Ты слишком долго спал…
Смерть находится везде. Она может принять вид зажженных фар машины, которая въезжает на холм позади нас. Она может оставаться видимой некоторое время, а потом исчезнуть в темноте, как если бы она покинула нас на время, но она опять появляется на следующем холме, чтобы исчезнуть вновь.
Это огни на голове смерти. Она надевает их наподобие шляпы, прежде чем пуститься в галоп. Эти огни она зажгла, бросившись в погоню за нами. Смерть неуклонно преследует нас, и с каждой секундой она всё ближе и ближе. Смерть никогда не останавливается. Просто она иногда гасит огни…
К.Кастанеда
Темно. Призрачный свет ночного фонаря под окном проникает украдкой сквозь занавески в ячейку панельного дома. Посреди комнаты кровать, покрытая шёлковыми простынями на коих различимы очертания двух людей.
Мужчина лежит на спине, закинув руки за голову, словно замечтался. Девушка, свернувшись калачиком, уткнулась лицом ему в подмышку, от чего кажется уютной и беззащитной.
– Ты спишь? – прошептала она, подняв голову, и пытаясь разглядеть, открыты ли его глаза.
– Нет, солнышко, не сплю! – сказал он осипшим голосом, будто только проснулся.
– Ты не жалеешь, что мы поженились?
– Ничуточки!
– А тебя не терзают сомнения?
– Все сомнения в прошлом. И мне очень понравилось новое ощущение от занятия sex’ом с тобой, как с женой.
– Врёшь, ты, всё, – наиграно обиженным тоном сказала она.
– Я тебе когда-нибудь врал?
– Не знаю.
– Я, зато знаю.
– Ты мне врал? Только честно скажи!
– Нет, конечно!
– Хитрец! – молвила она игриво, и поцеловала в губы.
Он повернулся к ней и крепко обнял.
– Спи, солнышко! Разве ты не устала?
– Очень, но мне хочется поговорить с мужем.
– У нас ещё вся жизнь впереди.
– А я хочу сейчас, – простонала она тоном капризного ребёнка.
– О чём, meine Liebe, хочешь говорить?
– Не знаю…
– Ладно, давай начинай!
Молчание просочилось меж ними, и, растянувшись на минуту, было бесцеремонно прервано.
– Ты мне веришь?
– Ну, да. Зачем мне жена, которой я не верю?
– Ну, ты же не можешь знать, что у меня на уме!
– В данный момент, я подозреваю, ты хочешь заболтать меня до смерти.
– Фу, нехороший!
– Ну ладно, я же пошутил!
– Скажи, что бы ты сделал, если бы я тебе изменила.
– Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
– А серьёзно?
– Не знаю. Я никогда прежде не любил столь сильно.
– Ты ревнивый?
– Зови меня просто, Отелло!
– Ты неуверен в себе?
– Это ты из той книжки по психологии вычитала?
– С чего ты взял?
– Я же тебя три года знаю! Этого вполне достаточно, для того чтобы я научился различать твои мысли от чужих, это, во-первых…
– То есть, я не такая умная?
– Нет, ты не такая глупая.
– Ты считаешь это глупостью?
– Нет, поверхностностью.
– То есть, мои мысли поверхностны?
– А во-вторых, я читал эту книжку года четыре тому назад.
– Раскусил, раскусил! Радуйся! – сказала она тоном обиженного ребёнка, – А что раньше-то молчал, что читал её? Ты же вроде не любишь книжки по психологии.
– Раньше мне была интересна психология, но позже я в ней разочаровался. А не сказал, потому что ты не спрашивала, да, и желал сделать тебе приятно. Ты бы прочла её, и рассказала мне, что нового узнала. Тебе же нравится быть первооткрывательницей. К тому же, мне нравится слушать, когда ты что-нибудь увлечёно рассказываешь.
– Спасибо, льстец! – сказала она, вновь касаясь его губ своими.– Почему ты считаешь поверхностным утверждение, что ревность есть следствие неуверенности в себе?
– Помнишь, в «Братьях Карамазовых» размышления о психологии. Ей ведь и впрямь возможно доказать что угодно. Только, будет ли это правдой? А на счёт ревности я считаю, что всё гораздо банальней. Обычное чувство собственности, и обиды за утрату вещи.
– Значит я для тебя вещь?
– Конечно же, нет, моя радость! Я просто утрирую.
– Поаккуратней утрируй!
– Договорились! Мне просто кажется, ситуация в коей-то мере схожая с кражей автомобиля. Человек зарабатывал, копил годы на машину, затратил на это приличное количество сил, и тут… Бац! Нет машины. Естественно, ему обидно. Обидно не за конкретную машину, а за потраченные деньги, силы, время. Тут схожесть заканчивается. Ежели он сильно захочет, то, возможно, вернёт её, а вот вернуть любовь, веру в человека никак не представляется возможным. Тут вылезает на поверхность чувство обиды на бессилие что-либо изменить, вернуть назад. Отчаяние от того, что ты ничего не можешь с этим всем поделать… Помимо всего этого, мне кажется, ревность заложена в нас как животный инстинкт. Как… Не знаю… Представь, что у собаки на привязи отняли кусок мяса. Бросили его перед носом так, что она не может до него дотянуться. Она будет давиться слюнями, пытаясь дотянуться до него. Тут, появляется другая псина, и начинает его есть прямо на глазах у бедняги…
– Жестоко!
– Вот и я о том же! Ещё, не помню где и когда, проводились опыты над обезьянами. Брали сложившуюся пару, самец-самка, и разъединяли. Рассаживали в разные клетки. К самке подсаживали другого самца. Клетки ставили друг напротив друга. В конечном итоге самка отдавалась новому самцу, а бывший её самец наблюдал всё это. Разлучённый обезьян бесновался, наблюдая, как его обезьянка любится с другим, но, не имея возможности что-либо изменить в существующем положении вещей бессмысленно выбивался из сил. В конечном итоге это психологическое глумление приводило, представь себе, к облысению и даже смерти несчастного. В общем, так получается на примерах…
– Что за ужасы ты мне рассказываешь, на ночь глядя?
– Сама же напросилась!
– Ты – плохой! – продолжая играть ребёнка, сказала она. Чуть помедлив, спросила уже нормальным голосом.
– Ты мне изменял?
– Когда?
– Не увиливай! Изменял мне, пока мы встречались?
– Нет! Мне это не было нужно!
– Но ты же изменял другим девушкам.
– Ну и что! Люди меняются! Ладно, не люди, но приоритеты точно меняются. Раньше мне нужно было доказательство своей свободы, а с тобой оно мне не нужно, поскольку я и так ощущаю себя свободным.
– Запомни, ты не свободен! Ты теперь только мой! – сказала она, крепко прижимая к себе.
– Безусловно, я только твой! Но ты же поделишься мной с моими друзьями?
– Только с друзьями мужского пола!
– Договорились!
– Ты часто думаешь о смерти, не о том, что кто-то умер, а о смерти как таковой? – продолжала она после недолгой паузы.
– Наверно, даже чересчур!
–Я, вот, все время думаю. Почему люди не хотят умирать? От чего боятся они попасть под машину, стать жертвой теракта или маньяка, страшатся смертельно заболеть… В чем причина этого страха? Если провести параллели, то Смерть есть всего на всего вирус, что уничтожает клетки жизни, возможно, даже не уничтожает, а трансформирует их в другие микроорганизмы… Что плохого в мутации, статься может полезной? Мы же все упёрто верим в дарвиновскую теорию развития… На самом деле, мне кажется, люди боятся перемен… точнее, они боятся, что перемены окажутся в худшую сторону… Понимаешь, не все верят… Вернее, все не верят до конца в вольтеровскую идею, что всё происходящее с нами к лучшему…
– Инстинкт, боязнь неизвестного, как боязнь темноты, того, что там может скрываться. Не знаю! Лишь куча предположений…
– А ты о чём думаешь?
– О том же, о чём и другие, наверное. Я не перестаю задавать себе одни и те же вопросы, мучащие меня множество лет. Зачем я живу, ем, сплю, работаю, для чего веду бессмысленное существование, пытаюсь самосовершенствоваться, тупо смотрю по телевизору новости? Нужно ли это, ежели непременно умру, растворюсь в бесконечности и перестану быть? И коли это нужно, то кому? А коли не нужно, то жить-то для чего? И каждый раз после раздумий таких возникает смутное желание закончить жизнь…
– У тебя нет цели в жизни?
– Да не в этом дело. Это более глобально… Вот, предположим, задался я целью заработать какое-то количество денег. Заработал. Передвинул цель подальше. Вновь достиг и так до бесконечности. Но для чего это? Какой мне толк от них коли, я умру, а на том свете в них у меня не будет надобности… Понимаешь, я просто не вижу в этом смысла… Не вижу смысла не то чтоб в достижении каких-то целей, в отношении к конкретным промежуткам жизни, но в отношении к самой жизни… Не знаю как выразить это точнее. С другой стороны, представляется возможным просто придумать себе смысл... Но, опять же, какой в этом смысл ежели ты знаешь, что это есть лишь твоя выдумка?
– Знаешь… Однажды, я хотела покончить жизнь самоубийством. Думала, как лучше? Вскрытие вен – болезненно, повеситься – чересчур мучительно и не красиво (люди при этом испражняются), прыгнуть с крыши – страшно, а вот умереть во сне – весьма привлекательно. Набрала кучу пилюль сна, и решилась уже выпить их все разом, но спохватилась. Подумала о матери. Каково ей будет узнать о моей смерти? И решила подождать, может, пока жду, и наладится всё. И наладилось таки. У меня теперь есть ТЫ!
– Я думаю, ты и не хотела своей смерти по настоящему. Ведь по большому счёту, какая мертвецу разница опечалит или нет мать его весть о смерти чада. Возможно, ты хотела имитировать попытку самоубийства. Заглотила бы таблетки, но так чтоб тебя непременно спасли. Это подобно детской жажде внимания… Вот сейчас как умру и мама пожалеет, что наказала меня!
– Возможно, ты и прав…
– Ну, хватит уже! Ты печалишься сама, и меня угнетаешь. У тебя есть я! У меня есть ты! Вот смысл нашей жизни, и давай ей радоваться.
– Да что-то я разошлась, аж самой грустно стало!
– Счастье моё, я баенькать хочу. Не могу больше, засыпаю! Расскажи лучше какую-нибудь историю. Твоё воркование будет мне самой славной колыбельной.
– Я что так неинтересно рассказываю?
– Глупости! Я просто обожаю твой голос. Он такой родной, уютный, успокаивающий.
– Льстец! Ладно, слушай. Я знаю, что ты не веришь в гадалок там всяких и сны вещие, но расскажу тебе про свой вещий сон…………………………………………………………………………..
Утреннее солнце покрыло блёстками мокрый асфальт. Потоки фотонов, отскакивая от искрящейся дороги, попадали в слезящиеся от ветра глаза, и заставляли её щуриться. Воздух свистел, плутая в ушных лабиринтах. Когда она делала вдох, скорость врывалась в лёгкие, заталкивая в их ячейки гораздо больше кислорода, нежели требовалось. Спидометр утверждал, что едет она со скоростью 120 км/ч. Она и не подозревала, что старенький ИЖ-2 способен на подобные подвиги, да ещё на российских дорогах. Неописуемое чувство радости от не с чем несравнимого ощущения беспредельной свободы, кою даровала сия двухколёсная машина, поглотило её душу. До самого горизонта ни машинки, а значит, она – хозяйка дороги. Чуть мотнув руль влево, выехала она на самый центр черной ленты, петлявшей между лесами, реками, зданиями и прочими неровностями ландшафта. Справа показалось городское кладбище с натыканными в частые бугорки крестами и звёздами, из чего следовал вывод, что едет она к себе на дачу. Внимание её, неожиданно, привлек громадный белый крест установленный посреди прочих людских захоронений. «Раньше его здесь не было! И когда успели? Интересно, кому это?» – подумал она, и, переведя взгляд на дорогу, увидела в метре пред собой жёлтые «Жигули» (прозванные народом «копейкой»). Нога упёрлась в педаль тормоза, но было слишком поздно. Последовавший чрез долю секунды удар, выбил её из седла, и, соблюдая закон инерции, тело продолжило путь без «байка». Перелетев чудо советского машиностроения, она столкнулась лицом к лицу с асфальтом. Тут же вскочив на, дрожащие от переизбытка адреналина в крови, ноги, она подбежала к водителю авто, и спросила:
– Ты как? В порядке?
На что водитель с ошарашенным выражением лица кивнул в знак того, что он в порядке. Только тут она осознала, что произошло…
«Я что сплю?» – подумал она, и открыла глаза. Пред её кроватью стоял отец.
– Ну что? Проснулась? Надо на дачу съездить. Давай, одевайся в темпе вальса! – сказал отче, и вышел из комнаты.
Умывшись, она съела, заботливо приготовленную отцом яичницу с беконом, сыром, помидорами и томатной пастой. Выпила чашечку горячего крепкого кофе, и вылила гущу на блюдце. Кофейный узор показался ей очень похожим на очертания мотоцикла, когда смотришь на него спереди. Отнеся ассоциацию ко сну, она живо оделась и вышла из квартиры, направляясь во двор, где терпеливо ожидал её отче, прогревая двигатель «Иж’а».
Взгромоздясь на заднее сидение, она крикнула, пытаясь перекричать воркование двигателя:
– Погнали!
Её длинные пышные волосы разметались в стороны, пытаясь преодолеть сопротивление воздуха. В ушах шумело стремительное движение. Глаза наполняло ощущение скорости, кое невозможно испытать на машине. Вообще, скорость, и как следствие того, поездки на мотоцикле она обожала, ибо каждый раз её наполняло неописуемое ощущение жизни. Ей казалось в такие моменты, что она в состоянии объять весь мир. Ощущение рая намертво спаялось с чувством полёта и безбрежной свободы. Пустынная дорога, умытая недавно прошедшим дождём, резала ярким светом глаза и без того слезившиеся от ветра…
Проезжая кладбище, отец сбросил скорость, и, посмотрев назад и вперёд начал разворачиваться. В следующий момент всё вдруг стремительно закружилось, и она почувствовала удар, от коего в глазах потемнело. Открыв глаза, увидела она чистую ещё влажную траву. Немного поразмыслив, она пришла к выводу, что находится в кювете. Она попыталась ещё поразмышлять, но её попытки были пресечены подбежавшим отцом, на лице коего отпечатался ужас.
– Ты в порядке?
– Абсолютно! – сказала она, вставая на ноги и отряхиваясь.
– Ну, слава Богу! Ничего не болит?
– Нет!
– Ты уверена?
– Говорю же всё замечательно! А что произошло?
– Авария!
Как оказалось, в них врезался другой мотоциклист. Как могло так случиться, что на абсолютно прямой трассе они друг друга не заметили, никто понять не мог. И, что самое удивительное, никто не получил травм.
«Интересно, происшествие сиё является следствием или причиной моего сна? А может, мне это снится?» – подумала она, но не проснулась…………………………..……………………….
– А ещё, одна бабка нагадала мне, что я выйду замуж в двадцать один год, сразу после окончания университета. Она сказала, что день свадьбы будет самым счастливым днём моей жизни. Она оказалась права! Ещё, она сказала мне, что это мой муж подарил мне жизнь. И в той аварии я выжила лишь благодаря будущему мужу моему, потому что ещё чуть-чуть, и я напоролась бы при падении глазом на выступавший из земли прут, который вошел бы мне в мозг обязательно. Вот так! Так что это ты меня сберёг для себя! Понял?
Ответом на вопрос её было мерное сопение.
– Ты, что, дрыхаешь? Ну, правильно! Кому я рассказываю? Разговариваю тут, как дура, сама с собой! – сказала она, обиженно.
Поворочавшись немного в темной тишине, она встала с кровати и вышла на кухню. Включила свет и взяла из пачки, валявшейся на столе, сигарету. Пару раз, чиркнув зажигалкой, она поднесла огонёк к табачной трубочке и закурила.
«Зачем люди женятся? – думала она, пуская дым в потолок. – Ведь от этого они не станут лучше понимать друг друга, не станут внимательней друг к другу, скорее наоборот. Что бы стать родными? Но и до этого он был мне не менее родной. Гарантии? Официальное оформление друг друга в собственность? Наверно… Лишняя преграда для расставания? Ну, поженились и поженились! Какая разница?»
Она затушила окурок. Выключила свет и направилась в спальню. Нежно поцеловав спящего в губы, она залезла под одеяло и прижалась к его тёплому родному телу………………………………….
Тёплое покрывало сна сползло с его мозга, и он уже осознавал себя, в сей временной момент, но глаза не распахнул, желая запечатлеть в памяти только что виденный сон. Во сне этом был он маленьким мальчиком. Лежа посреди огромного поля, имевшего начало и конец где-то за кругом горизонта, он следил за полетами птиц, что крылами своими резво разгоняли сияющую белизной вату облаков. Он наблюдал движение неба, и с тем одновременно видел как клубы паров водяных, в высоте проплывая бесконечной, оставляют призрачные свои следы на поверхности его глубоко синих глаз. Очертания попадавших в поле зрения предметов, были чрезвычайно чёткими, а цвета невероятно насыщенными, как после дождя. В детстве он часто лежал также, скрывшись от суетной жизни, и мечтал, то о ратных подвигах, то о великих свершениях, или же грезил любовью возвышенной и не очень. Ныне же, он просто наслаждался воссоединением с природой после долгих десяти лет проведённых в мегаполисе, где вместо деревьев растут небоскрёбы, а почва покрыта асфальтом взамен мягкой траве, где муравейники обозначаются «М», а кислород заменён выхлопными газами от машин, где плеск воды превратился в звук открытия бутылки Coca-Col’ы, а птичье пение вытеснил писк сотовых телефонов. Он с жадностью поглощал растопыренными ноздрями чистоту пропахшего озоном и свежей травой воздуха, что движением своим лохматил его волосы и, колыхая склонившиеся от собственной тяжести колосья, пускал волны по бескрайнему полю.
«Всю жизнь бы лежал так...– подумал он во сне. – Какое великолепие! Определённо без Бога не обошлось... Конечно, он должен быть, а как же иначе! Ведь невозможно же, чтобы организмы сами по себе появлялись именно того вида, какого нужно и именно в таком количестве в каком необходимо для равновесия. Ведь какое неимоверное многообразие тварей, растений, химических элементов, физических явлений и прочего, и всё ведь пребывает в хрупком, на волоске одном держащимся, равновесии и взаимодействии...»
«Вставай!» – сказал ему ветер, ворвавшись в уши голосом любимой………………………………………………………………….
Она открыла глаза. Яркий утренний свет заполнил просторы спальни, а, следовательно, пришла пора вставать.
– Вот соня! – сказала она ласково, взглянув на лежащего рядом мужа.
Подняв телеса свои с мягкой постели, она пошла умываться. Протерев лицо полотенцем, и улыбнувшись себе в зеркало, решила приготовить завтрак. Пожарив яйца с беконом, сыром, помидорами и томатной пастой, она сварила кофе, и, расставив посуду на столе, пошла будить мужа.
– Соня, подъём! – тихонько сказала она.
Реакции не последовало. Тогда она уселась на него сверху и начала скакать на нём и повторять всё громче и громче:
– Вставай! Вставай! Вставай! Вставай!
Вдруг она остолбенела, ибо лишь сейчас поняла, что трясёт холодное бездыханное тело…………………………………………………..………
В сей же момент, воздух наполнился смрадом, небо заволокло чернью, и тучи, вспоротые молниями, вывалили из желудков своих накопления влаги... Дождь начался внезапно, и был столь плотен, что в долю секунды одежда его промокла, словно он нырнул в море. Вода оказалась ледяная. Холода он не почувствовал, но ощутил, что тело его остыло...
Между небом и землёй проскочил электрический разряд, осветив всё на какое-то мгновение ярким светом фотовспышки. В сей короткий клочок времени, успел заметить он фигуру рядом с ним стоящего «синего человека». Человек сей, не был, синим, но он прозвал его так в юношестве за его тёмно-синий балахон, скрывавший под собой руки и ноги, и укрывавший плотной тенью капюшона лицо так, что казалось, будто под ним ничего нет кроме сгустка пустоты. Человек протянул к нему руку. Животный страх неописуемой силы овладел мозгом его, поджилки затряслись от выброшенного в кровь адреналина, мышцы напряглись, в долю секунды поставив его перпендикулярно земле, и ноги понесли его прочь от жуткого создания. Почему он его так боялся? Наверно потому же почему боятся люди того, чего не понимают и не могут объяснить...
Он бежал столь скоро сколь мог, приминая и разрывая колосья, что путались в ногах и разрезали босые ступни в кровь, пытаясь остановить его. Он нёсся сломя голову, выворачивая лёгкие наизнанку, а воздух, противясь движению, с шумом терся о его ушные раковины. Несмотря на все прилагаемые усилия, он чувствовал, что человекоподобное существо не отстаёт ни на шаг от него, и даже, наоборот, с каждым пролетающим под ногами метром хоть на миллиметр, но приближается. Паника нарастала в геометрической прогрессии, сея смуту в членах, что готовы были уже отказаться от дальнейшего повиновения своему господину, когда увидел он в очередной вспышке молнии очертания заброшенного деревянного дома. В десять скачков достиг он цели, и, ворвавшись в дверь открытую, захлопнул её за собой, подперев спиной. Никто не попытался открыть её, но это не успокоило его, а напротив, ещё больше взволновало. «Это Его дом!» – пронеслась электрическим разрядом мысль по бороздкам мозга, и по коже поползли подлые мурашки страха. Вновь мигнувшее светом небо, подтвердило его опасения, осветив фигуру синего человека, что уже почти прикоснулся к нему. Невероятный ужас лишил его сознания и погрузил в темноту...
Когда очнулся, то увидел он, что находится посреди кладбища, а с красного неба сыплется белый, словно первый снег, пух. Налетевший ветер, принёс звуки траурного марша и заунывного женского плача. Какие-то знакомые ноты проскальзывали в голосе плачущей................................................
Она уткнулась в его грудь и зарыдала. Слёзы лились из её глаз. В горле стоял ком. Лишь сейчас осознала она, что его сейчас закопают, и она больше никогда не увидит его, не обнимет, не почувствует рядом... Она не понимала кто эти люди в чёрных одеждах, что им тут надо, и почему они оттаскивают её от любимого……………………….
Небо громыхнуло медными тарелками, и порвавшиеся тучи стали брызгаться кровью. Из земли скоро весьма, словно этого только и ждали, стали прорастать гигантские шипы. Лишь достигли они трёхметровой высоты, как с небесных высей стали опадать, осенними листами, израненные и окровавленные ангелы. Они нанизывались на колючки, словно кусочки баранины на шампуры и немного побившись в предсмертных конвульсиях, обвисали трупами. Кровь текла рекой... Создавалось ощущение, что весь мир превратился в сплошной бурлящий ненавистью и ужасом поток крови...
Вдруг красный свет солнца затмила огромная тень. Обернувшись, увидел он синего человека колоссальных размеров, что шёл семимильными шагами в его направлении, попутно собирая тела ангельские в горсти, периодически посылаемые в рот, точнее в то место в коем тот непременно должен был находиться. Вскоре он и сам вперемешку с крылатыми трупами попал в пасть кошмарного существа. И тут...
И тут он проснулся. Он не вскочил в испуге, и даже глаза не раскрыл. Он просто осознал, что спит и всё виденное и пережитое им всего лишь сон...
«Синий человек! Опять он! Значит, я опять чего-то не вспомню!» – подумал он, отойдя от шока пережитого в стране Морфея.
Синий человек снился до сего дня уже дважды ему. Каждый раз после этого в его жизни появлялись провалы в памяти. Первый раз он никак не мог вспомнить, что делал на протяжении целых суток. Во второй раз, проснувшись, обнаружил он покрытый органикой хлеб, заплесневевший чай и скисший суп. После, узнал он в университете, что не появлялся там ровно неделю. Что произошло в те семь дней он, как ни старался, не мог вспомнить. «Хвала Богу теперь у меня есть она! По крайней мере, она сможет пролить свет на эту загадку!»
Он решительно открыл глаза, но пред ними стояла такая же темнота, как и пред закрытыми. Тогда попробовал он встать, но тут же упёрся лбом во что-то твёрдое и, по всей видимости, деревянное. Попытка пошевелить руками и ногами предоставила ему информацию о том, что он находится в тесном ящике длиною чуть больше его роста...
Страшное предположение прокралось в его душу... Паника овладела телом. Сковав лёгкие, заставила биться в бессмысленной истерике члены...
Он задыхался... Дыхание становилось всё тяжелее... Надрывно хрипя, он, словно мотылек, в паутину попавший, барахтался в деревянном капкане, пока остатки жизни не покинули измученное его тело.........................................................................
Дописано в марте 2005 в бытность мою в граде Удомля.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?D`Skid`D Подписка на новые произведения автора >>> |
