Николай Недвораев
Волчий овраг
Лежал я как-то в больнице. Руку поранил, да так, что операцию пришлось делать. Через два дня с начала моего пребывания в палате на освободившуюся после выписки соседнюю койку положили мужчину сильно за пятьдесят. Привезли его "по скорой" то ли из Нижнедевицкого, то ли из Верхне-Мамонского района.
Лицо, шея, кисти рук -- в бинтах, правая рука в гипсе. Весь день около него крутились врачи, медсестры. Уколы, капельница часа на два.
Серьезный больной. Всю ночь бредил, метался, несмотря на лошадиную дозу снотворного. Нянечка от него почти до рассвета не отходила. Мне, ясное дело,
не до него было -- руку дергало невыносимо. И то я ему посочувствовал -- бедняге, похоже, еще хуже, чем мне... Часа в три дня он вдруг попросил закурить.
Еле-еле, и голос как из колодца. В палате курить, понятное дело, нельзя, да я и не знал, можно ли ему. Ну да ладно, пока никто не видит, открыл форточку, прикурил, сунул куда-то в бинты. Он затянулся -- и кашлять. Видно, больно стало -- как заорет, и матом, матом...
На следующий день соседу (попросил он называть его Трофимычем) стало получше. Заговорил со мной. Я вкратце объяснил, что со мной случилось. А вот его рассказ я предлагаю вашему вниманию.
Хотел я тогда все это дословно записать, но говорил он с перерывами, трудно было напрягаться, да и матерщины в его рассказе процентов, я думаю, пятьдесят. Поэтому излагаю эту историю "своими словами".
Дом Трофимыча стоял на отшибе. Как раз позади огурешника на 5 соток начинался овраг, поросший кустарником, дальше дорога на СТФ,
лесополоса и за ней поле. До ближайшего двора
ходьбы минут пятнадцать. Село небольшое, все друг друга знают, жили тихо. Где что случится -- через час все население в подробностях знает. Жил Трофимыч с матерью-старухой. Лет ей, может, девяносто, а, может, и все сто. Документы во время войны потеряли,
а она умом поехала, когда ее младшенького мадьяры в колодец бросили, и мало что помнила. А кто еще ее годы считал тогда... Когда восстанавливали,
записали пятым годом. Память-то она потеряла и
заговаривалась частенько, но по хозяйству все делала -- крепкая старушка оказалась. Жили мирно. Трофимыч уходчиком работал, скотину держал -- пару овец, корову и козла. Вот с этого козла все и началось.
Задержался раз Трофимыч на работе. Вернулся затемно.
Осень уже стояла поздняя, грязища, темень. Фонарей на село раз-два и обчелся. Когда к дому подходил, наткнулся на мать. У ворот стояла. За два шага ее не видно было. "Ты что, мать, тут делаешь?" -- спрашивает. "Ой, Васенька, Федька наш пропал. Я ворота забыла закрыть, он скакнул и нету.
Еще светло было. Кабы не случилось чего..." Ну что с козлом может случиться? Кому он, зараза, нужен? Волков и медведей здесь давно нет, а к себе двор его и за сто тыщ никто не уведет -- бодливая скотина и вредная. Плюнул Трофимыч со злости, и домой, в тепло. Завтра сам объявится, паскудник, не искать же его ночью.
Часа в два ночи услыхал Трофимыч странный звук. Проснулся от него, вернее. Вроде собака, но что-то не то. Взвоет коротко, а потом как будто кашель или смех хриплый. Да такой, что мороз по коже.
И мать со своей койки вдруг как завоет... Во сне, наверное. Тоненько так. Трофимыч мужик не из пугливых, но стало ему не по себе.
Мать-то ладно... Во сне что приснится, сам иногда заорешь. А вот то, что на улице... Не собака, но и не человек. Может, волк? Слышал Трофимыч, как волки воют, когда еще пацаном был. Запомнил на всю жизнь, не спутать. Нет, волк не так воет.
Вышел на крыльцо, покурил, послушал. Тихо. Пошел спать.
Утром отправился на работу. Дай-ка, думает, через овраг пройду. Федька-гад с веревкой на шее убежал, может, в кустах запутался.
Да и ночной вой из головы не выходил. Спустился по раскисшей тропинке, вдоль ручья прошел. Никого. Голову направо повернул ("Как будто приказал кто", --удивлялся Трофимыч), и вот тебе: на кусте боярышника висит голова Федькина вся в крови, на веревке. И под кустом кровь. А больше ничего нет. Никаких следов -- ни шерсти, ни костей. Нехорошо стало Трофимычу, тоскливо как-то. Но пошел дальше. Поднялся чуть выше,
в орешник. И вот полянка, а на ней клочья мяса, шерсть, кровь, ветки поломанные валяются. Господи! Что же здесь было?! На мелкие кусочки изодрали козла. А кости необъеденные и раздроблены как топором... И, главное, от куста, где голова висит,
следов никаких. Даже крови нет. Волосы у Трофимыча, как говорится, стали дыбом...
* * *
Назавтра (как раз было воскресенье) Трофимыч отправился к приятелю. Василий Петрович раньше увлекался охотой. На кого придется охотиться, Трофимыч не представлял, но отправились они в овраг вместе с собакой -- гончим кобелем Играем.
Дождя не было, все следы должны сохраниться, на что Трофимыч и надеялся. В овраге пес некоторое время молча бегал по кустам, обнюхал голову несчастного Федьки, спустился к ручью, где проходила тропа, и, ткнувшись носом во влажный чернозем, вдруг попятился, как-то по щенячьи сел, раскидав лапы, и завыл...
Мужики сбежали к тропе, наклонились: на черной земле четко отпечатался след. Волк?!
"Да, Трофимыч, если это волк, то в холке больше метра, -- тихо сказал Василий, -- уж поверь мне..." След действительно был огромен.
Трофимыч даже представить не мог, что такое бывает. И охотнику, по его словам, столь крупные не попадались. Играй же сидел в грязи и тихо скулил. Пришлось брать его за ошейник и тащить домой.
Ночью Трофимыч спал плохо. Раз пять вставал, выходил курить на крыльцо. Под утро заснул, как провалился. И вскочил, как ужаленный, от волчьего воя. На этот раз зверь выл дольше, а в конце опять -- то ли кашель, то ли смех. Трофимыч просто похолодел. И оттого еще, что мать откликнулась, закричала, заголосила. Кинулся к ней, зажег лампу. Мать лежала на спине, руки вцепились в одеяло. Глаза широко открыты, и первый раз в жизни Трофимыч увидел
в них смертельный страх. Обычно замутненные, глаза старухи стали светлее и смотрели мимо Трофимыча так, что он не помня себя бросился на колени, что-то закричал, схватил старуху за руку, пытаясь оторвать ее скрюченные пальцы от одеяла. Она вцепилась в
ткань так, что давно не стриженные твердые ногти вдавились в ладони до крови. Трофимыч звал ее, но она молчала, вздрагивая, и, наверное, не узнавала его. Нечего и говорить, что Трофимыч был напуган всем этим так, что ничего не соображал.
Он не связывал вой в овраге с припадком, но на него навалилась такая тоска... Фельдшер, вытащенный Трофимычем из постели, сделал укол, но конкретно сказать ничего не смог, посоветовал везти в больницу.
До больницы мать не довезли -- умерла. Внезапная остановка сердца -- единственное, что понял Трофимыч из объяснений врача. Причины тот, похоже, не знал и сам. Это все равно, что сказать -- умерла от смерти.
Остался Трофимыч один. Пока мать схоронили, пока то да се, -- не до волков ему было. Тут еще и погода испортилась, дождь, все развезло. Трофимыч конкретно запил. К ночи он был уже в таком состоянии, что хоть в ухо вой, не проснется. И в одну из таких ночей приснился ему какой-то кошмар. Он не помнил,
что снилось, но очнулся на крыльце, в трусах и с топором. Сердце колотилось где-то в горле, руки тряслись. И опять -- надрывающий
душу вой в овраге. Сон как рукой сняло. А хмель, видно, не совсем, иначе не помчался бы Трофимыч в чем был (сапоги только надел) в овраг, размахивая топором. Споткнулся, упал, саданулся обо что-то головой, вроде и сознание потерял... Очухался от холода и боли в затылке. Над ним стоял человек. Темный силуэт на фоне светлеющего неба.
Трофимыч потянулся к топору, но не нащупал его рядом, -- видать отлетел в сторону при падении.
"Трофимыч, ты что ли?" -- услышал он голос, показавшийся ему знакомым.
"Это ж я Сергей, сосед твой".
Сергей жил, по сельским меркам, неподалеку -- рядом с СТФ. Дом его, как и дом Трофимыча, стоял особняком. И человек он был нелюдимый,
жил один. В селе о нем мало что знали. Ничего плохого, но и ничего хорошего сказать не могли. Приехал он в село лет пять назад, откуда-то с Севера. Работал в ремонтной мастерской.
Не пил. По крайней мере, ни с кем из мужиков.
Голова у Трофимыча раскалывалась, в глазах все плыло. Лежать в трусах и майке на сырой и холодной земле тоже, сами понимаете, не очень...
Сергей помог ему подняться, довел до дома. Ничего не спрашивая, помог лечь на кровать. И так же молча ушел.
Только утром, проспавшись наконец, Трофимыч попытался обдумать ситуацию.
Что делал Сергей в столь поздний час в овраге? Что делал он сам -- тоже непонятно.
Ну напился, приснилось что-то. Но топор хватать, кидаться почти голяком в ноябрьскую ночь... Топор, кстати, остался в овраге... Сергей даже не спросил ничего, привел, свалил, как куль, в грязи, в крови...
Стоп! -- подумал Трофимыч, -- откуда кровь? Внимательно исследовал себя: на затылке шишка, голова трещит, но ни ссадины, ни царапины.
А на майке кровь. И на руке. Задумался Трофимыч. Попробовал вспомнить. Ничего хоть как-то объясняющего не вспоминалось.
Взял полотенце, поплевал, стер кровь с руки и тупо уставился на полотенце. След на майке был почти аналогичным. Значит, в крови была рука Сергея... Он случайно вытер ее об майку Трофимыча,
когда поднимал его с земли.
Трофимыч запутался окончательно.
* * *
Несколько ночей он не мог спать. Ходил, курил, вслушивался в темноту за окнами. Кроме монотонного шума дождя -- ничего...
Топор он нашел в ручье на следующее утро после той ночи. Принес домой и спрятал, от греха подальше. Расспрашивать Сергея ни о чем не стал, да тот и не шел на контакт, был задумчив и молчалив как обычно. Где искать разгадку происшедшего -- Трофимыч
не знал. Надеяться же на помощь не приходилось.
Кроме него, судя по всему, никто в селе воя по ночам не слышал. Иначе об этом знали бы уже все -- слухи распространялись моментально.
Следов в овраге он больше не находил, все развезло так, что тропинка превратилась в жижу и мутный ручей разлился по дну оврага.
Но спокойствия не было. Бабы на работе стали замечать, что с Трофимычем что-то не так. Связали это, естественно, со смертью матери, как-никак, столько лет вдвоем прожили, да и старуха,
хоть и не в своем уме, безобидная была, по хозяйству управлялась... Но Трофимыч думал не о матери. Смерть ее он вспоминал, но только в связи с тем, что произошло в овраге. А что там произошло?
Ну вой по ночам, козла задрали, след этот непонятный... Может и Василий ошибся насчет роста, -- когда он в последний раз живого волка видел... Поведение собаки казалось Трофимычу наиболее странным. Кобель бывалый, не одна лиса
на его счету, но почему он так скулил тогда? Как нечистую силу почуял... Стоп, -- подумал Трофимыч, --а если и впрямь нечистая сила?! Бабка в детстве рассказывала ему про оборотней, помнится,
даже говорила, как их распознавать и бороться с ними. Но Трофимыч тогда это как сказку слушал и помнил теперь смутно. Точнее, почти ничего. И сейчас-то усомнился, -- какие оборотни в
конце XX века? Но мысль в голове засела. Рука
Сергея в крови, появление ночью в овраге, его всегдашняя молчаливость и обособленность... Было над чем задуматься. А что если так напрямую и спросить, -- размышлял Трофимыч, -- мол, никому не скажу, хрен с ним, с козлом, мне этот вой жить
спокойно не дает, потому что непонятно все это.
То хоть знать буду, что это ты... Тьфу,
черт, до чего додумался! -- ужаснулся Трофимыч, -- а если и он? Загрызет, как нечего делать, козла-то вон как разметал... По-человечьи с ним нельзя, раз он нежить такая. А если не он... Ну, скажет, свихнулся ты мужик на старости лет, черт-те что мерещится.
На том и порешил сам с собой Трофимыч -- молчать, но приглядываться.
Однако приглядываться долго не пришлось. События развивались со скоростью, которой Трофимыч предвидеть не мог. Неожиданно ударил мороз.
Тут же и потеплело. На обледеневшую в одночасье землю
лег снег, да такой, что дверь дома на треть занесло.
Утром, поработав как следует лопатой, отошел Трофимыч по нужде за сарай и... забыл зачем пришел: на свежем снегу четко отпечатались волчьи следы. И опять поразился Трофимыч их величине.
Что за зверюга такая, -- с ужасом подумал он, не
в силах оторвать взгляда от земли, -- и как же такого уложить? Тут топором, похоже, не справиться... Он стоял,
боясь сдвинуться с места. Противный холодок пробежал по телу, даже кончики пальцев оледенели. И тут услышал, вернее почувствовал Трофимыч чье-то присутствие за своей спиной. Показалось, что горячее дыхание обдало его незащищенную шею.
Резко обернулся. Никого.
На работе ни о чем другом он не думал. Волчьи следы стояли перед глазами. И казалось, что кто-то постоянно рядом с ним, смотрит
и наслаждается его страхом, который теперь не отпускал Трофимыча ни на минуту. Нечего и говорить, что вечером он зашел к бабке Михалихе и купил у нее литр самогонки. Выпил все, почти не закусывая. Стало легче, и Трофимыч осмелел. Сейчас пойду, разберусь с этим волчарой, кто бы он ни был, -- думал он, -- вломлю ему колуном, мало не покажется. Силу в себе Трофимыч чувствовал богатырскую, правда, слабо представлял куда идти и кому вломить. Нарисовалось ему нечто косматое, черное, то ли человек на
четырех лапах, то ли волк на двух. Лицо у волка почему-то было печальное и смахивало на Сергеево, но глаза у него были, как у матери перед смертью -- светлые и пустые. Даже жалко как-то стало Трофимычу зверя. Один он, совсем как я, -- кручинился
Трофимыч, -- бродит по ночам, ищет чего-то... Смерти моей он ищет, -- вдруг вспыхнуло в захмелевшем мозгу, -- козла, Федьку моего, г-гад, сожрал. И меня сожрет, если... Вскочил Трофимыч, кинулся в чулан, вытащил топор, но не тот, спрятанный, а другой, -- колун, тяжеленный и тупой. Напялил, не попадая в рукава, ватник, ноги в валенки, -- и вперед, на волка...
* * *
"Очнулся я утром, -- мрачно сказал Трофимыч, отворачиваясь к стене, -- морда разбита, рука сломана, голова болит страшно.
Дырка в черепе, -- врач сказал. Два ребра тоже, того..."
"Что же случилось, -- нетерпеливо перебил я его, -- а, Трофимыч?!!"
"Да ничего, -- раздраженно откликнулся тот, -- вперся я по пьяни с колуном в клуб, начал махать и орать, что всех перебью, у кого морды волчьи или там хвосты... Ну мне и вломили... дураков пьяных везде хоть отбавляй".
"А оборотень-то, что с ним?" -- не унимался я.
Но Трофимыч ничего не ответил, может, заснул, а, может, притворился, что спит.
Такая вот странная история...
записанная Миррой Лукенглас и Ольгой Бах
со слов Николая Недвораева
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Мирра~Лукенглас Подписка на новые произведения автора >>> |
