Финиш, ясный сокол
фарс
Поэтесса Ъ не вернула поэту Ь его PENIS-крем, когда они в очередной раз расстались. Поэт рассказал об этой низости окружающим и подал заявление районному прокурору. «Ввиду того, что моя эрректильная дисфункция неустранима без крема, прошу Вас принудить гражданку Ъ, покусившуюся на мою собственность, вернуть крем, купленный мною в магазине «Интим» 13 сентября сего года за 350 рублей 40 копеек».
Возможно, поэт Ь и поэтесса Ъ расстались окончательно, потому что на сей раз это желание было обоюдным. Поэт Ь, наконец, признал, что у него появился «взгляд налево». Да запираться стало уже невозможно, потому что его виртуальные похождения на сайтах знакомств начали обретать очертания реальности: виртуальные подружки воспользовались его щедрой открытостью и начали звонить на мобильный телефон в самые неподходящие, что ни на есть интимные моменты между поэтессой Ъ и поэтом Ь.
Поэтесса Ъ от таких грубых вторжений в ее личную жизнь свирепела и швыряла в поэта Ь домашние тапочки с тем большей частотой и силой, чем с большим пылом он уверял, что она для него единственная. Скоро он перевезет ее и ее скарб в свой дом, а эти звонки ровным счетом ничего не значат. Он даже попытался вовлечь поэтессу Ъ в свою виртуальную жизнь: ты только представь, - рассказывал он поэтессе: у этой барменши из Ханты-Мансийска имя, с которым можно покорить мир: АНГЕЛИНА СОБОЛЕВСКАЯ! Нет, ты только представь это имя на афише!..
Поразительно, но после таких подробностей поэтесса Ъ хватала что-нибудь потяжелее тапочек, и поэту Ь приходилось спасаться бегством. Дальше входной двери он не убегал, даже если поэтесса бежала за ним с тяжелой малахитовой пепельницей и кричала: а ты подумал, какая у твоей чукчи истинная фамилия?!..
- Нет! Поверь, это ее настоящее имя! – защищал поэт Ь честь новой сайтовской подружки, а себя - пакетом с выстиранными поэтессой Ъ трусами и носками, который успевал захватить на тот случай, если его все же выставят за дверь. – Зачем ей врать, ну подумай!!!..
Однако уже наступила осень, и поэт Ь констатировал, что впадает в осеннее обострение шизофрении: если до сих пор гнев поэтессы его не пугал, то с наступлением сентября - начал. А вдруг она действительно швырнет в меня пепельницей, - думал поэт перед сном, и сон моментально улетучивался. – Пепельница попадет мне в висок и… я умру! – поэта Ь прошибал холодный пот и горячие слезы одновременно. Шиза вообще-то у него была маленькая, безобидная и очень удобная. Несколько лет она позволяла ему лежать на диване, цистернами пить водку, на которую давали деньги ценящие его поэтический дар друзья. Но в его жизни появилась поэтесса Ъ, взглядом испепелила заботливую шизу, подняла поэта Ь с дивана, отправив на поиски работы. Поэт согласился на перемены в жизни взамен согласия поэтессы разделить с ним кров и финансово-бытовые проблемы. Он перестал пить и настроился на достойную жизнь женатого, работающего человека. К тому же понимал, что хроническое диванное положение все меньше и меньше стимулирует окружающих на меценатство. Это было обидно: в республике как девятый вал нарастал Год благотворительности – и в такое-то время ему пришлось расстаться с ролью беспомощного в быту и социуме Таланта. Но ничего поделать было уже нельзя: он хотел завоевать право быть рядом с поэтессой Ъ, видя в ней реванш за бесцельно прожитые годы. Конечно, вполне он не сдался, а ровно наполовину: на работу пошел, но расчищать свою холостяцкую квартиру даже не собирался. То есть, собирался, но только на словах: с понедельника, в следующие выходные, с того месяца, через некоторое время…
В слова поэтесса верила почти год. А потом купила поэту водоэмульсионку, валик, кисточку и стала принуждать побелить потолок в ванной. Она за пару дней собрала мешков сорок мусора, старательно копимого поэтом несколько лет, помыла окна и повесила шторы. Дело оставалось за малым: починить слив в ванной, приделать бачок к унитазу, вставить стекло в кухонное окно, в которое несколько лет назад поэт запустил бутылкой, сменить двери, собрать еще мешков двадцать хлама, и отмыть, отмыть все до блеска!..
Дело стремительно подвигалось к женитьбе после того, как поэт в один прекрасный летний день сделал поэтессе предложение руки и сердца по всей форме. Подумав положенное время, она согласилась, а поэта тут же начали раздирать противоречия. С одной стороны, поэтесса Ъ ему нравилась: вместе с ее стихами, умением стирать-варить-наводить порядок и приличной зарплатой, а главное, маленькими полудетскими ступнями, которые умиляли поэта бесконечно. С другой стороны его гордый поэтический дух не без успеха противился принуждению. И незаметно второе начало перевешивать первое.
- Ты способна к рукоприкладству! – возмущался поэт.
- Другая на моем месте уже бы давно провернула тебя через мясорубку! – парировала поэтесса.
- Как через мясорубку?! – от обиды и страха у поэта выступали слезы.
Поэтесса смягчалась. Нрав у нее был крутой, но сердце, по-видимости, доброе. Глядя в золотые глаза поэта, объясняла, что шутит. Но поэт все равно боялся. Ему начали сниться кошмары: то поэтесса делает отбивные котлеты, а то быстро шинкует на новой разделочной доске его член – на ровные аккуратные пятачки и посыпает их укропом. Получалось красиво, но поэт просыпался в ужасе. Дни тоже стали больше походить на кошмары. Поэт все больше убеждался, что люди они с поэтессой разные, несмотря на одну принадлежность к поэтическому цеху. Поэтесса любила и умела приводить планы в исполнение немедленно, а он имел слово «завтра» - причем, имел как хотел – в любой позиции. «Завтра» от этого не становилось менее покладистым и всегда улыбалось поэту. Его же ласковая душа неизменно жаждала улыбок, снисхождения, уютных застолий, красивых разговоров. Поэтесса же на второй год гостевания у нее поэта даже кормить его стала мрачно.
А сколько раз она пыталась его выгнать! Иной раз даже укладывала его рубашки не выглаженными, сразу после стирки, и клала их у порога, предварительно подстелив чистые газеты. «Если не заберешь – я их выброшу!» – пугала она поэта. А поэт был очень привязан к вещам, и всегда за них боялся. «У меня здесь еще две пары носков», - напоминал он. «Они в корзине для грязного белья, - вспоминала поэтесса, - отдать?» - «Как-нибудь потом заберу, - обреченно соглашался поэт, понимая, что совершенно отвык от стирки, да и стирать-то, собственно, негде: слив в его ванной не работал, раковина была разбита, а кухонная мойка совершенно не подходила для стирки, потому что вечно была занята посудой.
Он шел домой, с тоской думая о носках, о том, что с поэтессой придется помириться, а это предполагает покупку цветов. Цветы действовали на нее магически. И едва он появлялся на пороге с цветами, она была готова начать все заново. И начинала: стирала, покупала, готовила. Поэт поправился, отрастил бороду, которая его чрезвычайно украсила. «Классическая борода – хит нынешнего сезона, - сказала как-то раз поэтесса, - тебе она очень пойдет». Поэт подумал и отпустил бороду, тем более, бриться он очень не любил, да и не умел, по правде сказать.
И надо же такому случиться, что через некоторое время поэт стал замечать на себе пристальные женские взгляды! Уже несколько лет как поэт не помнил, что это такое – женское внимание. Но свежие рубашки, ванны через день, а главное, красивая нарядно-седая борода сделали свое дело! Поэт взбодрился, приосанился и стал больше думать о женщинах. Он даже начал подумывать о том, не сменить ли половую дальность с ними на половую близость. Эрректильная дисфункция нисколько не мешала ему любить любовь. Правда, понатореть в этом деле всю жизнь что-то мешало: то любимая отказывала ему в близости, то водка заменяла все радости, то он ощущал полную неспособность удовлетворить женщину и оттого стеснялся быть активным. Но, когда в его жизни появилась поэтесса Ъ, все изменилось. Поэт стал незаметно для себя думать, что стоящий половой член не самое главное в занятиях любовью. Он уже даже свысока начал высказываться о мужчинах, вечно готовых к сношениям. Ему казалось – он лучше и без этой готовности, потому что поэтесса говорила, главное – не готовность, а желание, чувство, слова! Что искренне расположенная к нему женщина не поменяет ночь взаимных ласк и его бесподобных комплиментов на десяток первоклассных сперматозавров. Поэт был искренне признателен ей и не жалел слов, ласк и усилий руками, отчего его пальцы со временем стали настолько чувствительными, что он порой удивленно разглядывал их, готовый поверить, что ладонь его продолжается не пятью пальцами, а пятью прекрасными «мальчиками», сумеющими удовлетворить любую «девочку».
Итак, самоощущение и самооценка повысились значительно, и поэт не то чтобы решил пошалить на стороне, но ощутил стремление расширить круг своих знакомых женского пола. Рабочий компьютер услужливо выдавал все новых и новых дам, легко идущих на углубление контактов и, хотя дело еще не дошло до встреч, он так увлекся, что забыл про осторожность – невинные звонки в неурочное время довели поэтессу до ярости. Да собственно, они уже привыкли ничего не скрывать друг от друга. Поэт искренне не понимал, отчего она сердится и не хочет слушать о его завоеваниях в виртуале. «Это ни к чему не обязывает, мы просто болтаем, это весело, они для меня ничего не значат, ты – моя любимая! - уверял он. – А на сайте такие возможности, ты представляешь – там восемь миллионов посетителей! Но я честно написал в анкете, что женат». Но поэтесса была неумолима: «Если они для тебя ничего не значат, то уйди с сайта! Виртуальные знакомства небезобидны. Как любые отношения они не стоят на месте и вскоре за звонками последуют встречи. Я не готова соперничать с восемью миллионами женщин и терпеть, пока они, все одна за одной, разочаруются в тебе!»
Дискуссии на тему сайтовских знакомств продолжались до тех пор, пока он, получив очередной звонок, так увлекся, что, не отрываясь от вкусных щей и не замечая изумленного взгляда поэтессы, ответил абонентке, что после ее звонка наступила его очередь звонить, и он обязательно вскоре позвонит.
- Что?.. Нет, я еще не женат! Жениться – ведь это такая ответственность... Невеста? Да, именно, невеста! Она моя невеста.
«Она» медленно вынула из руки поэта ложку, на что он даже не обратил внимания, а потом подняла тарелку с остатками щей и вылила поэту на голову.
Вот после этого они и расстались. Причем, на сей раз она собрала все его вещи вплоть до зубной щетки, но не вернула PENIS-крем. А он купил его накануне, на свою первую зарплату. И они только раз успели воспользоваться им. Причем, эффект от чудесного крема больше понравился поэту, чем поэтессе. Как завороженный смотрел он на своего «располневшего» без всяких усилий мальчика, предлагая полюбоваться и ее:
- Смотри, какой красавец, смотри! Красивый?..
- Красивый, - вздохнула она. – Я же говорила, ты небезнадежен, у тебя не импотенция, а всего лишь дисфункция, а это лечится, проходит. Обязательно пройдет.
Поэт поверил в волшебную силу крема. И оставаться без него не собирался. Поэтому надо только отнять его у этой скандалистки, а дальше… Зарево новой жизни уже блистало на его высоком челе.
24.09.2007
Вера Арямнова
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Арямнова~Вера Подписка на новые произведения автора >>> |
