О том, как Фома написал музыку круче, чем Ерема
Веселый, приветливый, плакатный был праздник, и с множеством шаров над ним.
Небо показывало причудливые композиции из солнцеоблачного материала, весело играло пернатыми взъерошенными птицами и кусачими насекомыми, щедро разбрасывая их в отдыхающих. Деревья, заранее предупрежденные администрацией, угодливо создавали в нужных местах прохладную тень. Все цвело и журчало квасом.
Гуляла вольная, разудалая карусель, повизгивая под радостно и платно катающимися нехудыми детьми. В такт бодрящему лязгу гармошки остроумно смешил одеждой и мороженым клоун из районного цирка. Танец и пляска, буфет и хлопанье прислуживали людям, делая их всё довольнее. И даже сопли детей казались в этот день особо чистыми и прозрачными, а сами дети – получившимися прилично.
Конечно, интенсивность праздника распределялась по его площади неравномерно. Монументальным центром события, воплощением назревания чего-то нефигового, служила украшенная мишурой и цветной едой сцена. Радостные зрители лазили вокруг, думали в ее сторону «Ага, сейчас!» и ожидали, что оттуда вот-вот что-нибудь произойдет.
Как ни странно, они оказались правы. На сцену действительно вылез кругленький мужичок с животом, усами, поразительно авторитетным видом и ртом для говорения. Это был глава местной администрации. Он оказался болтуном, поскольку вытащил из кармана пиджака мятый кусок туалетной бумаги и, ежесекундно заглядывая туда, начал речь.
«Вы все знаете, что нехило музыки будет у нас сегодня, но это не для того, чтобы вы за меня голосовали, а просто я очень хороший и заботливый, - говорил глава администрации, - и даже наоборот, голосуете вы за меня для того, чтобы у вас всегда была музыка. А то вот придет какой-нибудь тоталитарный глава администрации, из числа тех, которые семьдесят лет вас мучили! Вот тогда-то совесть вас и заклюет! ».
«Не умничай, - отзывались в толпе, - мы за тебя все равно не проголосуем, потому что ты гад и воду отключаешь. И вообще у нас пенсия маленькая».
Но глава не слышал, ибо был слишком крут для этого, и с выражением продолжал. «Итак, сегодня мы пригласили на наш праздник двух человек, двух прекрасных музыкантов. И не просто так, потому что нам делать нечего. Нет, они будут выступать, они будут петь и пиликать. А мы с вами послушаем и решим. Мы ведь с вами народ… ( тут он сделал многозначительную паузу), а народ отличит плохое от хорошего, Фому от Еремы, ведь он не может ошибаться. И наградим лучшего из них чем-нибудь полезным, то есть съедобным. И пусть он и дальше нас развлекает и пиликает. Ну а еще нам стишки прочтут школьники и все такое, короче сами увидите, не буду вам все рассказывать».
И началось. Завелся праздник, покатился, набрал обороты. Больше бутербродов, больше смеха, больше плакатности! И вышел Фома, и играл.
* * *
Как не задудеть? Ее просторы заставляют распахивать душу и искать. Здесь, в пределах одинакового видения для всех, Фоме трудно было выжить, потому что он не замечал реальности, он смотрел сквозь нее. И часто врезался, ломая все, чем жил.
А дудя, он оказывался далеко. Он срывал цветы неизмеримых миров, становился выше неба, круче Березовского. И злая судьба, пытающаяся намордовать его в эти минуты, всего лишь бессильно крякала внизу, попусту трясла кровожадными зубами. А он не спускался, восторженно скрипя пришедшие ему откровения и уходя еще глубже, туда, где тонкая материя свободы ткалась из звуков его инструмента и согревала промозглость мироздания.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Константин~Лебедев Подписка на новые произведения автора >>> |
