никто в СССР не учил, поэтому мы такие дикие, но лучше позже, чем никогда. Видно кому-то это было надо делать нас злыми и дикими, но все хорошо, что можно изменить в лучшую сторону. И, слава богу, мы сейчас в божьей стране, в нашей любимой Canada!!!
В Канаде люди после рабочей недели отдыхают в парках или за городом. И мы тоже, т.к. это очень быстро восстанавливает силы. А работа у меня напряженная и ответственная, но и оплачиваемая. Недавно хвалили на собрании мою работу и увеличили зарплату на 25 центов в час. В России же сколько помню, столько и попрекали, что я что-то должен для КПСС, и что этот ебаный КПСС что-то делает для меня, делал - воровал гад этот КПСС наши деньги и всю Россию. Да и сейчас этот ебаный КПСС совсем обнаглел, не дает жизни хорошим людям в вашей России. Но бог даст, и мы вытащим вас с этой подводной лодки "Россия" на наш человеческий, божий берег "Canada", и вы полюбите нашу страну тоже, как и мы ее любим и молимся, чтобы бог берег нашу Канаду. Обузой здесь никто никому не будет, т.к. здесь к этому другое отношение - Божие.
Вот такие мысли я хотел бы довести до вас, моя дорогая мама, крепко тебя целую и передаю привет от Татьяны (Свинина) и Валеры.»
Митрофановна, мать Свинины, тоже собралась ехать в Канаду. Когда пришло время ей ехать в посольство в Москву, примчалась Свинина. На канадских харчах она стала еще больше, увеличившись в талии раза в полтора, и в стандартный дверной проем ей уже приходилось чуть ли не протискиваться бочком.
-Коля долг передал, - сообщила она, придя к нам.
Для меня это было приятным сюрпризом. Она отсчитала нужную сумму, и все. Даже ни одного сувенира.
-Ты хоть матери денег привезла? – Спросила ее мама.
В ответ Свинина буркнула, что все привезла.
В поезде по дороге в Москву она сломала ногу. Упала с верхней полки. Удивляюсь, как она вообще туда взгромоздилась. Для меня это был настоящий подарок.
-Как ты собираешься с ней жить? – Спросил я брата, имея в виду Митрофановну. Он позвонил узнать, как у них дела.
-Я, если все у них получится, - ответил он, - напишу в посольство письмо, где заявлю официально, что не собираюсь ее содержать, а так как Танька (Свинина) не работает…
Спустя какое-то время мама попала в больницу с аритмией. Брат постоянно звонил по телефону, интересовался маминым здоровьем, долго расспрашивал, что и как, спрашивал, почему я не положил ее в областную больницу, звонил врачам… Двоюродный брат, тот сразу дал тысячу рублей, тогда это еще были деньги, на лекарства.
-Если нужна помощь, говори, - сказал он.
Выписали маму через пару недель. Все было нормально. Она вышла на работу. Брат продолжал звонить по несколько раз на день, интересоваться здоровьем.
-У нас здесь всем в таких случаях ставят кардиостимуляторы. Хочешь, я все организую, - предложил он, - проезд и все такое…
Мама, естественно, отказалась. Куда ей было ехать с таким здоровьем, да и зачем.
А еще через пару месяцев… Мама вернулась с работы, сели обедать. Разговор шел ни о чем: бытовая житейская ерунда. Вдруг мама захрипела и обмякла, как мешок с тряпками.
Скорая приехала быстро. Фельдшер, уставшая женщина средних лет, буквально изрешетила маму уколами.
-Надо срочно поднять ей давление…
-Где у вас телефон? – Спросила она, когда мама немного пришла в себя.
-В коридоре.
-Готовьте палату… Броди…
-Вы кем ей приходитесь? – Спросил меня Андрей Сергеевич, дежурный врач реанимационного отделения.
-Сын.
-Очень хорошо… В общем, она очень тяжелая. Мы вызвали специалистов из областной больницы. Надо ставить временный кардиостимулятор. Если они успеют… - он развел руками, - то, что от нас зависит, мы сделаем, а там…
Специалисты приехали через два часа. Успели. Все это время вокруг мамы кружили буквально все дежурные врачи и медсестры. В себя она пришла только под утро, после пяти часов комы.
Как мне потом рассказали, она устроила там настоящий спектакль. Ей показалось, что все эти люди у нее дома, что со мной что-то случилось, а ей не хотят говорить. В конце концов, мама заставила клясться дежурную медсестру, что со мной все хорошо…
-Вы ведь тоже доктор? – Спросил Андрей Сергеевич, когда я утром пришел в больницу.
-В какой-то степени.
-Я хочу, чтобы вы поняли… Она была в коме пять часов. Сейчас и какое-то время еще она будет вести себя несколько неадекватно. Чтобы вы были готовы…
Чтобы вы были готовы… Пять часов комы могли превратить ее в кого угодно.
Вечером позвонил брат:
-Как мама?
-Пришла в себя. Но пять часов она была без сознания.
-И что?
-Все, что угодно.
-Это пройдет?
-Не знаю.
-Тогда, может, лучше ее не лечить, чем так?
-Все еще может быть хорошо.
-Ты подумай.
-Ладно. Ты мне вот что скажи, ты говорил, что готов оплатить стимулятор. Это так?
Он ответил что-то уклончивое, а потом добавил:
-Если надо, ставь самый лучший.
Мамуля, тем временем (ее перевели в терапию, и в ее палате постоянно толпился народ), всем рассказывала, что Коля пообещал взять на себя все расходы по предстоящей операции. Она говорила это не без гордости за себя и за своего сына. Я был настроен более скептически, особенно после того, как он более трех лет отдавал деньги, которые взял на пару месяцев. По другим долгам он вообще отказался платить.
-Вот как заплатит, тогда и будешь говорить, - сказал я маме.
В областной больнице маму приняли хорошо. Операцию делал тот же врач, который ставил ей временный стимулятор: молодой, симпатичный парень. Сделал он все на совесть. Хочу сказать, что ни у нас в больнице, ни там не было даже намека на деньги, естественно, кроме официально оплаты за аппарат. Конечно, я «сказал спасибо» всем, включая и областных специалистов, но уже потом, при прощании. Сами же они ни разу даже не намекнули на «благодарность», хотя буквально вытащили маму из могилы.
Наконец, ее выписали домой. Вечером позвонил брат.
-Как ты?
-С того света вернулась. Теперь уже хорошо.
-Мы за тебя молились.
-Нам пришлось занимать деньги. Полторы тысячи долларов. Ты поможешь?
-Все будет, как надо.
На следующий день брат позвонил снова.
-Я узнавал, операция должна быть бесплатной. Вас обманули. Они там все проходимцы и воры…
-Не надо, Коля, - поморщилась мама, - не хочешь, не надо, я у тебя ничего не требую. Ты сам предложил...
Утром пришла Солнце. Это был сюрприз: к тому времени между нами уже ничего не было.
-Не знаю, нужно мне говорить или нет… Звонил Колька.
-Чего ему? – Насторожился я.
-Он представился, а потом сказал: нечего заставлять больную женщину выпрашивать деньги, и пусть твой Михайлов сам платит по своим счетам.
-Значит, я ему не мать, - заплакала мама.
-Да ну его на хуй! – Решил я.
-Может, не надо было говорить… - Солнце чувствовала себя не в своей тарелке.
-Ты все правильно сделала.
Умерла Митрофановна у себя дома. Выкупалась, переоделась, легла на кровать и умерла. Нашли ее соседи. Похороны взяла на себя Тамара Ивановна, мамина подруга. Она и раньше помогал

Страница автора: www.stihija.ru/author/?Михайлов~Валерий

Подписка на новые произведения автора >>>

 
обсуждение произведения редактировать произведение (только для автора)
Оценка:
1
2
3
4
5
Ваше имя:
Ваш e-mail:
Мнение:
  Поместить в библиотеку с кодом
  Получать ответы на своё сообщение
  TEXT | HTML
Контрольный вопрос: сколько будет 5 плюс 6? 
 

 

Дизайн и программирование - aparus studio. Идея - negros.  


TopList EZHEdnevki