Мирра Лукенглас |
2004-03-17 |
96 |
4.80 |
20 |
|
|
|
Каталепсия упадка неприглядна и страшна.
Но пока что дремлет сладко вся огромная страна.
Спят в бутылках дрозофилы, храп летит во все концы,
Из распахнутой могилы лезут, лезут мертвецы...
Злые зомби отыскали жертву в городе ночном -
Слесарь Сидоров в подвале засыпает вечным сном.
Вздрогнут дети в колыбели, стекла в доме зазвенят...
Поскорей закройте двери! В нас проник смертельный яд.
|
|
Дмитрий Лунин |
2005-11-07 |
55 |
5.00 |
11 |
|
Сборник стихотворений "Идите на хуй" |
|
|
|
|
|
* * *
Нить доброты моей порвалась.
Рухнули все оковы.
За то, что я не похож на вас
Меня растерзать готовы.
Мой стих,
Тишину нарушивший вам,
Безжалостен, как кровопийца,
Опасной бритвой
Оставит шрам
На ваших изнеженных лицах
* * *
Бываю весел я или печален,
Смотрю на людей очень многих.
В каждом втором из них я замечаю
Романтика с большой дороги.
Видно, и ты к ним относишься тоже.
Душу, прошу, руками не трогай...
Я знаю, что скоро меня уничтожат
Романтики с большой дороги.
* * *
Уверенным шагом по жизни пройду
Скандальный поэт России.
Пусть сдохну в две тыщи каком-то году,
Но чтоб это было красиво.
* * *
Обернулась вся жизнь странно,
Ни забыть, ни понять мозгом.
Завещанье писать рано,
Все сначала начать поздно.
Знаю способ один верный:
Предрассудки свои бросив,
Перерезав себе вены,
Навсегда уйду в осень.
* * *
Прохиндеи иль мудрецы?
Ничего не понять.
Тоска.
Перепутались все концы,
Ни один из них не сыскать.
Трудно выбрать из двух одно,
Проследив
Своей жизни нить.
Может лучше камнем на дно,
Чем опять в неизвестность плыть?
Может, мылить скорей петлю,
Пистолет ощущать у виска?
Не надеюсь.
Не жду.
Не люблю.
Ничего не понять.
Тоска.
Руслану Гусейнову.
Меня сюда в помощники не звали,
Я сам явился.
Груб.
Нетерпелив.
Я без чинов и всяческих регалий
Взбираюсь вверх как пассажирский лифт.
Меня сюда в помощники не звали,
Но моему терпенью вышел срок.
Разделавшись с таможней на вокзале,
Пройду по трупам замерших эпох.
Пройду,
И тем нарушу все запреты,
Теперь уже
Мне нечего терять.
Пусть обо мне не протрубят газеты,
А попросту меня обматерят.
Останется среди глухих развалин
Проделанный мной
Долгий странный путь...
Меня сюда в помощники не звали,
Но я пришел, чтоб все перевернуть.
* * *
Мелькают лица
Как кадры в немом кино.
Черствеет век,
Становясь все более грубым.
С отчаяньем ветер стучит в окно
И скулят по ночам водосточные трубы.
Опять в подворотне ломают кому-то хребет,
Опять у кого-то в уме
Только лишь деньги чертовы...
Нет смысла спорить о том, что черствеет век.
И мы,
Подражая ему,
Тоже становимся черствыми.
* * *
Ничего не привык бояться.
Слово «страшно» мне не знакомо.
Только часто в кошмарах снятся
Темные подъезды родного дома.
На исходе почти все силы.
В тело вкрадывается истома...
Нас однажды сведут в могилы
Темные подъезды родного дома.
* * *
Что-то задора и радости нет.
Сердце тоска изводит.
И, несмотря на молодость лет,
Силы почти на исходе.
Чувствую, что не найду приют
И мой покой нарушен.
Может быть, завтра за мной придут
И разорвут мне душу.
* * *
Не успеешь родиться – уже хоронят.
Солнце не проникает за решетки окон.
Ни разу в жизни не примерял корону,
И, несмотря на это, абсолютно спокоен,
Ведь то, что слева, и то, что справа,
Только иллюзия, а не материя.
Когда по венам течет отрава,
Счастье не кажется безвозвратно потерянным.
* * *
Жизнь городов, не отмеченных на карте
Сложней, чем уравнения с иксами и игреками,
Напоминающая шахматную партию,
Где белые начинают, но не всегда выигрывают,
Где говорили, но толком ничего не сказали,
Где относительна даже смена времени года,
Жизнь городов с остекленевшими напрочь глазами,
Где кровь сочится из каждого водопровода,
Где лишь умирая, чувствуешь наконец тепло,
Где на милосердие втройне возросла цена,
Жизнь городов, где даже через оранжевое стекло
Видны только серые тона,
Жизнь городов, из которых выехать не помогут визы
Таит в себе обреченность для тех, кто постиг
Жизнь, которую не показывают по телевизору,
И о которой не пишут книг.
* * *
В историю войти не захотели.
Всемирно знаменитыми не стали.
Раз с пьедестала многие слетели,
Значит, хреново там, на пьедестале.
* * *
Раздвину как шторы границы стиха
И музыкой слов постараюсь выкрасить.
Кто истину тысячи раз постигал,
Тот знает: словами ее не выразить.
Мой стих
Покой вселенной нарушит,
Над всяческим хаосом воспарив.
И тысячи раз
Продырявит души
Остро отточенными штыками рифм.
* * *
Не опасаясь людских судов,
Не опасаясь людских наветов,
Я учился ходить, не оставляя следов
И ненавидеть снег черного цвета.
Каждый день – поединок с самим собой,
Неумолимость поиска важнейших истин,
Угрожающий волчий оскал зубов,
Обреченность в строках стихов и писем.
Игрушкой у времени – малыша
Судьба и история всех народов.
Граждане!
Завтра будет нечем дышать.
Перекроют доступ кислорода.
Завтра толпа оголтелых скотов
Растерзает еще одного поэта,
Не опасаясь ничьих судов,
Не опасаясь людских наветов.
* * *
От безысходности в петле повисла
Судьба. Ведь ей многого не доставало.
Меня, воспевающего инцест и самоубийство
Жизнь множество раз беспричинно ломала.
Я знаю: мир – каторжник, в цепи закованный,
И все равно кто-то жив, моему голосу внемля...
Ведь даже часы, которые сломаны
Иногда показывают правильное время.
ИТОГ
Когда два часа будут длиться год,
Что может дать сбой – даст сбой,
Когда не останется никого,
Кто был бы самим собой,
Когда будут сломлены грани веков
И новый придет кумир
Пепел сожженных черновиков
Засыплет к чертям весь мир.
ДЕВОЧКА В ЧЕРНОМ
Изящна и утонченна,
Прозрачна как изо льда,
Зловещая девочка в черном
Идет по моим следам.
Мы с нею во многом схожи,
Я встрече с ней был бы рад.
Но лишь ощущаю кожей
Ее леденящий взгляд.
Безволен как заключенный,
Твержу я десятки раз:
Зловещая девочка в черном –
Одна, кто меня не предаст.
* * *
Осмотреться б вокруг, но снова пыль пускают в глаза.
Мешают все, кто может хоть как-нибудь помешать.
Стрелки часов откровенно бегут назад.
Жилища людей пороскошнее райского шалаша.
В календарной сумятице напрочь прогнили дни,
От чрезмерного натяжения лопнула судеб нить.
Червям на съедение ушли одни,
Другие еще живут, но не знают зачем им жить.
Все, кто сумел бы хоть что-то сказать, молчат.
Один напрягаю связки, крича в пустоту...
Вселенная спит, пронеся груз забот на плечах.
И дремлет 2000 лет часовой на посту.
* * *
Я, стихам предпочитающий кокаин,
Бродяга, ночующий на вокзале,
Во все вселенной кричу один,
О чем бы вы никогда не сказали,
О чем бы вы предпочли смолчать,
Чтобы спокойно доесть свой ужин...
Я знаю, что скоро
Топор палача
Отрубит язык
Тем, кому он не нужен.
ПИСЬМО СЕСТРЕ
Сестра!
Прости за мой неровный почерк.
Там, за окном опять пустые споры.
Твой брат оставил на земле немало строчек,
Не в силах жить среди людей, которых
Людьми мы звали только по привычке,
Так не хотелось быть на них похожим...
Я жизнь потратил, чтоб найти к дверям отмычку,
И оказался у дверей с разбитой рожей.
Все оказалось хуже, чем вначале.
Все в мире плохо действует на сердце.
Я замерзал морозными ночами,
Вот только не пустил никто погреться.
Не обращай внимания на почерк.
Знай: ты одна ни в чем не виновата.
Твой брат оставил на земле немало строчек.
А остального не было у брата.
* * *
Стих, зловещий как парабеллум,
Иногда лижет руку псом покорным.
Предлагаю черное считать белым.
Белое - черным.
Пусть художник мне не поверит,
Пусть меня опровергнет ученый.
Когда я был младше, я был уверен,
Что белый есть белый, а черный есть черный.
Тот, кто жаждал, тому открылись
Тайн Вселенной сокрытые знаки.
В мире давно все
Переменилось.
Только не каждый об этом знает.
Кому ж было нужно все переделать
Незамедлительно и проворно?!
Предлагаю черное считать белым.
Белое - черным.
В П О И С К А Х Ж А Н Р А .
Смерть.
Безысходность.
Судьба - черный ворон.
Думать об этом не поздно, не рано.
А я все мотаюсь в разные стороны
В поисках жанра.
Может быть, жизнь и есть этот поиск,
Хоть это выглядит слишком коварно.
Я - пассажир,
А жизнь - это поезд
Из ниоткуда к выбору жанра.
Может, с годами на все отвечу,
Да залечить бы душевные травмы !
Не беспокойтесь: еще не вечер,
Пока ведутся поиски жанра.
Некогда мне хоть над чем - то подумать.
Нет понимания.
Сны все кошмарней.
Взаимодействие плоти и Духа.
Временно все.
Надо выбрать свой жанр.
К О Л О К О Л .
Где нет совести,
Где нет веры,
Не напрямик,
Привыкли вкруг - около,
Болтается под натиском ветра.
Поэта старший брат - колокол.
Когда слышны по всей земле стоны,
Когда народы слово молвить боятся,
Чей слух лелеешь ты своим звоном?
Тебя не слышно с двух шагов, братец.
Так зазвони!
Не смей без дела болтаться!
Пусть все мерзавцы как один вздрогнут!
А, впрочем, лучше помолчи, братец,
Ведь оторвать тебе язык могут.
Н И Я.
Внутри себя я слышу голоса.
Это - шизофрения.
Я тебя выдумал сам.
Я дал тебе имя, Ния.
Ния - неутомимое буйство
Или спокойствие сразу.
Ния, ты когда - нибудь чувствовала
Расщепление разума?!
Это - не сбой в моторе,
Ведь мы - составные части,
Ломающие ход истории.
Ния, мы были счастливы!
Теперь ни черта не обломится.
Отсутствует сила воли.
Ния, я болен бессонницей!
Ния, я много чем болен!
Я без тебя - покойник,
Но мне за тобой не угнаться...
Врачи меня успокоили:
Ты - лишь галлюцинация.
Ц А Р С Т В О С А Т А Н Ы .
Рай желанный превративши в муть,
Он в свое могущество поверил.
Поклонялись склочники ему,
Шулера пред ним распахивали двери.
Он терпел.
А после - ликовал,
Ухмылялся призрачным кликушам,
Хлеб из преисподней доставал!
И просил взамен бессмертья - души.
И когда настало время дележа,
Он не впал в отвратное унынье.
Острая,
Как лезвие ножа,
Мысль его главенствует поныне.
Но настало время для войны:
Воины все злы, как стая волчья ...
Возвещая царство Сатаны,
Рвал предтеча бороденку в клочья.
Д Е Т К А.
Не пугайся, что мне грустно.
Не умею я веселиться.
Уж который год в душе пусто.
Улетела мечта птицей.
Незаметно летят встречи.
Ни приветствий в них, ни прощаний.
Только слишком часто под вечер
Посещает меня отчаяние.
Не нужна мне любовь, детка,
Горечь радости, боль утраты.
Я увидел конец света,
Глядя в окна больничной палаты.
Я услышал костей хруст,
Когда заскрипело кресло...
И не страшно то, что мне грустно.
Страшно, детка, что тебе весело.
С Е С Т Р Е Н К А .
Моя сестренка, склонная к инцесту,
Не раз мне говорила перед сном,
Что в жизни
Нужно выбрать
Свое место.
И, поразмыслив, выбрал я дурдом.
В моем мозгу, какие - то процессы,
Все происходят, душу теребя...
Моя сестренка, склонная к инцесту,
Я больше не послушаюсь тебя.
* * *
Одинаковы как гроздья винограда,
Разукрашенные как автомобили.
И мне кажется, что вам уже не надо
Ни имен, ни отчеств, ни фамилий.
Не желаю никакой награды,
Не желаю, чтоб меня любили
Одинаковы, как гроздья винограда
И разукрашенные, как автомобили.
* * *
Счастливой жизни настал конец.
Время прошло, мы давно не дети.
Закройте библию, святой отец.
Встретимся на том свете.
И человек, казалось бы, друг.
А обиду нанести - в самое сердце метит.
Уберите свой скальпель, хирург.
Встретимся на том свете.
* * *
Замерзают огни перекрестков дорог.
И замерзшее солнце спит.
Я найти этот город так долго не мог,
Каждый раз попадая в тупик.
А я тщетно пытался куда - то прийти,
Но так сложен был этот мир.
Адский снег заметал все земные пути,
Заставлял терять ориентир.
Ветер, волком взвывая, слепил мне глаза.
Каждый камень мешал идти.
"Не ищи этот город", - мне кто-то сказал.
Цвета крови мне месяц светил.
Оступаясь, я проклинал судьбу.
Черта с два с ней, еще хотеть.
И в бреду мне казалось: лежу в гробу
И никто не придет отпеть.
Я подумал, что снова схожу с ума,
Что дорога ведет в никуда...
Но, почти обессилев, прошел туман
И тот город вдруг увидал.
Здесь нет страхов, опасностей и тревог,
Здесь не рвется душа на куски.
Замерзают огни перекрестков дорог
И замерзшее солнце спит.
* * *
Я счастлив, что я памятником стал.
Я счастлив, что цветы ко мне несут.
Будь проклят, кто мне портил пьедестал.
Будь проклят день, когда меня снесут.
ОТЧАЯНИЕ.
Как много дерьма, аж воротит гланды.
Иль мне только кажется,
что я - провидец?
Свои стихи, простые и наглые,
Плюю через головы всех правительств.
Раз есть собаки - найдутся кости,
Слова застряли,
Как в горле камень.
И смерть давно зазывает в гости,
Но неудобно с пустыми руками.
* * *
Жизнь остановилась.
Подробности письмом.
Слышен скрип
Под ногами рухнувших помостов.
За седьмым десятком лет идет восьмой
У тех,
Кому предписано жить до девяноста.
Поспешно стремятся куда-то уйти
Внутрь себя,
Или Богу молятся ...
А к тем,
Кому предписано жить до тридцати
Все вышеописанное не относится.
* * *
Каждый раз, оступаясь, кляну судьбу.
С каждым разом трудней вставать.
Только мертвый
Спокойно лежит в гробу,
На проблемы ему плевать.
Приходилось страдать из-за подлецов,
Что меня растоптать хотят
Только мертвому
Не плюют в лицо
И жалеют его как дитя.
В мое сердце загонит свои ножи
Эта жизнь. И я в ней опять
Не займу свое место.
Лишь мертвый лежит,
Где и надо ему лежать.
Я желаю рассеять сомнений дым.
И избавить
Весь мир от лжи.
И хотел бы я так, как мертвый жить.
А после смерти - быть снова живым.
ЗАПАХ СМЕРТИ.
Благие мысли нас не посещают.
Насколько бедны мы - пойдите, смерьте.
Над нами витает неощущаемый
Запах смерти.
Вы, хоть всю жизнь надувайте губы!
Все отговорки свои похерьте!
Вас все равно этот запах погубит -
Запах смерти.
Я с ним сдружился. Сроднился даже.
А вы боитесь, ну точно дети.
Меня ж он вовсе не будоражит -
Запах смерти.
Вы можете попросту быть фаталистами.
Или считать: человек сам себе хозяин.
Но помните эту простую истину:
Есть запах смерти. Он неосязаем.
ЧЕРНО-БЕЛЫЙ ДЕНЬ.
Поскорей, старик,
Амулет надень.
За окном стоит
Черно-белый день.
Судеб хоровод
Снегом занесен.
Снится третий год
Черно-белый сон.
Здесь замкнулся круг,
Здесь порвали флаг
Черно-белый друг,
Черно-белый враг.
Все, кому не лень,
Убежали прочь.
Черно-белый день
Все равно, что ночь.
* * *
Вот и окончен столь долгий и тяжкий путь.
Время в старом городе бежит обратно.
С каждым днем
Все трудней и трудней взглянуть
На розово-коричневые солнечные пятна.
С каждым днем все трудней
Оглянуться назад,
Все труднее мир мерить
Своими мерками,
С каждым днем все труднее
Взглянуть в глаза
Самому себе,
Отражающемуся в зеркале.
Все трудней
Обойтись без советов врача,
Все труднее надеяться: вдруг обломится,
Трудно верить, любить, вспоминать...
По ночам
Все труднее избавиться от бессонницы.
Все трудней
Не позволить себя обмануть,
Все трудней
Отыскать в жизни что-то приятное...
Вот и окончен столь долгий и тяжкий путь.
Время в старом городе бежит обратно.
М А Р И Я .
Мария!
Пески, но, несмотря на это,
Глядят сотни глаз, покрытых пеплом.
Продают сигареты, печенье и газеты.
Солнце ослепло.
Традиционных забав утешенье весомо.
Не глядя на запад, находясь на востоке,
Испарился оазис.
Но иногда вижу сон:
Он вновь появился.
Терзает истома.
Мария!
Я давно не читал писем.
Неделю не брился.
Спокойным был прошлым летом.
Жара - есть первичный источник истин.
Я очень жду твоего ответа.
Мария!
Надо, чтобы боль стихала,
Открутить голову
Страдания змею...
Написать тебе лучше б стихами.
Жаль,
Стихов писать не умею
* * *
Нет смысла оглядываться назад,
По жизни идя, как по гравию.
Стервятникам, выклевывающим глаза,
Плевать на мою биографию.
Нет смысла вступать
Хоть в какой-нибудь спор,
Живя как на грани падения.
Палачу, заносящему надо мной топор,
Плевать на мой убеждения.
Нет смысла о помощи даже просить,
Надеяться на перемены...
Шару,
Что кружится на оси,
Плевать на мои проблемы.
* * *
На этой планете, лишенной тепла,
На Богом забытой планете
Осколки разбитого нами стекла
Вонзаются в ноги детям.
Зловеще – коварна как жало змеи,
Беспощадна как едкое слово
Однажды сметет нас с лица земли
Детских душ затаенная злоба.
* * *
Сколько я ни стараюсь, не вспомню его лица.
Он, за две пачки чая,
Ему мной подаренных,
Мне поведал о том,
Что в России находятся
Двадцать восемь могил
Космонавта Гагарина.
Я смотрел на него.
Нет, он не был «под мухою».
И в психическом плане нормальным был вроде он.
Он сказал, что живут старики со старухами
В отдаленных селениях нашей Родины.
Они любят Гагарина, светлого, доброго.
Перед «мужеством Юры» склоняют колени.
А в Москву, на могилу к нему,-
Слишком дорого.
Вот и роют могилы ему близ селений.
Там «за царство небесное Юрию» молятся.
И Гагарин глядит там с креста деревянного...
Он их все сосчитал.
И в России находятся
Двадцать восемь могил
Космонавта Гагарина.
УТРО.
Остаться в окружении холодных стен,
Почувствовать время на собственной шкуре,
Наблюдать как в мучениях начинается день,
Дрожащими пальцами теребить окурок,
Считать себя безнадежно больным,
Глотать слюну пополам с ненастьем,
Видеть как комнату обволакивает дым,
Как пространство разбивается на части,
Ненавидеть всех, кто этого заслужил,
Не прощать никому, ни во что не верить,
Радоваться тому, что до сих пор жив,
Размышлять о надежде, любви и вере,
Подумать о нравственности и о судьбе,
Все подытожить и заявить мудро:
Все вышеперечисленное заключает в себе
Часть суток, именуемая словом утро.
* * *
Родиться мертвым было бы красивей,
Чем жить в забытой Господом России.
И Д И Т Е Н А Х … !
Кровь ускоряет свое движение.
В сердце моем не господствовать страху.
Вы, не заслуживающие прощения,
Идите на х… !
Раз не успел, значит, не был готов.
У жизни удар со всего размаху.
Ты, стадо тупоголовых скотов,
Иди на х… !
Нет капли сока в лимоне выжатом.
Снова башку под топор на плаху.
И ты, не заслуженно мной обиженная,
Иди на х… !
Трудно все вспомнить и все забыть.
Где изобилие - быть снова краху.
Все, кто еще способен ходить,-
Идите на х… !
О Т Е Л Л О .
Мне с давних пор артистом стать хотелось.
В театре начинается сезон.
Сегодня исполняю роль Отелло.
И этим зал ужасно раздражен.
Никак не разберутся в чем тут дело,
Кричат, что никакой я не актер.
Но надо мне играть. На роль Отелло
Меня назначил главный режиссер.
Ах, Дездемона! Что ж ты так печальна?
Не скрою, я бывал к тебе жесток.
Давай поговорим без всяких тайн,
Ты видишь: я открытый и простой.
И ты все также чуточку наивна,
А у меня в душе сплошная муть.
Любимая! Я знаю: ты невинна.
Зачем меня бояться - не пойму.
Среди людского всяческого хлама
Не видел я прекраснее души.
Ее обнял. И захотелось плакать.
А зал кричит: " Души ее! Души! "
Но как мне это делать не хотелось!
Была бы ведь отличная семья ...
Ах, Дездемона! Что же тут поделать,
Когда здесь главный - автор, а не я.
Т О С К А П О Р О М А Н Т И К Е .
Смотрю вокруг. Озноб. Мороз по коже.
И думаю, что жизнь не удалась.
Где вы, пираты? Где "Веселый Роджер"?
Поймите, как мне трудно жить без вас.
Любая гнида ценит только силу.
Любой мерзавец задирает нос.
Куда ты делся, одноногий Сильвер?
Мне очень тяжко. Где ты, Билли Бонс ?
И у кого порядочно наличных
Рукой поганой лезет в душу к вам.
Хочу уехать к черту на кулички
И жить там. Ну, хотя бы, как Бен Ганн.
Здесь люди все имущество пропили,
Надеясь исцелиться от тоски.
А трусы "Испаньолу" потопили
И карту Флинта разорвали на куски.
А Н Т И С Е М И Т .
Он - антисемит. Он помнит прошлое.
Да и будет помнить, память есть покуда.
Что евреи сделали хорошего?
Ничего не сделали, паскуды.
Дух еврейский вызывал негодование,
Ведь любой казался террористом ...
Но, не в силах одолеть свое желание,
Он приходит вечером на пристань.
Вспоминает, как в горячих точках
Он противниками жутко был изранен.
И стыдливо машет вслед платочком
Теплоходам, отплывающим в Израиль.
С Т Р А Ш Н Ы Й С О Н.
Страшный сон мне перестал сниться.
Не сижу я по ночам дома.
Перестали улетать птицы,
Надоело прилетать снова.
Улетает лишь один ветер,
Чтобы снова прилететь после.
Побывал почти на всем свете,
Над землею и небес возле.
Страшный сон мне перестал сниться,
Но подумал я о сне этом.
Не хочу я быть как те птицы.
Только жаль, что не могу - ветром.
СОН ПРО МАЛЕНЬКИХ ЛЮДЕЙ.
Я сплю, покамест не разбудят,
И сон мне снится иногда,
Что снова маленькие люди
Большие строят города.
Что нет границ и нет религий.
И есть, что выпить на троих.
Нигде не продаются книги,
За исключением моих.
Везде висят мои портреты.
Я - на "ТВ", в "Герое дня",
Что обо мне трубят газеты,
Считая гением меня.
Что там мой стих написан будет
Почти без всякого труда.
Про то, как маленькие люди
Большие строят города.
* * *
Когда надежда в сердце засияла,
Пришла любовь, час действовать настал, -
Я умер, завернувшись в одеяло,
И больше ни строки не написал.
ЭПИТАФИЯ.
Кончено все. Я навеки ушел
Из этой бессмысленной жизни.
Мне никогда не жилось хорошо.
Даже при коммунизме.
* * *
А жизнь задает вопросы.
И просит скорей ответов.
Не балует рифмой хлесткой
Непризнанного поэта.
Вновь снежною вереницей
Летит с потолка известка.
Вновь хочется удавиться ...
А жизнь задает вопросы :
Что истинно, а что ложно?
Ответь: где огонь, где сажа?
А что он ответить может?
Ни слова в ответ не скажет.
А жизнь задает вопросы ...
* * *
Проходит жизнь в своем теченье плавном,
Мне кажется, какой бы ни был век,
Что тяжело вполголоса о главном
Как тяжело вполсилы на разбег.
ПРО ТРОЯНСКИХ КОНЕЙ.
Вглядись в череду наших дней,
Усилив свое вниманье:
Нам дарят троянских коней
И руки жмут на прощание.
А мы от такого подарка
Совсем забываем про бдительность.
Не видя подвоха, везем в город дар.
И благодарим дарителей.
В ПОДРАЖАНИЕ ОДНОМУ ПОЭТУ.
посв. ВОЛОДЕ П.
Я жил не так, как мне хотелось.
Хотелось жизни без тревог.
Но часто разрывалось тело
На перекрестке двух дорог.
Я думал: стану чуть спокойней.
В конце - концов возьмусь за ум.
Но каждый день кричал: "По коням"
И сам не знаю почему.
И, понаделав много шума,
Как искорка в огне сгорю.
Я говорил лишь то, что думал.
И думал то, что говорю.
Обиды я прощал охотно
Кому не следует прощать.
И, претворяясь непокорным,
Внутри от боли верещал.
Останется лишь то, что сделал,
Когда прервется жизни путь.
Я жил не так, как мне хотелось.
Себя мне не в чем упрекнуть.
* * *
Расскажите, пожалуйста, сказку.
Пусть она будет неинтересной.
Пусть она будет скучной и пресной,
В ней не будет ни цвета, ни красок.
В ней не будет ни ласковых песен,
Ни цветов, что растут у дороги.
Пусть злодей в сказке будет полезен,
А красавица будет безногой.
Пусть в ней будут не лица, а маски.
А Кощей - инвалид - долгожитель.
Расскажите, пожалуйста, сказку.
Хоть какую-нибудь расскажите.
Расскажите, не знаю, такую,
Чтоб в ней время обратно бежало...
Расскажите мне сказку. Любую.
Только чтоб в ней добро побеждало.
* * *
Какие сны приходят часто к нам!
Истолковать их можно самому:
Кому дерьмо приснилось. То к деньгам.
Мне часто деньги снятся. То к дерьму.
* * *
Да, я читал стихи подружкам,
А сам хотел с них снять трусы.
Вы правы в том, что я не Пушкин,
Но я такой же сукин сын.
БАЛЛАДА О ВЕДЬМЕ.
Я помню: то было в ту самую ночь,
Когда месяц с небес глядел грабителем.
Не в силах дремоту свою превозмочь,
Легли на кровати и уснули жители.
На кладбище ведьма брела тайком,
Вокруг рассыпая проклятия страшные.
Была с похоронным она венком,
И листья на нем были кровью окрашены.
Пройдя в ворота, направилась вглубь
И вышла к месту, где нет могил.
В ту пору молод я был и глуп.
Я осторожно за ней следил.
Она подожгла на земле венок,
Сама разделась, скинув платье,
И заиграло пламя у ног,
А она все шептала и шептала проклятья ...
А через месяц мне довелось узнать,
Что на том месте, где она колдовала
Легли в могилу сын и мать.
О том мне старуха одна рассказала.
Она говорила: "Жила моя дочь,
С детства здоровье у ней было отличное.
Но как – то она заболела в ночь
И стала желтеть на койке больничной.
И стала желтеть, и стала худеть,
И стала кровью своей харкать.
И вскоре настала дочурке смерть,
Никто в гробу ее не мог узнать.
Ее схоронили, а на третий день,
Ее сыночка машина сбила.
Да, видно, так уж сам Бог велел,
Чтоб дочку и внука я похоронила".
Она заплакала. Я ушел.
И вспомнил ведьму на том самом месте,
Как колдовала она нагишом.
И вот с той поры ношу я крестик.
Я вспомнил венок, что горел огнем.
От воспоминаний всего колотит ...
Но я живу. Мы с вами живем.
А ведьма на кладбище все еще ходит.
О ЛЮБВИ.
«Люблю». И глазами захлопала ловко,
Для поцелуев подставив шейку,
Меня не проведешь на таких уловках,
Я сам в этом деле известный мошенник.
Хочу разврата так, что готов повеситься,
А после доведу до холодильников морга.
И неважно, что до меня она была девственницей,
И что папа ее работает в органах.
Шлюха берет 900 рублей в час,
Самая дешевая в публичном доме.
А эта бесплатно мне отдалась,
И я на этом хорошо сэкономил.
Пусть ты не знакома с любви азами,
Но если ножки гладки и грудь упруга,
Не надо бессмысленно хлопать глазами,
Ложись, и мы будем любить друг друга.
* * *
Живу, как заброшенный в котлован,
Но ты- переменный ток.
Пойми: Я один говорю слова,
Которые не скажет никто.
Когда же закроются все пути,
Тогда на себя пеняй.
Ты очень захочешь меня найти,
И ты не найдешь меня.
Люди в черных одеждах.
Сулили: удачлив буду.
Счастье мое: где же ты?
Ходят по земле люди,
Одетые в черные одежды.
Используют нас как наживу,
Эти самые люди.
Все обещанья лживы,
Уже в самой своей сути.
Против религии даже?!
Глаза искрятся как кремний.
Либо любовь продажна,
Либо она на время.
Значит, есть смерть в основе
Того, что живет под небом.
Жизнь в обвалившимся доме,
Жизнь в домах, где я не был.
Судьба поднесет на блюде
Радостные надежды…
Знай:
существуют люди,
Одетые в черные одежды.
* * *
В наше лихое время
Подкупов и вранья
Только ЧК не дремлет-
Ловит таких, как я.
Только меня с поличным
Не задержать никак,
Нет у меня наличных,
Справка есть, что дурак.
Ко мне приходили на дом
Проникнуты мыслью одной:
Известный Усама Бен Ладден
Щенок по сравненью со мной.
Простой паренек с Арбата
Коварен, хитер как лис,
От Ясира Арафата
Имею похвальный лист.
Меня не поймать с поличным.
Я им не какой-то шкет.
«Я счастлив, что знал его лично»,-
Сказал, прослезясь, Пиночет.
Поджав свой пятак кабаний,
Боится меня весь мир
Не раз приглашал меня в баню
Попариться Ким Чен Ир.
А друг мой, Руслан Гусейнов,
Идя на моем поводу,
Все шлет передачки Хусейну,
Хотя они вряд ли дойдут.
Хоть в жизни порой все не ладно,
И спорим до хрипоты,
Мы в транспорте ездим бесплатно,
Не трогают нас менты.
И мы, два врага народа
По-прежнему рвемся в бой.
Гордимся своей дорогой,
А также своей судьбой.
* * *
Тысячи раз обруган,
Но мозг мой полон идей.
Я выучусь на хирурга.
И буду резать людей.
* * *
Время прошло как кошмаров муть.
Время прошло.
Воспоминанья остались.
Тебе по ночам не дает уснуть
Зависть.
Грудную клетку сдавил кулак,
В мозгу одна мысль повисла:
Если что-то идет не так-
Это к самоубийству.
Ты, вроде, сам по себе не дурак,
Но тебя избегают люди.
Будет лучше?
Да как бы не так!
Лучше не будет.
Если есть бог, то поплачься ему,
Да на кой мы все ему сдались?
Время прошло как кошмаров муть,
Время прошло, воспоминанья остались.
* * *
Не знаю, здорова ль ты духом или и телом,
А может быть, дышишь на ладан.
Не спрашивай, зачем я это сделал.
Так было надо.
Лишь напоследок прошу: запомни,
Запомни, тупая мразь:
Если завелись тараканы в доме-
Где-то есть грязь.
Про конец света
Со всех сторон только и слышу про это.
Уже всего измочалили.
Твердят и твердят про конец света,
Ни разу не видевшие его начала.
Сдохну я, сдохнешь ты, и она, и он,
Кровь в строчки слов вливая.
Господи!
Мне и Армагеддон
Не более страшен, чем пивная.
Вселенная, знай, я плевал на твою красу,
И душу изранить мечтаю всякому.
Я - самый ссученный из всех твоих сук,
И самый безжалостный из маньяков.
Даже кружась в ослепительном танце,
С женщиной самой красивою.
Знаю, что если она не отдастся-
Я ее изнасилую.
Не надо кривить душой, господа!
И глупости делать со страху.
Если это не нравится-
Читайте тогда
Мой стих, под названием « Идите на хуй!».
Ей
Пусть до предела натянуты нервы,
Пусть иногда некрасиво и грубо.
Дойдя до тебя, даже век двадцать первый
Пообломал свои острые зубы.
Понял тогда, что напрасно завидовал
Зря напросился для ссоры и драки…
Черт его знает, зачем тебя выдумал
Кто-то, родившийся в год собаки.
Просьба к читателям
Не проводите параллелей
С моею музою, прошу!
Я вижу свет в конце тоннеля,
Но я об этом не пишу.
Алкогольная зависимость
Знаешь, сестра, три бутылки в день-
Из мозгов улетучивается дребедень.
Забываешь, что жалок и мелок как мышь,
В результате этого крепче спишь.
Снятся сны,
Да такие, что скажешь "Ах".
Забываешь тревогу, тоску и страх.
Все равно недоволен эпохою,
Но тебе это все как-то по хую.
Зато лучше других замечаешь грязь,
Но потом появляется некая мразь-
Врач-нарколог (который подлее, чем мент!)
И это все прекращает в один момент
* * *
Я просто вышел в тамбур покурить.
Я вижу, что за окнами темно.
Не вижу смысла с кем-то говорить.
Идей безумных в голове полно.
Прости, сестренка, тот же суицид,
Та же тревога,
Да и тот же страх…
Меня бы осудили мудрецы,
Хотя, наверное,
По- своему, я прав.
И возражений тут не может быть.
Жизнь ловит нас как бешеных собак.
Совсем не по-людски устроен быт.
И жизнь- дерьмо, сестренка, это факт.
И среди всякой этой чертовни
Нужно набраться сил, чтобы творить…
Мелькают дальней станции огни.
Я просто вышел в тамбур покурить.
Вынужденная остановка.
В трехсотый раз ступив ногой в одну и ту же лужу,
Понимаешь, что на ошибках не учишься. Просто к ним привыкаешь.
Конечно, трудно, представить себе проблему, не существует которой хуже.
Склонность к оптимизму тает как сосулька. Проживаешь
В дырявой провинции, из которой выбраться удается совсем немногим,
Где ежедневно встречаешь нечто, напоминающее знакомые лица…
Но понимаешь, что если путник до крови изранил ноги,
Он все-таки вынужден хоть на минуту остановиться.
Заранее прошу прощения у читателей, стих очень- очень старый, года, наверное, 98-99.
По просьбе некоторых лиц согласился все-таки представить его на ваш суд, т.е. опубликовать.
Д.Лунин
Дьявольский завод
Услышит ли безумного народ,
Народ, погрязший с головой в своих заботах?
Планета наша - Дьявольский завод,
Где убивать друг друга- смысл работы.
На тот завод пускают и без «пропуска»,
Рабочий день всегда бывает начат.
На том заводе не бывает отпусков
И бюллетени ничего не значат.
Все стены рыжие - в крови водопровод.
Боялись цвета крови мы вначале.
Завод растет и ширится завод,
Где Сатана - единственный начальник.
Где совесть умирает в нас навеки,
Опыт убийств лишь навевает скуку.
Где ты перестаешь быть человеком,
А за прогулы отрубают руку.
Не важно там, что прогулял лишь раз,
И что собратьев убивал без счета.
Там наплевать, что многие из нас
Давно сияют на «доске почета».
Взмах топора - и кровь течет рекою,
Халтура никогда нам не проститься….
Как ни крути - отрубленной рукою
Не в состоянии перекреститься.
Услышит ли безумного народ,
Который с головой погряз в заботы?
Планета наша - Дьявольский завод,
Где убивать друг друга - вся работа.
Errmaris
Только и видится в страшных мечтах
(Воспоминаний не позабыть)
Меня распнут не умеющие читать,
Тебя распнут не умеющие любить.
Старой знакомой.
Ты все равно уйдешь из моей памяти,
Как уволенный работник с какого-нибудь предприятья.
По ночам мне снятся рисунки-граффити,
А не твои бесконечные косметички и платья.
Помню: ты совсем не умела врать, должно быть уже научилась,
Надеюсь, что это хоть как-то поможет тебе в твоей новой нелегкой жизни,
«Я любила тебя, просто так получилось»….
Теперь все равно, что поминать в заупокойной тризне
Того, кто физически жив,
как начать с тобой все сначала.
(По крайней мере, ты не раз предлагала мне это в письмах).
Прости, но твои слезности просто уже достали.
Но не думай, что я в петле собираюсь повиснуть.
А ты уйдешь из моей памяти рано же или поздно,
Чем раньше, тем лучше, хотя и не очень меня это волнует…
Знаешь, небо сегодня на редкость звездное.
Но существовать под ним мне придется совсем с другою.
|
|
Б.Булатов |
2005-11-08 |
16 |
4.00 |
4 |
|
Кто не любил, тот не поймет |
|
|
|
|
|
Кто не любил, тот не поймет,
А кто любил, так и тем паче,
Как соловья петух ебет
И безутешно, горько плачет.
|
|
Елена Инина |
2010-09-01 |
11 |
3.67 |
3 |
|
|
|
Кто не любит Лукенглас,
Издаётся вновь указ:
Растоптать и закопать,
Чтобы не о чём мечтать.
Не дурак же Гитлер был,
Что евреев не любил:
Эта сволочь и иуда
Разошлась по миру всюду.
«Мы умнее всех на свете,
Нас и Боженька приметил»
Будет наш стеклянный глаз
Сторожить, баранов, вас!
Кого хочешь, мы подмяли,
Только с Ининой, - устали.
А чертовку девку, Лизку,
Не подпустим снова близко.
Острожнер, Габби, Чёрный…
Список весь ещё не полный.
Только эти люди в свете
На устах и на примете.
2
Нет ни буквы «заглавнОй»
Маломальской запятой:
Сплошняком идёт рассказ
Славной Мирры Лукенглас.
Ей уж точно похуёво,
В рецках, - только одна лесть.
Даже скажет, что не ново,
Но: «Такие как Вы, есть!»
Гастербайтер захлебнулся,
Сразу в Ломы захотел,
Лопинагов наебнулся,
Взятый Глазом на прицел.
А Игнатова, - вот Жучка,
Верна, предана, как пёс:
«Лукенглас, - такая штучка,
Как бы Бог меня пронёс!»
Но хитрей всех МалевАнна,
Это Мирры третий глаз.
Им Земля «Обетованна»
Среди «Ванек» рыться, -Класс!!!
И вдогонку на Стихиру,
«наблюдать», «читать», да так…
Посылает Мирра Иру,
Ставшей Инною Ретак.
|
|
СИНЕЛЬНИКОВ Алексей Павлович |
2005-02-11 |
10 |
5.00 |
2 |
|
|
|
СТРАШИЛКИ!!!
Авторам Стихов посвящается, Поэтам просьба не беспокоиться!
Придушил бы вас всех среди ночи!
Нет сил, Ваши рифмы читать!
Что делать, нет уже мОчи!!
Дантесов - на всех не сыскать!
Зачем будоражите словом
Не лучшие мысли мои?
Ну нЕ дал вам Бог жечь глаголом!!!
Так жгите творенья свои!!!
В соблазн вы меня не введете!!!
Не буду я хрень сочинять!
Я лучше пойду и повешусь,
Чем так, как вы рифмовать!!!
КОНКУРС ДЛЯ АВТОРОВ СТИХОВ
(призовой фонд)
1-место: Веревка, мыло "КАМЕЛЬ", табуретка от торгового дома "ГАМБСА"
2-место: Набор ядов всех сортов, в качестве рекламной акции к каждому прилагается пакетик кураре
3-место: Комплект лезвий :
- для дам – "ЖИЛЛЕТ - мы делаем чудеса на Вашем лобке"
- для джентльменов - одно лезвие "НЕВА" – без комментариев!!!
4-место: Поощрительные призы надувной бассейн – "МАРАКОТОВА БЕЗДНА"
в комплекте с:
- Камень "НА ШЕЮ".
- Камень "С ДУШИ"
- Камень "ЗА ПАЗУХОЙ" в чугуневой оправе
ЗАЯВКИ НА КОНКУРС ПРИНИМАЮТСЯ
ЖЮРИ возглавляет Малюта СКУРАТОВ |
|
sakura |
2007-03-12 |
3 |
3.00 |
1 |
|
|
|
Если ты молод и полон огня,
Любуйся сиянием утра и дня,
Обнимай красоток, целуй их до страсти,
Ведь ждут впереди погребальные снасти. |
|
Maluma Tekete+Мирра Лукенглас |
2004-12-31 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
Поздравляем с Новым годом самый прикольный сайт рулинета, всех его обитателей и лично г-на Негроса! |
|
kerimyok |
2011-03-14 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
Она мечтала о весне
И проклинала снег и стужу.
И думала, что ей лишь нужен
Тот, о ком грезила во сне.
Её любви он не желал,
Внезапной, вспыхнувшей до срока,
И после пятого урока
Подружкам стринги задирал.
Задвинув в ванной шпингалет,
Присев на краешек сутуло,
Немой рукою развернула
В киоске купленный Gillette/
Подумала в который раз
-ах, боже, в чём я виновата???-...
Лишь с детских тапочек котята
Глядели бусинками глаз.
О, жертва скорого суда,
Свидетелями - дверь да стены,
Как на истерзанные вены
Струилась мёртвая вода.
И затаённая досель,
Неверным следом... тая... робко
Слеза скатилась с подбородка,
Смутив кровавую купель........ |
|
MULTIMATUM |
2006-01-13 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
Убей свою возлюбленную, чтобы сохранить любовь. Отгрызи ее великолепную голову. Вырви сердце и съешь его. Воздрочи ее подвиг. Подари ей белую хризантему эякуляции. Ты думаешь, что это конец. Ты ошибаешься - это начало. Ты думаешь, что это начало. Ты ошибаешься - это конец. Тотальный лабиринт. Вечное заблуждение. Разверни окровавленную изнанку вашего единения. Под Знамя Победы, Cмирно! Вперед к заблуждению! И остается только догадываться, в какую сторону полетит твой смертоносный плевок со смещенным центром тяжести.
ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ МАРШ
Приди, пока еще не поздно,
необоснованный такой,
и в состоянии коматозном
раскинь убийственной мозгой.
Метни налево и направо
свою взыскующую мысль
и многочисленные травмы
им нанеси, не поленись.
Уж постарайся, внемли зову,
исполосуй, распотроши,
но обозначь первооснову
всегда распахнутой души.
Чтоб легче спорилась работа,
возьмись-ка лучше топором
и шевелящееся что-то
раздеталируй. А потом
глаголом жги сердца и недра
и заусеницы грызи
на срезе собственного нерва
безукоризненном вблизи.
В конце концов у изголовья
сложи отдельные куски,
а на заре умойся кровью
своей возлюбленной и сгинь. |
|
MULTIMATUM |
2006-01-13 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
N. N. (I)
Ты представь - октябрь, побережье моря
и пустынный пляж, где гуляет ветер.
Только два инструмента в моем наборе:
насусек и ртя. Я едва заметен
в интересах дела. Полощет уши
подходящий сумрак, шурша отливом.
Ты идешь по границе воды и суши
и слегка грустишь, - ты порвала с милым.
Пусть волна омоет твои мозоли,
икроножный страх окуная в морось.
Я пойму внезапно, - в таком узоре
ты достойна силы, и, успокоясь,
отделюсь от тени кошачьим махом.
Оскорбляя ротик нутром ладони...
Ты едва ли даже успеешь ахнуть, -
я сумею это почти без боли.
И, обмякнув разом, ты станешь явью,
обновляя опыт дыхания. Кстати,
ты зачем надушилась такою дрянью,
обновляя вдох, я едва не спятил.
Но теперь другое: мы - дети мрака.
Я срываю покровы и, чуя близость,
насусек погружаю в сырую мякоть.
Ты, очнувшись, думаешь: “Кто-то лижет.”
И, уже отлетая, промолвишь: “Ты ли?” -
принимая навзничь сквозную муку.
А, когда внезапно оттуда хлынет,
я пускаю в дело вторую штуку.
И встревает ртя между тем и этим,
на наружных тканях ероша поросль,
и наждачный привкус ее отметин
обжигает мою ротовую полость,
разжижая время. И, как-то всхлипнув,
из молочной пены возникнет ЭТОТ,
и его сияние, вторя нимбу,
узаконит мой нестандартный метод.
И, когда, закипая на всхлипе почки,
от кишечного пара отхлынет тяжесть,
я твои окровавленные чулочки
прислоню к губам и слегка измажусь.
(Из цикла «Губительная прелесть бытия»).
|
|
MULTIMATUM |
2006-01-13 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
N. N. (II)
Ты представь - зима, где трещат морозы,
под остылой негой уплотняя грусть.
Я слегка встревожен никчемной дозой
и на этой почве решаю - пусть.
Как внезапный росчерк координаты,
шевельнется ветвью сосновый лес,
и, сжимая в кармане кусочек ваты,
я без промедления решаю - здесь
и сейчас. Что, впрочем, вполне резонно,
потому что вдруг разбавляет муть
моментальный промельк твоей персоны.
Остается только успеть сглотнуть.
Бездыханный снова сливаюсь с тенью,
как тогда у моря. В моей горсти
продлевает миг твоего смятения
невозможность что-то произнести.
Невозможность даже. . . Хотя, похоже,
упиваясь прелью твоих одежд,
я уже обретаю участок кожи,
какового ради проникаю меж,
но немного ниже. В таком режиме
мой первичный импульс нисходит в дрожь,
каковая распространяясь шире
формирует твой поднаготный бздеж.
Пароксизма из-за едва ли сразу
устанавливаю, что интенсивность внутриорганного кровотока в коре надпочечников в течение околочасового биоритма, повторяющегося через 29,6 + 2,2 мин., складывается из фаз умеренного, повышенного и сниженного тока крови, каждой из которых соответствует определенная фаза функциональной активности надпочечных желез и фаза секреторного цикла адренокортикоцитов. Во время умеренного кровотока в цитоплазме адренокортикоцитов накапливаются непредельные липиды, являющиеся исходным продуктом синтеза кортикостероидов (фаза накопления), при повышенном токе крови активируется синтез и выделение стероидных гормонов (фаза синтеза и выделения секрета), и при сниженном кровотоке блокируется процесс синтеза и выделения гормональных продуктов (фаза покоя). Провожу исследования на трех уровнях: органном, клеточном и суб-клеточном. Исследования проводимые на органном уровне включают: определение массы надпочечников, толщины их коры, степени их кровенаполнения, содержания непредельных липидов и аскорбиновой кислоты, проницаемости капил-лярной стенки, оцениваемой по активности щелочной фосфатазы и аденозинтрифосфатазы. На клеточном уровне: измерение объёма адренокортикоцитов и их ядер, и ядерно-цитоплазматическое отношение. На субклеточном уровне: определение доли липосом и митохондрий на единицу площади цитоплазмы и плотности расположения везикулярных крист в митохондриях. Таким образом, вскрывая тесную морфо-функциональную зависимость между интенсивностью кровотока и корой надпочечников на органном, клеточном и субклеточном уровнях, изменяющуюся в соответствии с околочасовым биоритмом, выясняю, что морфологические изменения в коре надпочечников носят устойчивый фазовый характер,
и нервозный сгусток последней фазы
обрамляет изморось судорог.
Изменяя последовательность стадий,
уточняю, какая главенствует.
И теперь хочу непременно сзади,
непременно с песней военных лет.
Про “враги сожгли”, про “родную хату”,
про “сгубили всю”... Вспоминаю, как
надо мной смеялись тогда ребята.
Ты опять в чулочках, и это в кайф.
(Из цикла «Губительная прелесть бытия»)
|
|
Эдуард Стрельцов |
2006-03-06 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
Я почти дошла до точки-
Уж не пью и не колюсь-
Улучшаю скорость дрочки,-
Так сказать, с собой ебусь.
Как возьму кабаку в руки-
Сразу хочется рыгать!
Как люблю я эти муки,
Ах, в очко меня ебать.
|
|
sakura |
2007-02-24 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
Ой, ты ноченька, ой, ты тёмная,
Зачем всё скрыла, всё запрятала,
Как зависть чёрная, неуёмная
С преступлением нас сосватала.
Лучше б, ноченька, лучше б тёмная
Ты такою тёмною не была,
И наша волюшка, воля скромная,
От нас, желанная, не уплыла.
Зачем же, братик мой, братик родненький,
Меня послушался, не возразил,
За сто бумажечек, за сто зелёненьких,
Зачем же ножичек в невинного вонзил.
А теперь, мой братик, мы в палате
За решёткой долго будем куковать.
Наши жёны, наши детки, наши матери,
Нас будут, братик, только проклинать. 20.12.2005г.
|
|
sakura |
2008-03-25 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
Трудно нам без света. Трудно нам без лета.
Трудно к Богу без мольбы. Трудно без любви.
У кого-то где-то такая есть примета:
Разлуку не мани, любовь ты не гони.
Любовь – отраду беречь, лелеять надо,
Как жизни срок, как милый нам цветок.
И для ладу найдёте Вы награду:
Прилетит любовь, как резвый мотылёк. 2007г.
(если любовь тебя нашла, то береги её, как зеницу ока.) |
|
sakura |
2008-03-25 |
0 |
0.00 |
0 |
|
|
|
Трудно нам без света. Трудно нам без лета.
Трудно к Богу без мольбы. Трудно без любви.
У кого-то где-то такая есть примета:
Разлуку не мани, любовь ты не гони.
Любовь – отраду беречь, лелеять надо,
Как жизни срок, как милый нам цветок.
И для ладу найдёте Вы награду:
Прилетит любовь, как резвый мотылёк. 2007г.
(если любовь тебя нашла, то береги её, как зеницу ока.) |
|
Низовой жанр |
2009-10-03 |
0 |
0.00 |
0 |
|
Твои глаза, как два алмаза |
|
|
|
|
|
Твои глаза, как два алмаза,
Блестят на крышке унитаза
И каждый раз, когда хочу
С любовью я на них дрочу.
Припев:
...А я свой гениталий берегу,
...Куда попало не сую
...Чтоб в 50 его мне не стереть
...И в 70 кому-нибудь втереть.
На счастье мне твои алмазы
Исполнишь ты мои проказы.
За это я тебя люблю
И потому гляжу, гляжу.
Твои глаза дурманят сладко
Любовь истлится очень гладко.
Весь день в упор на них гляжу
И интенсивно я дрочу.
***
Давно их всех бы к стенке-
Из калаша полить свинцом,
У них ведь острые коленки-
Они тебя считают подлецом!
Утри слезу скупую парень
И мчись по жизни вопреки
Любовь твоя как на пожаре
Зажжется спичкой от руки!
***
Это, в общем, не в тебе,
Это только есть во мне,
Это я тебе не дам,
Не для всех ведь это дам. |
|
|