 | | | Мирра, Ну, разве Смерть это враг? Смерть это, имхо, избавление. Или награда. Верно Цой сказал: "Смерть стоит того, чтобы жить". Для некоторых смерть вообще всего лишь досадная неприятность. Но ведь есть множество других неприятностей, связанных в большинстве своем с жизнью.
ЗЫ: сли же вы не считаете врагами людей, тогда пусть сдохнут ваши враги-бактерии, или враги-кирпичи и т.д. и т.п. :) |
|
| | | arlekino: у любого человека есть по жизни только один естественный враг - смерть, врагов среди людей нет, есть только орудия смерти и жизни, нам дают жизнь одни люди и запросто могут отнять другие, а иногда те же самые, что и дали, как ни печально, и бывает, что сразу. Или чуть попозже.
Но даже тот, кто убивает, - ни враг, ни друг, если уж выпал такой случай умереть от руки или ноги человека, а не от массы других причин, которые даже врагами-то не назовешь, поскольку им похуй, кто их как называет - кирпичу с крыши или вирусам каким с бактериями, точно, похуй... Убийца, как и всё, что нас убивает, всего лишь орудие в руках судьбы, то есть смерти, судьбой ее называют, чтоб не пугать определенностью приговора, пока она не случилась тем или иным образом. Вот тогда и говорят - судьба! :)) Суд и кара за преступление порога жизни и беззаконное существование по законам природы. :) |
|
| | | Черному:
бонус тебе, Черный, от великорусского поэта Александра Галича в память не менее великорусского поэта Осипа Мандельштама
Возвращение на Итаку
Памяти Осипа Эмильевича Мандельштама
"...в квартире, где он жил*, находились он,
Надежда Яковлевна и Анна Андреевна
Ахматова, которая приехала его навестить
из Ленинграда. И вот они сидели все
вместе, пока длился обыск, до утра, и
пока шел этот обыск, за стеною, тоже до
утра, у соседа их, Кирсанова, ничего не
знавшего об обыске, запускали пластинки с
модной в ту пору гавайской гитарой..."
"И только и света,
Что в звездной, колючей неправде,
А жизнь промелькнет
Театрального капора пеной,
И некому молвить
Из табора улицы темной..."
Мандельштам
Всю ночь за стеной ворковала гитара,
Сосед-прощелыга крутил юбилей,
А два понятых, словно два санитара,
А два понятых, словно два санитара,
Зевая, томились у черных дверей.
И жирные пальцы, с неспешной заботой,
Кромешной своей занимались работой,
И две королевы глядели в молчании,
Как пальцы копались в бумажном мочале,
Как жирно листали за книжкою книжку,
А сам-то король - все бочком, да вприпрыжку,
Чтоб взглядом не выдать - не та ли страница,
Чтоб рядом не видеть безглазые лица!
А пальцы искали крамолу, крамолу...
А там, за стеной все гоняли "Рамону":
"Рамона, какой простор вокруг, взгляни,
Рамона, и в целом мире мы одни".
"...А жизнь промелькнет
Театрального капора пеной..."
И глядя, как пальцы шуруют в обивке,
Вольно ж тебе было, он думал, вольно!
Глотай своего якобинства опивки!
Глотай своего якобинства опивки!
Не уксус еще, но уже не вино.
Щелкунчик-скворец, простофиля-Емеля,
Зачем ты ввязался в чужое похмелье?!
На что ты истратил свои золотые?!
И скушно следили за ним понятые...
А две королевы бездарно курили
И тоже казнили себя и корили -
За лень, за небрежный кивок на вокзале,
За все, что ему второпях не сказали...
А пальцы копались, и рвалась бумага...
И пел за стеной тенорок-бедолага:
"Рамона, моя любовь, мои мечты,
Рамона, везде и всюду только ты..."
"...И только и света,
Что в звездной, колючей неправде..."
По улице черной, за вороном черным,
За этой каретой, где окна крестом,
Я буду метаться в дозоре почетном,
Я буду метаться в дозоре почетном,
Пока, обессилев, не рухну пластом!
Но слово останется, слово осталось!
Не к слову, а к сердцу подходит усталость,
И хочешь, не хочешь -- слезай с карусели,
И хочешь, не хочешь - конец одиссеи!
Но нас не помчат паруса на Итаку:
В наш век на Итаку везут по этапу,
Везут Одиссея в телячьем вагоне,
Где только и счастья, что нету погони!
Где, выпив "ханжи", на потеху вагону,
Блатарь-одессит распевает "Рамону":
"Рамона, ты слышишь ветра нежный зов,
Рамона, ведь это песнь любви без слов..."
"...И некому, некому,
Некому молвить
Из табора улицы темной..."
*квартира в Воронеже, справа от Петровского сквера в здании теперешней детской поликлиники.
В Воронеж Мандельштам попал прямиком из психушки в маленьком городке Чердыни, куда он угодил во время отправки в ссылку, там он выпрыгнул из окна третьего, кажись, этажа "прыжок, и я в уме!". Мандельштамам разрешили сменить место ссылки, и они выбрали Воронеж, там жил отец друга Осипа Эмильевича, Леонова, тюремный врач. В Воронеже Мандельштаму жилось довольно неплохо, у него была работа, жилье, появились друзья, и если бы он был более разборчив в связях с людьми, чего быть никак не могло - при натуре Мандельштама, то, возможно, его жизнь сложилась бы иначе, кто знает как. Говорят, он свои стихи читал даже начальнику местного УНКВД по телефону... Из Воронежа он, впрочем, вернулся цел и невредим, несмотря на тяжелой положение последних нескольких месяцев и говенное поведение ряда воронежских писателей. Четверть всех стихов, что он написал, О.Э. Мандельштам, написал в Воронеже, на прозу его здесь не пробивало.
Вот что пишет о дальнейшей жизни и смерти поэта Павел Нерлер:
Месяц Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна ищут, где поселиться - Малоярославец, Таруса, Савелово, наконец - Калинин. Он по-прежнему пишет. По-прежнему сидит без денег - живут с женой на то, что подкидывают друзья. А в марте неожиданное благодеяние - Литфонд выделяет Мандельштаму путевку в дом отдыха "Саматиха". Отдохнуть, подлечиться... На самом деле - по сути чекистская операция. Ибо непонятно, что делать с Мандельштамом , потому секретарь Союза писателей Владимир Ставский пишет письмо наркому Ежову: "Николай Иванович, разберитесь". К письму прилагает заключение литературного эксперта - а это тот же Павленко: Мандельштам "не поэт, а версификатор, холодный, головной составитель рифмованных произведений". Саматиха же - место интересное: оттуда невозможно уехать самостоятельно. Ловушка, мышеловка! То есть если что - не беспокойтесь, не убежит. Наверняка с Мандельштамом уже все решено, письмо же Ставского и Павленко нужно для подстраховки.
(В 1943-м на передовой военный корреспондент Ставский погибнет от пули немецкого снайпера - мужская смерть! Комиссар гражданской войны, ставший пролетарским писателем и комиссаром над прочими писателями. Его романы "Станица", "Разбег", "На гребне" о становлении колхозного строя на Кубани и борьбе с кулачеством сегодня читать невозможно.)
Ранним утром 2 мая 1938 года Мандельштама в Саматихе арестовывают. Решение об аресте принимал старший лейтенант госбезопасности Юревич.
(Виктор Юревич вообще-то был физруком в санатории ОГПУ "Прозоровка". Просто Витя, статный красавец-блондин. Ежов обновлял кадры и обратил внимание: "А что за симпатичный парень недавно так лихо выступил на активе?" Повысили в звании, направили на следовательскую работу. Очень скоро последним старикам-дзержинцам в аппарате НКВД его ставили в пример: "Посмотрите, как работает выдающийся молодой чекист Юревич!" А те признавались, что боятся проходить мимо его кабинета - так кричали там избиваемые Витины подследственные. К концу жизни у Юревича уже крыша ехала от крови и безнаказанности. Потом самого взяли. Теперь Юревич орал на допросах, били его страшно. Расстрелян в 1940 г.)
Есть документ, который, к сожалению, не приведешь полностью - слишком объемный. Это эшелонный список заключенных поезда, в котором везли Мандельштама . Против каждого имени - профессия, статья. По сути - социологический срез страны: все национальности, все специальности. Одна фамилия забавная - заключенный Карл Маркс. Маркс Карл Карлович, служащий. А перед ним, по алфавиту, - Мандельштам Осип Эмильевич, писатель. Ему дали пять лет, везли в Магадан, но Мандельштам быстро стал полным доходягой, оставили в пересыльном лагере "Вторая речка" под Магаданом. Здесь и умер от сердечного приступа и общего истощения. Зарыли вместе с другими покойниками в траншее неподалеку. В молодости друзья звали Мандельштама "златозубом" - что ж, урки выбили у мертвого поэта изо рта золотые коронки.
...и черный парус возвратится оттуда после похорон
|
|
| | | !!!!!
Ужасны вы и Велики
Пусть сдохнут все Ваши враги |
|
| | | и головую в черный омут ныряют чудаки с челнов, не важно кто остался с призом, а важно кто на что готов |
|
| | | и море слёз и океан тепла
и души опрокинутые в воду
а музыка не знала и текла
даря уму блаженную свободу
|
|
| | | но можно и в предсмертьи утонуть
и захлебнуться, спрыгнув в воду Стикса.
и если суждено уже топиться--
без страха прыгай в ледяную муть. :)
|
|
| | | ути хорошая моя-так я буду сторять ся чтоб так было-но я все пишу с маленькой-а что с большой кому надо увидят;)энта вы очень примечательная женьщина-и забавная-а мирра-она чего-хоть и велика а меня не дотанет:)яж ее как брат младший-жюрю потихоньку-как сказала анжелинка мне-это путь к закалке-хотя она ей не нужна:)целую верочка-фамилия арямнова мне очень понравилась-я из-за этиого еще давно вам первую рецензию написапл кстати. |
|
| | | ути хорошая моя-так я буду сторять ся чтоб так было-но я все пишу с маленькой-а что с большой кому надо увидят;)энта вы очень примечательная женьщина-и забавная-а мирра-она чего-хоть и велика а меня не дотанет:)яж ее как брат младший-жюрю потихоньку-как сказала анжелинка мне-это путь к закалке-хотя она ей не нужна:)целую верочка-фамилия арямнова мне очень понравилась-я из-за этиого еще давно вам первую рецензию написапл кстати. |
|
| | | Мирра, прости, пожалуйста.
И прощевай до понедельника. Ухожу с работы, а дома копм, сцуко, накрылся... |
|
| | | Ромочка, уважь мою личную к тебе просьбу: не называй Мирру "миррулькой", да еще с маленькой буквы. Ей-то может все равно,- у нее душа великая, как и мозги, - нам с тобой этого величия до конца не постичь; я-то хоть догадываюсь о масштабе и глубине ее Дарования, а ты, похоже, нет. Итак, ей, думаю, все равно, ей все одно забавно, а меня, как более мелкую особь, подбешивает эта твоя пошлая фамильярность, как и любой непорядок. А слово "непорядок" близко к слову "непорядочность"... Сумасшедшим быть не возбраняется, но непорядочным нельзя. У меня против непорядка и непорядочности всю жизнь шкура дыбом вставала, деваться просто некуда, кроме как ПРОСИТЬ ТЕБЯ не выставлять мне на показ непорядок и непорядочность. Я и прошу. |
|
| | | у нас даж марнера схожзая-тьак же не примдумаешь-этожб единый духовный поток |
|
| | | Арямнова Вера
вы миррульку нен перехваливайте-а то она и так себя самой крутой как и жужунька считает-а это уже последней стадией жужинизм поахивает.вон жужа-заигралась-ох заигралась-мол самая крутая красотка восременности(ксатити таковой и является)-но я ее подлечу-для сбыта сдельной сделаю-так тчол не перехваливаете-они от этого портются.самый великий вообще это же даже не мастер скунс-это я-р.ф.
:) |
|
| | | Мирра, я коммы других участников не читала, а только твое стихотворение; так что с Хеленой ежели совпали, что это случАй.
А прочла твои объяснялки Думасте, и зело удивилась. Сколько ж матерьялу у тебя уходит на сотворение текста... ё-маё...
...а у меня, поскольку памяти нет,- весь багаж ее в полведра уберется, стихи и не то чтоб неинтеллектуальны (да?), но просты, насквозь просвечивают, только дебил может что-то не понять или понять не все.. а берут они чем-то другим. Оно, другое, здесь и сейчас сиюминутно. Эмоция! голая эмоция, этой гребаной душевной силищей обрастая...
не пойму, что в этом грустного, но явно это грустно |
|
| | | не понял???а че это кнопачка меня не приласкала?????-хны |
|
| | | курю мало наверное. кстати все 15 выросли.есть БОГ!:))) |
|
| | | Андрею Сухозадову: почему? почему? почему??? ;))))))))) |
|
|
