Доцент факультета журналистики, Скупердяй Владленович Недовайко был не в ладах с одним из самых жутких искусителей человеческого целомудрия – «зелёным змием». Вот уже более десяти лет длилась эта, полная бессмысленных водкопролитий, распря, в которой Змий неизбежно одерживал победу от битвы к битве. В отличае от более ( или менее) известного библейского Змея, скупердяйский Змий был скор и жесток на расправу, да, вдобавок, по-садистки хитёр. Он наносил удары по самым уязвимым местам в линии обороны Скупердяя Владленовича: голове, печени, почкам и карману.
И в это утро доцент проснулся с отвратительным чувством очередного постыдного поражения. Сев в измятой, полной следов ошеломляющей своими масштабами битвы, кровати, он повертел разлохмаченной головой в разные стороны, чем вызвал оглушительный хруст суставов сорокалетнего преподавателя.
«Я снова проиграл», - с сожалением подумал он, чувствуя тяжесть в голове и ноющую боль в печени, и сознавая, что он понёс большие потери.
Скупердяй Владленович уныло окинул взором блеклые обои на стенах, тусклые расплывчатые пятна от раздавленных мух па потолке и загаженный тараканами зеркальный комод, в котором некогда можно было увидеть своё отражение. Теперь же на нём, да и на всех других предметах интерьера, лежал толстый слой добротной домашней пыли.
«Классическая обломовская обстановка», - вспомнилось Скупердяю Владленовичу.
Воспоминание о произведении Гончарова вызвало, в зачерствевшей от бесконечной войны душе доцента ностальгические образы безвозвратно утерянных школьных дней и по его жёсткой небритой щеке пробежала скупая слеза закалённого в борьбе воина.
«Ну, ничего…»- мужественно подумал рыцарь и сжал кулаки, - «Я проиграл битву, но не войну. Мы ещё посмотрим, кто кого…»
Воодушевившись такими мыслями, он лихо развернулся в кровати и вскрикнул, когда его босые ноги коснулись холодного пола.
-Вот мерзопакость-то, - процедил Скупердяй Владленович сквозь неровные ряды зубов и воинственный настрой его как-то сам собой сошёл на нет.
Он ощупью нашёл под кроватью прохудившиеся тапочки, ощущая на голых пятках холодные наглые прикосновения действительности. Всунул худые, бледные и костлявые ноги в видавшие виды мешковатые штаны. Встав в полный рост, затянул ремень на впалом животе. Натянул тапочки и, наконец, шатаясь, точно матрос, сошедший на берег после многомесячного плавания, или, прибывший с орбитальной станции, космонавт, сделал несколько осторожных шагов. Убедившись в безопасности совершаемых действий, Скупердяй Владленович подошел к окну и резко раздвинул занавески. О чём тотчас же глубоко пожалел.
Солнечный свет, почувствовав, что преграда, стоявшая у него на пути, устранена, ринулся в комнату сверкающим каскадом и жадно впился в воспалённые глаза доцента. Горе-вояка, повинуясь могучему инстинкту, зажмурил глаза, но это почему-то не помогло. Тогда он повернулся спиной к окну и через какое-то время зрение вернулось к нему вместе с осознанием жуткой истины: СЕГОДНЯ ОН ПРИНИМАЕТ ЭКЗАМЕН!
Бросив на часы панический взгляд затравленного зверька, Скупердяй Владленович сдавленно вскрикнул, осознавая, что уже неотвратимо опоздал. Но, приглядевшись, он заметил, что стрелки на часах уныло неподвижны и вспомнил, что часы эти сломаны уже полтора года.
Повинуясь все той же животной панике, доцент ринулся молнией к письменному столу, в ящике которого лежали его наручные часы, и, открыв его, вздохнул с облегчением. В запасе у него ещё была уйма времени.
Неспеша прошлёпав на кухню, Скупердяй Владленович с отвагой храброго Портняжки разметал обнаглевших тараканов, столь бесцеремонно оккупировших его пищепроизводительное помещение. Тараканы, чувствуя себя полноправными хозяевами скупердяевской кухни, разбрелись по углам с ленивой медленной сытостью.
Единственной достопримечательностью данного кулинарного помещения можно было считать радиодинамик, висевший над рукомойником. Доцент прошёл пару раз по кухне, затем, преисполнившись решимости, включил радио и, взяв со стола облупленный чайник, начал набирать в него воду из-под крана.
- Ах, пивка бы сейчас, - мечтательно протянул он и этот вздох прожурчал так же мелодично, как и струящаяся из крана вода.
Да-а-а, мечты о прохладном пиве согревали душу Скупердяя Владленовича, а само слово «пиво» звучало, как классическая музыка – вибрируя раскатисто и торжественно, но вместе с тем мелодично, ласково перекатываясь по нёбу, и сквозь зубы проникая наружу иллюзорными связующими звуками: ПИИИВООО!
«Пиивооо…» - зашипел где-то внутри скупердяйской головы коварный Змий. Зашипел звуком медленно оседающей пивной пены, оставляющей белые кольца на стенках огромной прозрачной кружки, переливающейся всеми гранями в тусклом свете…
Заманчивый образ настолько реально предстал перед доцентом, что тому почудилось, как пузырьки газа, всплывающие на поверхность, «стреляют» ему в нос. Скупердяй Владленович захлебнулся слюной, но немедленно взял себя в руки и собрал всю свою волю в кулак.
Он дал Змию решительный отпор, представив взамен пива, стакан горячего чаю и Змий временно капитулировал. Преисполнившись гордости за самого себя, доцент сделал радио погромче, а наполнившийся чайник состыковал с розеткой.
- Интересные события имели место быть в отечественном шоу-бизнесе на минувшей неделе, - звучал из радио невозмутимый голос диктора, - Певцу Щуре поклонники выбили все оставшиеся зубы и разобрали их на брелоки для ключей. Филипп Киркоров публично изменил своей благоверной «зайке» со словами: «Ой, мама, шика дам!» Леонид Агутин бросил Анжелику Варум и теперь отказывается выплачивать ей алименты, и собирается побриться в Общество Сознания Кришны…
- Ну, надо же, - пробурчал Скупердяй Владленович и, не дослушав диктора, отправился в туалет, на ходу вспоминая, что же с ним произошло вчера и каким образом хитрый Змий вновь одержал верх…
День вчерашний.
А началось всё около шести часов вечера, когда Скупердяй Владленович встретил возле табачного ларька своего старого знакомого по институту, Курноса Петровича Лукъяшина. Вообще-то ларёк был не столько табачным, сколько ликёра-водочным, да и для доцента всё началось не в шесть вечера, а гораздо раньше, так как на ларёк он набрёл часа за два до этого и тогда же начал свои возлияния. Впрочем, всё это не столь уж и важно, даже то, что Курнос Петрович сам был не первой свежести. Важно то, что они встретились и встреча эта проистекала весьма эмоционально, вплоть до хруста рёбер Скупердяя Владленовича, сжатых медвежьими объятиями сорокатрёхлетнего медведяЛукъяшина.
Разговорились, вспомнили юность и Курнос Петрович, всегда отличавшийся чрезмерной сентиментальностью, даже всплакнул, крепко выругав после этого непредсказуемость воспоминаний.
- Слушай, Петрович, - разгорячено воскликнул доцент, - а давай-ка с тобой по-маленькой?
-Давай «по-маленькой», - согласился друг юности Скупердяя Владленовича и, обернувшись в сумраке вечера спиной к оживлённой части улицы, попытался расстегнуть брюки. Впрочем, у него получилось, и неплохо…
-Да я об этом! – раздражённо вскричал доцент, указав на недопитую поллитру, но ему оставалось лишь слушать тихое журчание, которое в весенний вечер звучало чуть ли не романтично.
-А-а-а,- с нетрезвым пониманием ухмыляясь, протянул Курнос Петрович. Он долго не мог привести себя в божеский вид, но всё ж таки справился под запинающиеся одобрительные фразы со стороны доцента. Спустя ещё немного времени, от количества выпитого и бурного всплеска эмоций, лица старых друзей приобрели багровый оттенок и стали похожи на раскрашенные в боевой цвет физиономий индейцев из племени Суанам, о которых Скупердяй Владленович читал когда-то давно в экзотическом романе. Братья краснокожие допили «огненную воду» и отправились на маршрутном автобусе к приятелю Лукъяшина, у которого, якобы, сегодня был день рождения.
Усадив в кресла салона свои нетрезвые суставы, они заплатили кондуктору. Доценту бросился в глаза висящий на стене плакатик с объявлением: «Кондуктор и водитель имеют право не впускать в салон пассажиров, чья одежда загрязняет других пассажиров, а также обивку сидений».
Будуче доцентом, Скупердяй Владленович долго и пламенно возмущался написанному. Упрекал в незнании великого и могучего русского языка тех, кто осмелился написать подобную ересь. И, наконец, разразился в их адрес многоэтажным построением идиоматических структур, из чего с гордостью можно было заключить, что даже будучи в сильном подпитии, Скупердяй Владленович оставался блестящим знатоком родного языка.
Наконец, друзья доехали до дома, где жил предполагаемый приятель Курноса Петровича. Они лихо соскочили с подножки автобуса, воображая себя отважными краснокожими братьями всё из того же племени. И вот бесстрашные индейцы залихватски спрыгивают на пыльную каменистую землю Дикого Запада. Эта земля испещрена чёрными трещинами и иссохлась под жестоким и беспощадным солнцем. Но… нога Курноса Белое Перо запуталась в стременах и он рухнул под палящее солнце, издав при ударе о прерии звук спускаемого мяча.
Автобус преспокойно отъехал от остановки и направился восвояси, Курнос Петрович, при активной помощи Скупердяя Владленовича, поднялся с земли. Поддерживая друг друга, приятели направились в стоящий неподалёку высотный дом, ругая на чём свет стоит своенравных лошадей. В вечерней темноте сверкающий горящими окнами дом стал казаться им гигантской ракетой, готовой к запуску. Доценту представилось, что они уже не индейцы, а мужественные астронавты легендарного «Аполлона-13», о чем он немедленно поведал Курносу Петровичу.
То, как они добрались до десятого этажа, на котором, собственно, и распологалась нужная им квартира, заслуживает отдельного повествования. Сейчас я не стану вдаваться в подробности этого приключения. Скажу лишь, что в подъезде, как это бывает, отсутствовало освещение и друзья искали нужную квартиру методом научного тыка. На тридцать пятый раз они, наконец, попали туда, куда стремились. Но к тому времени большая часть потревоженных жителей подъезда была готова линчевать решительных астронавтов, собирающихся стартовать, во что бы то ни стало.
Дверь им открыл невысокий лысеющий человек с окосевшим взглядом и отвислым брюшком. Из-за приотворенной двери неслись звуки масштабной вечеринки.
-Петрович! – оптимистично и почему-то грустновато воскликнул человек.
-Морозыч! – торжественно вторил ему Курнос Петрович и, крепко обнимая приятеля, добавил: - С днём рождения, стало быть!
-Стало быть, - перегаристым смехом разразился Валериан Морозович Переплюньев – собственной персоной.
После короткого знакомства с доцентом, которое сопроводилось крепким рукопожатием и пожеланьем долгих лет со стороны Скупердяя Владленовича, все трое пошли в квартиру.
Расположились за широким столом, заставленным разнообразными яствами и напитками и окружённым полупьяными гостями в ещё больших количествах. Среди присутствующих друзей виновника торжества сидел некий Федосей Крупинович Ментон, работавший в ГАИ. Он не стал долго разглагольствовать, а немедленно выписал Скупердяю Владленовичу и Курносу Петровичу штраф в виде двух объёмистых стаканов водки.
Пока звучали поздравления в адрес Валерьяна Морозовича, доцент с другом успели пропустить ещё по паре «штрафных», настойчиво выписываемых Федосеем Крупиновичем.
Между двумя сидевшими справа от доцента работниками культуры, Рашидом Ишаковичем и Мамукой Саламандровичем, разгорелся спор по поводу современного кино.
- Ты считаешь, амэриканский кино плахой, да? – с шашлычным акцентом спрашивал Рашид Ишакович.
- Ниет, слюшай, - в отличии от Рашида Ишаковича, Мамука Саламандрович говорил так, будто рот его был забит песком пустыни Кара-Кум и остатками верблюжьей колючки, - Ниет… Но наш рюсский фильма лючше, ага-а…
- Слушай суда, - продолжал гордый кавказец, - «Тытаник» выдал? Нэт, нэ видал! А «Тэрминатор» видел? Нэ видел! И после этого рассуждаешь об амэриканском кино! Вах!
С умным видом бывалого кинорецензора, Скупердяй Владленович вмешался в их спор, попеременно налегая на салат из крабов, гусиный паштет и салями. От того, что рот доцента был постоянно в процессе пережёвывания, речь его приобрела трудноразборчивой характер и Рашид Ишакович с Мамукой Саламандровичем приняли его за своего. В самый разгар спора доцента угораздило задремать. Потому, когда Мамука Саламандрович толкнул его локтем в бок и спросил, как он считает, Скупердяй Владленович только вежливо и непонимающе булькнул, и произнёс:
- Что, извините?
- Я спрасиль, как ти считаешь? – повторил свой вопрос терпеливый сын пустыни.
- Ах, как я считаю? – немедленно нашёлся доцент, - Ну, иногда в столбик, а вообще-то на калькуляторе…
И тут все притихли – Переплюньев велел всем замолчать, так как по телевизору начались «Новости». Диктор поведал с экрана всей стране об отставке нынешнего премьер-министра. Новость повергла веселящихся в кратковременное смятение. Жена некоего Жеребчикова даже упала в обморок, с грохотом опустив свои немалые телеса на пол и потянув за собой со стола кувшин с холодным квасом. Квас, собственно говоря, тут же привёл её в чувство.
Все жалели об утрате добросовестного премьера. Ещё больше сокрушались об утрате прохладного кваса. Но никто, почему-то, не жалел жену Жеребчикова. Один смельчак всё же сделал слабую попытку посочувствовать ей, но, увидев, что на него смотрят неодобрительно, смутился и замолчал.
Кое-кто по фамилии Простоквашин даже встал на колени и, воспользовавшись всеобщим замешательством, вволю налакался кваса. Тут же принялись обсасывать свежую новость, понемногу оправляясь от полученного шока. Переплюньев побежал в прихожую, где стоял телефон, и принялся обзванивать всех знакомых и незнакомых, чтобы обескураживать их сногсшибательным сообщением. Кто-то пошутил о том, что «трио «Экс-премьер-министр» переросло в квартет и уже можно создавать партию отставных министров».
Далёкий от политики Курнос Петрович предложил восполнить горечь утраты «парой-тройкой рюмашек» и его предложение было встречено всеобщим одобрением. Включили музыку. Веселье шло полным ходом и симбиоз грохочущих колонок музыкального центра с восторженными голосами веселящихся, смешался со звоном батарей, по которым стучали, вероятно тоже любящие музыку, соседи. Скупердяй Владленович, не в силах более сопротивляться обуявшей его энергии, вскочил с диванчика и ринулся в пляс. Но, то ли некто неизвестный и могущественный шатал пол под ногами доцента, то ли вся выпитая им жидкость от резкой встряски стала волноваться в желудке, лишая Недовайко столь нужного сейчас равновесия… Так или иначе, высоко задирающий в немыслимых па худые ноги Скупердяй Владленович утратил вдруг опору и с постыдным шумом грохнулся навзничь…
Домой доцент возвращался уже ночью. Чёрное небо с редкими проблесками звёзд над головой напоминало таинственный и чуточку мрачноватый лунный пейзаж…
Астронавт «Аполлона-13», Скупердяй Владленович «Армстронг» проскользнул в свою квартиру «лунной» походкой и с безумным шумом растянулся у порога. С трудом поднявшись, он доковылял до кровати, чувствуя, что «скафандр» его повреждён. Около десяти минут ушло на то, чтобы снять его и только тогда доцент обрушил в постель своё измученное космическими прогулками, уставшее тело, после чего немедленно уснул.
Несколько раз за ночь он вставал, чтобы посетить уборную…
Утро 2
Закончив свой утренний моцион и припомнив почти все из того, что случилось с ним накануне, Скупердяй Владленович вернулся на кухню. Он выключил закипевший чайник и заварил себе кружку крепкого чаю.
- Ну, ничего,- сказал он трепыхавшемуся в груди Змию,- посмотрим, кто кого.
-Передаём Правительственный Астрологический Прогноз на следующую неделю,- вещал голос диктора из динамика радио, - Владимиру Вольфовичу звёзды предсказывают очередной эмоциональный подъём, в результате которого его выпрут из ДЛПР и он станет поливальщиком асфальта. Сволочатову обещают скорое вручение премии «Оскар» за главную и единственную мужскую роль в кино-хите «Роковая сауна».
Борис Николаевич подаст в суд на рекламу кошачьих консервов «Кити-Кэт» за то, что её создатели использовали его имя без права на то, и назвали своего кота Борисом. Однако из этого ничего не выйдет и президент с горя примет решение баллотироваться на следующий срок.
-Вот ахинея-то,- фыркнул Скупердяй Владленович, потягивая чай.
Взглянув на часы, он поперхнулся и понял, что опаздывает на экзамен…
Экзамен.
Сидя за столом в аудитории университета, Скупердяй Владленович абсолютно не представлял себе, о чём же он будет спрашивать студентов, так как не подготовил билеты. Устный экзамен по зарубежной литературе, как-никак.… В голове доцента царил полнейший хаос, а коварный Змий вновь и вновь поворачивал его мысли в сторону кружки прохладного пива. Всё, что он мог вспомнить, был Уильям Шекспир и его произведения.
-Что ж,- прошептал он, чувствуя, что изо рта у него несёт перегаром,- Значит, буду спрашивать про Шекспира.
Входная дверь отворилась и в аудиторию вошла щупленькая бледная девушка и смущённо выдавила из себя:
-Можно?
-Да, да,- отозвался доцент, стараясь придать голосу бодрость, а лицу серьёзное выражение, - Входите, пожалуйста…
Девушка села напротив Скупердяя Владленовича и протянула ему экзаменационный лист.
- Нутес… - доцент силился прочесть её фамилию, - госпожа Швабрина… Расскажите мне, милочка, о Шекспире.
Девушка сникла и молча опустила глаза. Потянулись тягостные минуты обоюдного молчания, в тишине которого Скупердяй Владленович слышал лишь злобный хохот Змия.
-Мда. Плохо, дорогая, очень плохо, - сказал, наконец, он и нацарапал в листке девушки «тройку».
-Идите, - сурово приказал доцент, - И впредь относитесь к экзамену с должным вниманием.
Она выскочила в коридор, а её место занял длинный сутулый парень.
-Итак, господин Прыщин, - обратился к нему доцент, - Назовите мне, уважаемый, какую-нибудь трагедию Шекспира.
Лицо студента изобразило искреннее удивление.
-Как?- поражённо воскликнул он, - Я думал, что Шекспир писал пьесы…
-Свободны, - отрезал Скупердяй Владленович, рисуя ему «три».
Следующим был коренастый длинноволосый студент с воспалёнными глазами, по которым было видно, что малый накануне находился где-то в районе того самого табачного ларька, известного Недавайко. И находился при том, довольно длительное время.
-Владлен Скупердяевич,- прямо с порога начал он плохо размятым языком,-понимаете….после вчерашнего…
-На доцента пахнуло знакомым ароматом, и он даже не заметил, как исказили его имя похмельные уста молодого человека.
-Тихо, - оборвал он, - Рассказывайте про Шекспира.
-А, про него, - студент мучительно наморщил лоб, - Ну.., вообще-то такого человека как Шекспир не существовало…
Недовайко одобрительно кивнул и жестом предложил парню продолжать. Студент помялся ещё пару секунд.
- Ну… Поэтому я не вижу смысла о нём говорить,- выпалил он и умоляюще пролепетал:-Понимаете, после вчерашнего…- он щелкнул по кадыку пальцем, объясняя, что именно вчера произошло.
- Ставлю «четыре», - немного резковато ответил Скупердяй Владленович, - но исключительно из солидарности.
Студент исчез за дверью, ещё не веруя своему счастью и бормоча слова благодарности…. Следующий сдающий был сонным, как муха, но по иной причине, нежели его вышеупомянутый коллега. Сего молодого человека тяготил груз знаний. Его покрасневшие глаза поведали доценту о бессонных ночах, проведённых за книгами. Даже блики на очках студента производили впечатление о необходимости сна. Доцент и ему предложил рассказать о Шекспире.
-О, Шекспир, - мечтательно вздохнул студент, набирая в себя побольше воздуха, - О нем я могу говорить часами…
-Не нужно часами, - испугался Скупердяй Владленович, - Какое ваше любимое произведение из того, что написал Шекспир?
- О, это «Гамлет»! – пропел тот, почему-то сделав ударение на последнем слоге, отчего слово прозвучало, как «омлет», - «Как к чудесам, вы к ним и отнеситесь… Горацио, много в мире есть того, что вашей философии не снилось.… Но к делу, вновь клянитесь…».
- Довольно, - оборвал его доцент, - «пять».
За любителем «Гамлета» вошёл громадных размеров юноша с широченными плечами.
- Вот моя любимая книга, - прожевав, выплюнул он сходу и протянул Недовайко потрепанную брошюрку.
Открыв первую страницу, доцент обнаружил вложенные внутрь пятьдесят долларов. Посмотрев на парня, Скупердяй Владленович встретился с искренними и до жути глупыми глазами телёнка. Некоторое время они смотрели друг на друга, после чего доцент произнёс:
-«Пять»…
Он вынул полсотни баксов и спрятал их в карман. У него уже был план касательно этих денег. Сегодня вечером Змий опять будет праздновать победу…
(с) Борис Сыч
1998г.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Борис~Сыч Подписка на новые произведения автора >>> |
