То, что было в хранилище
Группа из тринадцати человек уже заканчивала свою экскурсию по анатомическому музею. Было около шести часов, на улице давно стемнело. Да и музей был почти пуст.
Кто-то предложил напоследок сходить в хранилище, где помещались трупы. Только руководительница, проводящая экскурсию, не разрешала этого делать. Она говорила, будто там водятся крысы, и они могут кого-нибудь укусить. Они даже не гнушаются трупами, пропитанными формалином. Однако школьники (на самом деле они были первокурсниками ХНУ факультета фундаментальной медицины, просто им пришлось представиться школьниками, дабы меньше заплатить – ради этого стоит платить) настаивали на том, чтобы все-таки сходить и посмотреть, что же там такое. В конце концов, они начали говорить, что, как-никак, заплатили деньги, а поэтому имеют право ходить, куда им вздумается. В общем, так или иначе, руководительница сказала, что они могут идти куда хотят, только она с ними не пойдет, потому что в хранилище просто делать нечего. Она была уверена, их туда не пустят. Она ошибалась.
Первокурсники спустились вниз, на нулевой этаж, и прошли в небольшую комнатку, где в полу размещался массивный железный люк, отделяющий хранилище от всего остального музея. Как-то нехорошо выглядел этот люк, словно сомкнутая пасть какого-то сказочного существа, так и ожидающего свою жертву. Было в этом нечто пугающее и одновременно притягивающее.
В музее было настолько тихо, что, казалось, здесь все вымерли.
Кто-то нагнулся и с трудом открыл люк. С ржавым некрасивым скрипом крышка откинулась на пол, звонко ударив о бетон. Из подвала вырвался неприятный прелый запах. Вслед за этим откуда-то сзади возник молодой парень, представившийся дежурным и ответственным за хранилище. Он сказал, что сегодня посещать хранилище категорически запрещено. Почему? Просто нельзя, и точка. Однако группа настаивала на своем, тем более что им разрешила руководительница. А, раз она разрешала, то, значит, хранилище можно посещать и сегодня. Не зная, что ответить, ответственный за хранилище сказал, что сейчас позовет руководительницу, и они вместе решат этот вопрос (может быть, поход в хранилище удастся перенести на другой день). И дежурный ушел.
А первокурсники остались сами, стоя перед манящим черным входом в подвал. И каждый из них ощущал некую грозную, могущественную силу, исходящую изнутри. Нужно лишь спуститься вниз. Всего только.
Один из парней. Позвав других, спустился на несколько ступеней вниз, и за ним последовали другие. Все равно им за это ничего не будет. Ведь никто даже не знает, откуда они на самом деле. А увидеть трупы в большом количестве, безусловно, стоило (хотя было что-то еще, тянувшее студентов спуститься вниз – им просто было необходимо пройти туда, тем более что это сделать запрещено, а ведь запретный плод сладок).
Все спустились вниз. Здесь пахло затхлостью и невыносимым запахом формалина. Включили свет. Тусклые лампочки осветили большие ванные с трупами, накрытые плотными брезентовыми тканями. Первокурсники разбрелись по разным углам обширного хранилища и принялись поднимать покрывающие материалы, чтобы посмотреть на трупы.
Казалось бы, ничто не предвещало беды.
Все мирно шутил, о чем-то смеялись, попутно заглядывая в ванные с трупами. Было довольно жутко находиться здесь одним, но это доставляло некоторое удовольствие, граничащее с возбуждением и безумной радостью…
Когда погас свет, каждый из тринадцати подумал, что это кто-то шутит. Девушки первыми подали свои голоса, требуя зажечь свет. Но их просьбам никто не внял. Более того, через несколько секунд, когда кто-то хотел подняться наверх, с громадным грохотом закрылась крышка люка, ведущего в подвал. Все зашумели, возмущенные чьей-то подобной выходкой, и никто не услышал, как вокруг что-то зашелестело, словно листья на ветру. Кто-то поднялся наверх и попытался открыть люк. Но он, казалась, намертво прирос к полу. Вот тогда заволновались все. Сначала кричали, чтобы наверху прекратили дурные шутки. Но, то ли наверху не понимали, то ли это были не шутки, но люк не открывался. Стали кричать, угрожать, ругаться. Безрезультатно. Кто-то догадался включить свет, и в подвале снова стало светло.
И сразу кинулось в глаза то, что каждый брезент, накрывавший ванные, неуклюже валялся на полу. Кто-то (что-то) постарался (постаралось) его скинуть. Кто (что?)
Снова каждый подумал, что это чья-то глупая шутка. Возможно, потом студенты и будут смеяться, но пока им не казалось забавным торчать в этом вонючем чертовом хранилище, куда они совсем недавно так рьяно рвались.
Прошло еще около минуты, прежде чем в дальнем углу, где собирались провода, ярким голубым пламенем заискрилась проводка. Секундой позже, обречено мигнув, погас свет. Это явно никому не понравилось. Хотя тут и нечего было бояться, но темнота все-таки как-то давит на сознание, ибо люди – дети света. И вообще, мало ли что…
Минуло десять минут. Студенты почти не разговаривали. Все хотели выйти наверх. Вообще, что это им вообще вдруг взбрело в голову посетить хранилище. Разве они не видели трупов у себя в препараторской трупы? И чья это идиотская затея?
Время тянулось. Все оставалось по-прежнему. И куда девался этот дежурный? Может, он пришел, увидел, что никого наверху нет, подумал, будто все ушли, и закрыл подвал? Вполне возможно. Тогда студентам придется всю ночь провести в хранилище с трупами, с невыносимым запахом формалина, без еды и питья. Может быть, ночью наведаются и крысы, размером с кошку. Наверное, они очень голодны.
Некоторые начали доставать мобильные телефоны и куда0то звонить. Только связь неизвестно почему отсутствовала. Может, потому, что стены – железные (хотя сверху они выглядели каменными).
Минут через десять первокурсники начали паниковать. Хотя из них никто не страдал боязнью закрытого простарантства, но прозябать в холодном подвале тоже было, по крайней мере, неприятно.
Только паника быстро оборвалась. Как раз тогда, когда кто-то предательским шепотом спросил, слышат ли они что-то. Все разом замолчали. И услышали. Странный звук, похожий на плеск воды. И одновременно с этим усилился запах формалина. И снова донеслись какие-то непонятные звуки, раздающиеся совсем рядом. Шлеп- шлеп. До боли знакомая картина: будто кто-то, накупавшись, вылез из ва7ной и босыми ногами зашлепал по полу. Кто-то из студентов чиркнул зажигалкой, и ее неровное пламя выхватило из тьмы, рядом с ванными, размытые худые тени.
Девушки закричали. Зажигалка погасла. Темнота. Топот ног. Неистовые крики. Грохот крышки люка.
Постепенно все успокаивается. Кто-то спрашивает, все ли на месте. Староста курса, которая возглавила групп, делает перекличку. Четверо человек не отвечают. ИХ зовут. Но их неслышно. Все затихают, и в подвале повисают страх и тишина. Что делать? Что происходит? Куда делись сокурсники? Эти вопросы немым вопрошанием застыли на устах у каждого. Все оставшиеся студенты инстинктивно сбились в кучку, тесно прижимаясь друг к другу. Один из них хриплым голосом тихо спросил, не трупы лито утащили четверых пропавших студентов. Наверное, пять минут назад над ним бы только посмеялись. Однако теперь никто не смеялся. Уж слишком непонятные вещи здесь происходил. И каждый осозновал, что исчезнуть может еще что-то, даже он сам.
Потом снова послышалось тихое шлеп – шлеп. И еще чьи-то хрипы, будто тяжело вздыхал старый, отживший свое курильщик.
Оставшиеся девять человек двинулись назад, к ступеням, ведущим наверх. Никто не хотел доставать зажигалку. Никто не хотело увидеть то, чему принадлежали эти нехорошие звуки. Возможно, каждый уже знал, что находится там, внизу.
Шлеп – шлеп раздалось еще ближе, и нечто прохрипело еще надрывнее и громче. И хрип был не один. Жутко завоняло формалином. Теперь не нужно было задавать лишних вопросов, чтобы понять, что происходило.
Студенты сбились в жалкую кучку у люка. Никто не кричал. Страх, сдавливающий горло, не позволял этого сделать.
Первые мокрые шервашие пальцы грубо схватили одного из студентов и потащили вниз. Он смог закричать, громко. Отчаянно, в последний раз. Затем кто-то все-таки зажег зажигалку, и все увидели, что находилось в подвале.
Внизу толпились высушенные годами пребывания в формалине тела людей. Трупы с неизменно застывшим выражением злости и муки на лице смотрели на студентов, как смотрят волки на овечек. Кто-то из этих зомби умер давно, кто-то – не очень. И всегда в этот день они открывали свои глаза, растягивали застывшие мышцы и вылазили из своих вечных усыпальниц, бродя по хранилищу, хрипя от отчаяния и вечной усталости, на которое их обрекло порочное прошлое. Месяцами их мучили, доставая из сосудов, то разрезая, то зашивая, тыкая скальпелями и поливая водой. Горе тем, кто окажется в тот миг у них на пути…
Трупы разобрали студентов. Каждый из трупов алкал возыметь себе частичку живой и теплой плоти человека.
Первокурсников разрывали, выдавливая им глаза, вырывая с клочками кожи волосы, откусывая сочные куски молодого мяса и запивая сочащейся из ран кровью. Люди уже потеряли остатки разума, ибо не было сил бороться со смертью.
У них доставали внутренности, прокалывая кожу остатками когтей, вытаскивая желудок с влачащимися за ним кишками, которые лопались, словно воздушные шарики. Тела разрывали по кусочкам, не проливая ни единой капли крови, высасывали мозг из черепа мозг, словно вытягивая из трубочки последние остатки сока. Трупы жевали мясо, тщательно разжевывая его, стараясь растянуть удовольствие, продлить на устах вкус трепыхающейся плоти, только-только принадлежавшей живым. Студентов обгладывали, как обгладывают кости хорошо зажаренной курицы. Подвал оглашался противными чавканьем, посасыванием и хрустом. Сегодня в хранилище попался лакомый кусочек…
*** *** ***
Около полуночи в анатомический музей вломились родители тринадцати детей, которые решили в сей неблагополучный день посетить хранилище.
Родители разбудили ничего не понимающего сторожа и стали требовать от него вернуть им детей. После часа безумных рысканий по музею они собрались у подвала, где хранятся трупы. И каждый из родителей смог ощутить, как оттуда исходит нечто нехорошее, отдающее бедой и смертью. Крышка люка была заперта на щеколду. Сторож сказал, что в хранилище входить запрещено, так что там вряд ли могут находиться дети, тем более, если бы они там были, то, наверняка, не молчали бы. Однако родители все потребовали отворить люк. Сторож его открыл, про себя выругавшись, что кто-то нерадивый замазал ручку формалином. Старик спустился внутрь, щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Тогда он поднялся наверх и откуда-то притащил фонарь. Включил его и осветил хранилище, выхватив из тьмы желтым пятном света совсем невеселую картину. Все обомлели.
На полу валялось тринадцать скелетов, то тут то там покрытых розоватыми кусочками плоти, источающих сладковато-тошнотворный запах. Не стоило сомневаться ни секунды в том, кому принадлежат эти трупы. Вопрос в другом: что произошло?
Под впечатлением увиденного без сознания на пол упали женщины. Отцы оставались стоять в онемении, не зная, что думать и что делать. Больше не было их чад, от них остались лишь бренные останки, и ничто, ничто не вернет их к жизни. Больше никого не придется будить по утрам в университет, больше некого будет поздравлять с днем рождения и дарить подарки на новый год. Бездетны теперь родители, и жизнь им станет не мила.
И никому не станет известно, что же случилось здесь в тот холодный декабрьский вечер. Никто не убедится в очередной раз в том. Что плод запретный, хоть и сладок, но опасен; и наша история это убедительно подтверждает.
23 декабря 2002 года.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Damien~Torn Подписка на новые произведения автора >>> |
