| Мирра Лукенглас |
2005-09-07 |
35 |
5.00 |
7 |
|
|
МАЛ КИБОРГУ ГРОБИК ЛАМ (МАТ-InstallatioN) |
|
|
|
|
| |
Автор собранных здесь произведений – Олег «Покер» Барабаш (26.09.1972 г. – 16 (?). 01.1996 г.)
Все они были напечатаны в газетах «Вечерний Воронеж» (64-я колонка) и «Провинциальная Ярмарка» (по ФАКсу) в 1993-1995 гг.
I.
посвящается Ольге Бах
В древние времена жил на свете один человек по имени Абд-ар-Рахам.
И наделил его Аллах дочерью и сыном, и дочь он назвал
Каукаб-ас-Сабах из-за ее красоты и прелести,
а сына он назвал Камар-аз-Заман из-за его великой красоты.
И когда он увидел, какой одарил их Аллах красотой и прелестью,
блеском и соразмерностью, он побоялся для них зла
от глаз смотрящих и языков завистников, и козней коварных,
и ухищрений развратников; и скрывал их от людей в одном доме,
так что никто их не видел, кроме невольницы, которая им служила.
В те же времена жил злой халиф Харун-ар-Рашид, который
страдал тяжелой болезнью бессонницей. Призвал однажды
халиф Мансура, и когда тот явился, приказал привести
Мансуру Джафара, и когда Джафар явился, и они оба
смиренно предстали перед его очами, сказал им: "Напала на меня
бессонница и лишила меня сна, и не знаю я, как избавиться от нее.
Все советы мудрецов я исполнял, но ничего не помогает
мне и, клянусь моими пречистыми дедами, если вы не найдете
способа вернуть мне сон, я велю отрубить вам ваши
неверные головы!" "О, повелитель правоверных, -- отвечал ему Джафар, -- сделаешь
ли ты то, что мы тебе посоветуем?" -- "А что вы мне посоветуете?" -- спросил
халиф Харун-ар-Рашид. "Заряжай, о великий халиф!" -- "Что?!" -- изумился Рашид.
"Заряжай, чурка безмозглая!" -- проорал ему в самое ухо
Джафар. Рашид открыл затвор, вытащил из гнезда бронебойный снаряд
и загнал его в патронник. Затвор с лязгом закрыл ствол пушки.
"Пушка заряжена!" -- доложил Рашид. "Прицел -- восемьсот" -- скомандовал
Джафар. "Прицел готов!" -- доложил Мансур. "Огонь!". Пушка громыхнула,
башню заволокло дымом. "Есть" -- радостно закричал Мансур,
когда дым рассеялся. "Есть-то он есть, -- согласился Рашид, -- да второй
в перелесок ушел, а у нас тяга бортового фрикциона
на соплях держится, с такой тягой нам его не догнать.
Сматываться надо, командир, а то если он с подмогой вернется,
туго нам будет. "Только не ссым, -- ответил Джафар,
прикуривая. -- В уставе такой бой "встречным" называется.
А характерно для него то, что противник сил своих не знает:
разведка ты или головной дозор -- ему то непонятно.
И поэтому главное тут -- не дать ему опомниться".
Джафар загасил окурок и прильнул
к смотровой щели. "Прямое попадание", -- констатировал он,
пристально вглядываясь в разбросанные вокруг воронки
куски тела Каукаб-ас-Сабах-хановой девки. "Теперь бы
Камар-аз-Замана с папашей его Абд-ар-Рахамом не упустить.
Ну да ничего, далеко им не уйти -- там местность пересеченная,
овраги". "А как же моя бессонница?" -- робко спросил
Харун-ар-Рашид. Джафар молча достал пистолет
и выстрелил Рашиду в горло. Кровь залила
бронированный пол кабины. "Спи спокойно, падла, -- сказал
Джафар, пряча пистолет в кобуру, -- тяжело, конечно,
будет без заряжающего, ну да ничего, как-нибудь обойдемся".
1993 г.
II.
неужели это Я? -- подумал Я, глядя на себя... Ja, Ja, -- отвечало Себя, -- это Я.
Кто из Нас Я?
Туча разбила окно, и мелкие капельки воробьев ворвались снаружи
внутрь, воняя марихуаной, и разбили стену... Сквозь разбитость
в стене подуло холодным ветром из воздуха и тучи... Весь пол был залит,
и некоторое количество марихуаны просочилось вниз, к соседям,
послышались их радостные стуки в потолок, отчего потолок сломался,
а у меня сломался пол. И тут, не успел я высморкать подступившие слезы,
как это, раз, того, вдруг, раз, раз, нога вперед, раз, и бежать, куда?,
стой, а я?, я как же?, это... руки мои ногу держать,
раз, стой, отрывать ногу и вторую, хвать, хвать, куда идти
без меня, все шариками покрылось пространство обозримое мне -- я иду.
Мысли мои идут впереди меня и убивают случайных
(случай -- дело тонкое) идущих навстречу мне мыслевладельцев, -- раз, -- говорю
я ноге и другой, -- два, -- значит, не надо это, того,
как делает, туда-туда, вот, мне достаточно хорошо,
можно подумать о любом мысле. Кажется, мы пришли. Лес в поле,
и дома под деревьями на горках из поддомного материала. Тук-тук, -- делает
моя рука и вторая, а затем нога (обе), дверь пытаясь найти,
протиснуться внутрь, туловище машет головой и извивается, -- чпок-чпок, -- раздается, -- у-у, зачем
мы на него это, ходить так далеко сюда, почему,
лучше бы, наверное, не надо, да. Где это находится,
где находится это все, что здесь есть? Папенька мой,
папенька ноги и другой, рук, туловища и т.д. моего прошмыгнул
тихо, как ворона по верхушкам кустов, улыбаясь ягодам и дуплу,
на меня не смотрит, бежать делает вперед, целеустремленно
и осознонаправленно, ноги руками придерживает,
головой смотрит прямо на туловище, и исчез невдалеке, рядом.
Папенька! Забери меня отсюда! А это не папенька.
Гепард -- он и так самое быстрое животное во вселенной,
а внутривенно имеет свойство двигаться со скоростью образования тени,
гепард рвется наружу, и бежит меня с собой,
и все я начинает бежать с гепардом внутри, раз, точно,
только куда это бежать... А хоть бы и куда. Папеньку искать.
Найти папеньку, и РАЗ! Делать с ним все, чего делать нехорошо,
в бумажке написано, земля отрывается от моей ноги,
другой, падает вниз большими кусочками, и исчезает за облаками,
мне становится нечего осознавать и не о чем думать
кроме как окружающей меня пустоты -- стройных клеточек тела гепарда.
Папенька, -- говорим мы (все) и медленно-медленно засыпаем, -- папенька,
гепард потерялся в просторах неба, и небо прокралось мне в вену.
Мне теперь будет совсем хорошо? (чтобы так, это) Будет совсем?
III.
(5=6)
Укажем здесь лишь в общих чертах этот закон, для подробного изложения которого потребовались бы целые тома.
Известно, что на ночной половине земного шара люди
движутся вокруг Солнца быстрее, чем на дневной.
"Выдуйте мыльный пузырь, -- писал по этому поводу
английский ученый Кельвин, -- и смотрите на него: вы можете заниматься этим всю свою жизнь..."; размышляя над этим, великий русский математик Николай Иванович Лобачевский взял числовое тождество: 35+10-45 = 42+12-54 и вынес общие множители левой и правой частей за скобки: 5(7+2-9)=6(7+2-9), затем разделил обе части этого равенства на общий множитель (7+2-9), получилось: 5=6. ...Лобачевский ослеп и вскоре умер.
Многие тела, от которых исходит свет, не являются
сами источниками света -- они только отражают свет,
падающий на них от других источников. Зеркала,
электрические лампочки, парафиновые свечи, кинескопы
черно-белых телевизоров -- вот эти иллюзорные оборотни
фотоновых потоков, эти оптические проститутки,
веками вводившие человечество в заблуждение! Мощным
источником отраженного света является водная поверхность океанов, морей, озер, рек, ручьев, луж, которая, как известно, составляет более 2/3 всей поверхности земного шара. Вода -- вот главный виновник предрассудков! Подсчитано, что воды на Земле содержится 1.500.000.000 кубических километров!
Человек, просто чисто физически, не способен бороться с такой агрессивной армадой совокупляющегося кислорода и водорода!
Первым, кто осознал всю катастрофичность данной ситуации, был гениальный французский математик Эварист Галуа, его тревожные рапорты летели во все концы света, тонули вместе с почтовыми пароходами, насмерть
захлебывались водкой курьеры, тропические ливни
смывали адресатов -- вода стояла на пути у отважного
солдата науки... в возрасте 21 года Галуа был предательски застрелен наемными убийцами из
водяного пистолета: тяжелая водяная капля пробила мужественное сердце...
До сих пор не изобретен вечный двигатель -- в неизобретенном состоянии он был демонтирован на составные части, составные части были захоронены без соблюдения соответствующих мер безопасности, их излучение по сей день продолжает
оказывать свое пагубное воздействие на человека,
поражая Т-лимфоциты, деструктируя деятельность вилочковой железы, ослабляя иммунозащиту организма,
проявляясь в постоянных позывах к потреблению алкоголя, синтезируя в окружающую среду по 5 кубических километров воды в год... Любой девочке понятно, чем это все кончится, ведь вся эта вода моментально становится источником отраженного света, все 5 кубических километров! А, как известно, 5=6...
IV.
Город. Дом. Комната. Комната... В комнате Он и Она
(возможно, что где-то прячется Оно, но Его не видно). (Не видно). Он и Она влюблены друг в друга. Он говорит Ей "Любимая", Она называет Его "Любимый" (Оно - "Любимое"). Любимая на цыпочках тихо подходит к кровати, на которой спит Ее Любимый, и приподнимает
краешек зеленого Одеяла: становится видна обнаженная нога любимого и незначительная часть обнаженного плеча -- Любимый спит.
Любимая полностью срывает зеленое Одеяло, прикрывающее
обнаженное тело спящего Любимого: можно видеть обнаженного Любимого, спящего на кровати -- (зеленое) Одеяло больше не скрывает Его. Любимая долго и задумчиво смотрит прямо в закрытые,
неморгающие глаза Любимого, затем очень тихо,
чтобы не разбудить все еще спящего Любимого, выходит
из комнаты на кухню с зеленым Одеялом в руке, и
осторожно со скрипом прикрывает за Собой кухонную Дверь: через некоторое время с кухни начинают доноситься странные, подозрительные звуки, приглушенные закрытой Дверью, и запах тлеющего зеленого Одеяла. Любимый просыпается,
встает на колени и осматривается затуманенным взором, не открывая глаз: "Холодно", -- задумчиво и долго говорит Любимый, снова ложится на кровать и снова засыпает. Приоткрывается кухонная Дверь, в Дверном проеме лицо Любимой с совершенно безумными закрытыми глазами на лице, Она криво улыбается, за Ее спиной вся кухня в огне. Любимая на цыпочках убегает в другую комнату, стараясь производить как можно меньше шума, чтобы не разбудить Любимого, спящего на кровати; кухонная Дверь начинает дымиться и вскоре загорается,
загорается портьера, идет дым. Любимый просыпается,
переворачивается на бок. "Душно", -- говорит Он не открывая глаз, затем вновь переворачивается, потом переворачивается еще раз, и засыпает... Внезапно просыпается и бормочет невнятно, но с явными интонациями возмущения: "Жарко", -- после чего крепко засыпает; пол горит по всей комнате, кресла полыхают. Где-то очень далеко слышатся тревожные звуки пожарных сирен, затем визг тормозов, грохот переворачивающихся машин -- авария! Любимый, не просыпаясь, сгорает вместе с кроватью, Любимая сгорает, бодрствуя, слышны Ее душераздирающие крики, где-то, вероятно, сгорает Оно (Любимое). Дом сгорает дотла. Огонь перекидывается на близлежащие строения. Город выгорает полностью,
а заодно с ним и соседние города. Все жители сгорают. Все животные сгорают тоже. Замечательно!
V.
Время шло без тормозов... Мальчика, которого я навеки
потерял из виду, звали Время... Следователь попил
воды и добавил: "Едва ли... тогда его звали "Это Я Виноват"... Установка
Тесла предназначена для получения искусственной молнии.
Перельман думал, что физика занимательна,
из мальчика получился следователь, два
раза был тяжело ранен, но не умер, потом все же умер,
веселый, как обязанность. "Покури, лучше будет!" -- сказал он мне,
и время умерло... Все равно, теперь все равно, -- я водил
своими руками как надо, и из-под них выползали
доброжелательные слова, жестокие, грустные мысли,
но я тоже был сердитым человеком, раньше у меня
на руках были часы, а теперь по ним ехал паровоз,
и из-под него выползали раздавленные гости-физики... Пять
месяцев подряд они писали мне письмо, уволили всех
рабочих и уже было принялись встраивать в море моторы,
но кто-то умер, умер, умер... его звали "Это Я Виноват".
Рельсы лежат на земле, рельсы уходят глубоко в небо,
ангелы не дают ордер на обыск мира,
от этого всеобъемлющего стыда умирают следователи,
строятся загадочные поселки, холодные пищевые
продукты падают на кровать лицом вниз, дети насилуют своих сыновей,
она целует его в горло и выпивает его сладкую лимфу -- фу!
Летописцы плачут, подобно Парису, и их слезы, величиной
с красно-зеленое яблоко, падают на колени прекрасным дамам,
которых зовут Венера только потому, что они подвержены
венерическим заболеваниям, летописцы плачут: они
успели записать только один факт его биографии: "Время
стошнило гнойной мочой", и это все... Мгновение -- убежище для
призрака, мгновение -- ласкающая Мессалина, мгновение -- змеи
на жезле Гермеса, рапортующие аэропланы разума,
соленые орлы гармонии, темные потребности сомнений... мгновение
фарширует пироги телефонными трубками и отправляет их
голодным сусликам Индонезии, мгновение морщится
и храпит в зарешеченных руках детства, делает
незнакомых людей солдатами, пьет керосин из баков
взлетающих спутников связи, дает ценные указания
работникам следственных отделов, шаловливо откупоривает
пивные бочки и прячется в подъезд, мгновение рождает
главного героя, главным героем оказывается мальчик,
его увековечивает Луини Бернардино, не подозревающий,
что из мальчика получился следователь, следователь
снимает с трупов часы и разрешает себе думать о смерти,
обнаруживая первые признаки святости, прячется под одеяло, его зовут
Время, он уже никогда не станет майором... Большие города
подняты по тревоге, деньги сгорают в топках инкубаторов,
практичные возлюбленные пытаются оставить следы губной помады
на мертвом лице бывшего мальчика, разнообразие
нашептывает водопроводчикам эротические сказки,
водопроводчики засыпают, забыв повернуть краны,
и во сне уничтожают урожай клубники, на залитых
уксусом мостах стоят круглые гробы, похожие на
серебряные будильники, в них лежит временно мертвое тело,
покрытое тонким слоем следователей. Я Время... Это Я Виноват...
VI.
Уважаемый товарищ председатель и граждане члены чрезвычайной комиссии! От имени всего села нашего, с поручительством, милостиво прошу отпустить на волю незаконно задержанного и посаженного в тюрьму Савина К.Ф.!
Товарища Савина мы все знаем с малолетства,
на наших глазах, можно сказать, рос, и ничего такого
странного или противозаконного мы за ним не замечали.
Тихий был мальчик, в бабки любил играть, рыбу удить... Не мог он, по нашим прикидкам, начальника вашего из города и председателя правления укокошить! Да и видели его в эти часы (когда убийство случалось) у сельпо, пьяного в стернину, -- алиби,
стало быть. Ну и что, что пьяного, зато пахарь он -- лучше не сыщешь, руки золотые, да и лошади его любят... Не мог он, как мы размышляем, председателя с шишкой городской замочить, да там ведь еще взвод верховых в охране шел, тоже всех поубивали,
но Савин не мог. Не поднялась бы у него рука на такое дело, да и человек он по натуре добрый и незлобивый. Раз, правда, случай был, когда разозлился сильно он на николаевских,
что, мол, зерно теперь к ним на мельницу не вози,
и спалил ночью всю Николаевку дотла, одни трубы печные торчат... Бабы, детишки -- все сгорели... Но то за дело было -- понятно, а вот председатель Савину ничего плохого не делал ни в жисть,
знал савинский характер -- чуть что не так -- полное и безоговорочное уничтожение!
Взывая к вашей революционной справедливости,
требуем освободить Савина К.Ф. как честного труженика, героя войны, Георгиевского кавалера всех степеней, самолично уничтожившего за время боевых операций более 150 000 солдат противника, да и пахарь он в селе единственный,
если расстрелять его, то пахать некому будет,
с голодухи подохнем, этакого мы допустить никак не можем, и поэтому в случае невыполнения нашей просьбы по освобождению Савина из-под стражи, в знак нашего
протеста предполагаем предпринять следующие меры:
расстрелять всех, кто в комиссарах и коммунистах
числится, а также семьи их и родню до 4-го колена
(Савин, кстати, тоже в этом списке есть -- у него дед
в подполье правительству вредил), а также для острастки уничтожить 132-й пехотный полк, что в соседней станице расквартирован. Есть, правда, страх у нас один, что Савин, высвободившись, сам всех попереубивает, но тут уже забота ваша -- стягивайте к хутору артиллерию и броневики, хотя Савину что артиллерия, что не артиллерия -- все равно поубивает!.. Поэтому Савина К.Ф. выпустить немедленно!
От имени поселкового общественного совета
записывал писарь Савин К.Ф., и надо вам сказать,
что я уже давно на воле, а на мозги бумагами
этими вам капаю для отвлекающего маневра. Поубиваю! Поубиваю всех как собак!
VII.
+Самка человека состоит из пальцев ног, стопы, голени, икр,
колен, бедра, промежности, больших половых губ, лобковых волос,
малых половых губ, клитора, влагалища, шейки матки, матки,
маточных труб, яичников, ягодиц, анального отверстия,
прямой кишки, верхней и нижней части живота, грудей сосков,
подмышек, поясницы, лопаток, затылка, шеи, плеч, локтей,
предплечий, кистей, ладоней, пальцев рук, ногтей, головы лица,
ушей, волос, носа, рта, глаз, бровей, ресниц, лба, подбородка,
зубов, языка, пищевода, желудка, шеи, трахей,
бронхов, легких, сердца, печени, селезенки, поджелудочной железы,
почек, надпочечников, толстого и тонкого кишечника,
прямой кишки, заканчивающейся анальным отверстием,
и маточных труб, выходящих в матку, которая шейкой
соединена с влагалищем, завершающимся малыми половыми
губами, переходящими в большие половые губы и промежность+
+Устройство самки человека несложно, но предрасполагающе
к осуществлению над ней различных актов, в том числе полового
акта, акта кормления и акта заражения детьми.
Заражение детьми происходит при попадании в
маточно-влагалищную часть организма самки
мужских сперматозоидов, в процессе акта заражения детьми,
или просто полового акта. Акты кормления и другие
равнозначные по смыслосодержанию акты относятся
к разряду жизнеподдерживающих актов, направленных
на поддержание работы организма самки в режиме
антииммунитета к акту заражения детьми+
+Инкубационный период болезни самки, зараженной детьми,
называется беременностью, которая протекает непосредственно
в матке в течение некоторого, порой достаточно длительного
периода времени, что обуславливается эффективностью лечения заболевания.
Большинство случаев заражения детьми, при отсутствии
необходимой терапии, заканчиваются кризисом, именуемым родами,
в результате которых организм самки исторгает чуждые
ему элементы -- детей -- через влагалище в промежность,
и далее в окружающее пространство+
+Считается, что в момент кризиса (родов) и выздоровления
самки человека от заболевания детьми в окружающем
пространстве образуется независимый живой организм,
который порой в точности похож на организм самки,
и следовательно тоже является самкой человека.
Новообразованные самки теряют врожденный иммунитет к заражению детьми
через некоторое время жизнедеятельности,
и подвержены заболеваниям детьми в процессе одного из возможных,
происходящих над ними актов+
+С самками, зараженными детьми следует ограничивать
время общения и время непосредственных контактов,
так как вероятность заражения детьми от больной самки
достаточно велика. Зараженных самок обычно изолируют
от других живых и близких к этому организмов,
и соблюдают карантин до полного или частичного выздоровления.
Живым и близким к этому организмам, случайно или преднамеренно
вошедшим в контакт с самкой, зараженной детьми, или совершившим
над ней какой-нибудь акт, следует по возможности
продезинфицировать все точки соприкосновения с зараженной самкой,
применяя для этого соответствующие медицинские препараты+
!Теперь вы знаете к каким результатам могут привести
контакты с зараженными детьми самками человека,
различные акты с ее организмом, и располагаете
достоверными сведениями для распознавания организма
самки человека среди других живых и близких к этому организмов,
в том числе мужской особи самки человека!
VIII.
"Letter for dr. Poker"
Dedicated to dr. Michael N...
Милая моя, дорогая Саша! Пожалуйста, поскорее приезжай и забери меня отсюда! Срочно!
Это во-первых, а во-вторых: как можно быстрее проинформируй меня о том, где я все-таки нахожусь, любимая моя! Как можно быстрее!
Любимая моя Сашенька! Помнишь ли ты те славные времена, когда ты болела эпилепсией, а я кололся героином, и нам так хорошо было вместе тогда... Как было хорошо!.. Мне, помню, было очень, очень хорошо!.. Очень!.. Да и тебе ведь тоже было очень хорошо, помню даже, что ты каталась по полу, и откусывала себе кончик языка... И когда (помнишь паровоз с вагонами, помнишь?!..), там, на рельсах,
пахнущих пассажирской мочой, на этих холодных,
вонючих рельсах (и шпалах) я взял тебя в первый раз... Как самку... Как дикую свирепую самку!.. А я еще как раз прилично вмазался героином перед этим, а у тебя был один из тех приступов эпилепсии, которой ты тогда болела...
А еще, знаешь, мне приснился сон, про то, как будто мы куда-то очень-очень быстро бежим... И почему-то оба мы голые... И помню, что мне бежать так очень тяжело и напряжно, из чего я во сне делаю вывод, что, наверное, я перед этим хорошенько вкололся героином, вот мне так хреново и трудно бежать... И тебе, вижу, тоже бежать трудно, нелепо это как-то у тебя получается... Наверняка, -- думаю во сне, -- у тебя очередной приступ эпилепсии, вот тебе бежать-то и трудно, так как, по тебе знаю, что во время приступа особо-то как бы и не побегаешь,
а все на полу хочется поваляться, кончик языка
себе пооткусывать... Понял я это, и так мне стало
это нехорошо, что я крикнул громко во сне, -- Стой! Стой! -- кричу, а оно не останавливается, паскуда, так всю ночь и снилось...
К чему бы это?.. Не люблю бегать во сне... Правда, не люблю.... Сашенька...
Последнее время много думаю над тем, я это, или не я... Нет, все же, наверное, не я!.. Подхожу к зеркалу, и точно -- не я!.. Не я отражаюсь!.. Вернее, оно от меня отражается, а я от него -- нет...
Ненаглядная моя!.. Э-э-э... Гм... Как бы это... Короче, я сейчас вдруг понял, что это не я пишу тебе письмо, то есть вообще ничего не пишу, а думаю, фантазия... И тебя на самом деле нет... Игра воображения... Мысли... Все время эти мысли!..А-а-а!... А-А-А!!! Нет! НЕТ!!! Любимая моя, Сашенька, ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА (сообщи, пожалуйста, как можно быстрее, где я нахожусь -- откуда ты меня забирать
будешь как только возможно скорее)!!!
P.S. Подписи ставить не буду, а то ты догадаешься, что письмо это не мое.
IX.
И никогда не приходит обратно
Откуда эта музыка?... Вы слышите музыку?..
Это хорошо... Закройте ваши глаза... Расслабьте свое тело, так чтобы оно перестало существовать... Пускай замолкнут все эти чужие мысли в вашей голове... Я готовлю вам маленький сюрприз... Полет в абсолютной пустоте...
Смерть держит вас за руку, она говорит,
что у нее есть свои планы относительно вас, она готовит вам маленький сюрприз, и вы забываете о ней...
Картины, состоящие из желанных субстанций... Мальчик
с выколотыми глазами и отрезанным ухом (ты прекрасно знаешь, кто это сделал)... Он умирает, истекая кровью,
и большие желтые мухи уже облепили его раны и пьют свежую кровь...
Ты идешь по улице (это действительно так называется -- "улица"), и смерть держит тебя за руку... Не говори ничего этим, вокруг тебя... Они люди... Что они делают?.. А, кажется, они заняты поиском пищи... Оставим их...
На... это называется... "ПЕРЕДНЕЕСИДЕНИЕАВТОБУСА"...
можно увидеть много интересного... Кто это?.. Не обращай внимания, это человек, он занят поиском пищи... Что он говорит?.. Кажется, он что-то спрашивает... Следи за ним... Следи за мной...
Не обращай внимания...
Я хочу... Почему мои желания не воплощаются так,
как я этого хочу?.. Странно... Неправильно... Так не должно быть... Человек... Что он говорит?.. Не обращай на него внимания... Что он хочет?.. Нет, ваши желания не совпадают... Следи за ним... Сделаем ему маленький сюрприз...
Встает, берется за поручень, стоит, выходит на остановке, идет по улице, сворачивает в арку, наступает на канализационный люк, падает вниз, внизу его жду я и ты... Отрежь ему ухо и выколи глаза... Ему теперь все равно... Мы сделали
ему маленький сюрприз... Возьми человеческое ухо... И глаза... Что ты, кстати, будешь делать с глазами?..
Кругом они -- люди... Их много, сотни, тысячи... Они
хотят не того, чего хочу я... Смотри, они держат
за руки своих самок... Они заняты поиском пищи... Кажется, они едят все... Следи за ними...
Я готовлю вам маленький сюрприз, но это произойдет
не скоро, может быть, сейчас... Вы должны
добывать больше пищи!..Еще больше пищи!..
Вот оно... Следи за ним...
Будет управлять твоей жизнью.
X.
Сказка про дихлофос.
Жили-были дед да баба. Хорошо жили, справно, вот
только детей у них не было. Решили они как-то раз потравить в избе тараканов, навели дихлофосу и все углы отравой этой полили, чтобы паразиты передохли и по ночам не шуршали, сон тревожа. На другой день глядят -- тараканы все кверху лапами валяются -- подохли! Ну тут радость, конечно, какая, пир горой, а тараканов на совок и кошке на съедение. Однако ж ночью все равно что-то в углу шуршит, спать не дает. Взял тогда дед ружье, за печкой сел и давай караулить...
Ночь-заполночь вдруг слышит шорох какой-то, и тень у погреба маячит. -- Бабах! из обоих стволов, упало что-то, да тяжело так -- на таракана не похоже, тараканы вовсе не так падают... Зажгли лампу,
глядят, кошка окровавленная валяется, а через дырки,
пулями проделанные, из нее наружу тараканы выползают...
Что такое?! Полили все дихлофосом, а кошку мертвую собака съела вместе с тараканами. На следующую ночь опять шуршит. Всю ночь не спали, искали, что же это шуршит, да так и не нашли; а наутро дед догадался: "Это ж патроны в ружье шуршат! Ожили патроны, понимаешь!" Полили патроны дихлофосом (сначала хотели собаке скормить, да только сдохла собака; Бог ее знает: то ли от дихлофоса, то ли тараканы ее изнутри сожрали), -- а заночевать решили на сеновале, только какой там, полон сеновал мышей и каждая шуршит почище таракана, так что пришлось и сеновал дихлофосом полить, а потом и керосином, так как мышей дихлофосом не возьмешь, да и керосин-то даже не пронимает, так что сеновал пришлось сжечь начисто, а то шуршат гады, просто спасу никакого нет.
Дней пять жили спокойно, без малейшего шороху,
а на шестую ночь опять: как зашуршит... Ну, тут голову долго ломать не пришлось, быстро определили: это у бабки внутри ребенок завелся и шуршит. Сперва хотели его дихлофосом... Но потом подумали-подумали и решили: втроем-то оно все же веселее!..
И с тех пор стали жить-поживать, добра наживать
и жили долго и счастливо и умерли в один день: дед
с бабкой от старости, а ребенок от дихлофоса - внутриутробная интоксикация это вам не пироги с черникой.
XI.
Сказка про милиционеров.
Все совпадения с реальными лицами и событиями
просьба считать случайными и непреднамеренными
Жили-были четыре милиционера. Снимали вместе квартиру
и были хорошими товарищами. Иногда, когда было положено по графику,
они ходили на дежурство. Все же остальное время, свободное
от боевой вахты, милиционеры пили водку и всячески развлекались
(например, стреляли в подъезде дома холостыми патронами,
арестовывали друг друга в шутку, обыскивали себя
с целью найти незнакомые предметы и т.п.).
Как-то пришло время первому из милиционеров идти на дежурство...
Ушел он, как обычно, и пропал... День его нет, два нет,
три нет, неделю нет, две недели нет, три недели нет,
четыре недели нет, месяц нет, два месяца нет, три месяца нет,
полгода нет, год нет... Обеспокоились другие милиционеры
столь длительным отсутствием товарища -- раньше такого
никогда не случалось, сперва хотели идти его всеми разыскивать,
но потом второй сказал, что ему все равно идти
на боевое дежурство, а заодно он и первого поищет...
Пообещал товарищам быть предельно бдительным и не
поддаваться ни на какие провокации, могущие привести
его к исчезновению... Отправился второй на дежурство, и ни
через день, ни через два, ни через три дня не вернулся.
Месяц прошел, а его все нет. Исчез.
Сильно заволновались двое оставшихся, неисчезнувших милиционера,
хотели идти искать первого, или хотя бы второго,
но, подумав, из осторожности решили остаться дома
и никуда не выходить наружу, даже за водкой посылать соседа...
Приняли все необходимые меры предосторожности,
заколотили все лишние двери, забаррикадировали проходы
и на всякий случай заминировали окрестности... Первым
подорвался почтальон, потом сосед -- некому стало за водкой ходить,
а потом и сам третий милиционер нечаянно (спьяну) на мину наступил...
Ну и разорвало его, конечно, на мелкие кусочки,
на такие мелкие, что четвертый искал, искал -- так и не
нашел ничего такого, что бы хоть отдаленно
третьего напоминало... Хоть бы кусочек погона...
Растерялся четвертый под впечатлением всего случившегося
и не знал, что ему предпринять такого, чтобы хоть
как-то изменить сложившуюся ситуацию... Сначала хотел...
Вдруг видит: прямо по минному полю женщина обнаженная идет, и ничего...
Трахались они, трахались, НО ВОТ ТОЛЬКО БЫЛЫХ ТОВАРИЩЕЙ УЖЕ НЕ ВЕРНУТЬ!..
XII.
Очевидно, необходимы исследования -- физиологические,
биологические, биохимические и другие, чтобы определить построение и устройство подлинного "я". Эмоции заразительны. Ощущения болезненны. Выделения экскрементов периодичны. В виду вышеперечисленного, определение подлинного "я" невозможно.
1916 год. Северное побережье Африки.
В кузове грузовика заперты люди, среди них есть врач,
семья из девяти человек, несколько охотников и другие... Все ловят муху.
1917 год. Северное побережье Африки.
Муха поймана! В России, говорят, беспорядки.
Нечего есть и пить, но это не имеет значения, поскольку есть и пить все равно нечего. Муха поймана!
1918 год. Северное побережье Африки.
Муха поймана! Врач вылечил больного ребенка,
и тот умер от отсутствия воды и пищи. Врач утверждает, что сделал все что мог, но это неважно, так как нечего есть и пить -- голод. Зато поймана муха!..
1919 год. Северное побережье Африки.
Муха съедена! Дожди. Труп умершего ребенка съеден -- врач признал, что тот был совершенно здоров в момент
смерти, и поэтому мясо можно употреблять в пищу, но это неважно, так как несмотря на дожди, все равно совершенно нечего пить. Поймана еще одна муха!
Вероятно, локализация некоего "я" все же наблюдается,
но определить его как подлинное "я" невозможно.
Подлинное "я". Энтропийная насыщенность событий
ставит под вопрос существование какого-либо
объекта вообще -- абсолютное присутствие субъекта
как сущностной подоплеки любых проявлений изначально
трансцендентного события без признаков присутствия
подлинного "я". Чувства неизлечимы. Мышление приводит
к смерти. Определение подлинного "я" невозможно.
1920 год. Северное побережье Африки.
Муха поймана! Определение подлинного "я",
по утверждениям врача, невозможно. Нечего пить, муха съедена!
1921 год. Северное побережье Африки.
Поймано подлинное "я"! Нечего есть и пить,
семья вымерла полностью, их тела были съедены.
Нечего пить. Съедено подлинное "я"! Ночью
врач поймал еще одну муху! Дожди. Муха поймана!
XIII.
Всё зло от баб
Оно, конечно, дюже не гоже об этом гутарить, но коль,
стало быть, такое дело, то тогда зараз все тебе и растолкую... Откель же мне знать, шо оно так-то обернется...
Летом дело было. Я аккурат в курене сидел, погожу, думаю, покеда жинка не вертается с база, и зараз на коня и в степь, а пока суть да дело, съем этих табленток заграничных, что дохтор у меня позабыл, самогонки обпившись. Съел, значит, сколько там, взваром холодным запил, шаровары старые снял, обновку одел и вышел, стало быть, на крыльцо. А таблентки-то в кисет пристроил -- пригодятся еще, глядишь.
А красота такая кругом стоит, что ажник страшно становится! Над хутором кизячный дым пластается, куры в подсолнухах кудахчут, а жинки-то нигде не видать -- запропала жинка куда-то, и коня, наверное, дура, напоить забыла. Съел еще от огорчения
такого еще табленток разноцветных, да и пошел потихонечку на майдан, степью пошел, в обход. Иду, значит, себе, таблентки энти глотаю, суслики в степе посвистывают, по небу облака плывут, вишь ли, разные, а я иду, понимаешь, жинку высматриваю, куды ж она, курва, запропастилась, табленток энтих ужо с пол-кисета съел, и вдруг гляжу, аккурат за пригорком фигура какая-то маячит. Жинка! Я враз таблентки энти проглотил к такой-то матери и на рысях туда.
Прямиком, значит, сзаду зашел, подкрался как лис к тетерке, хвать ее за плечо -- попалась, жалмерка, так ее разэтак! Развертнул ее, стал быть, шоб в зенки ее бесстыжие плюнуть, глядь, ядрена вошь, а энто робот! Стоит дура такая железна, фотоэлементами лупает, на башке антенна крутится, а внутрях моторчики и трансформаторы разные жужжат. Вот сучье вымя! А я ж шашку-то свою в сенцах оставил! Но кубыть дюже не сробел перед бесякой металлической -- хрясть
ее со всей что ни на есть мочи по тому, стал быть,
самому месту, иде у людей, значить, уху быть полагается! Шибко сильно, видать, вдарил, ажник всю руку себе до самых мослов раскурочил -- а ей хоть бы какой сполох случился, -- так нет же,
стоит себе как стояла, ланпочками электрическими сигналит, как фонарь какой на железной дороге, шо в городе, а тут а из-за пригорка-то и остальные роботы наметом прут, и на ходу из лазеров в меня стрельнуть норовят, вражины эдакие, мать их в печенку!
Молодым рысаком до хутора доскакал, и зараз на майдан, так и так, кричу, казаки, роботы на займище! Гутарить
тута недосуг -- на коней и в степь, в один секунд
порубали их всех на металлолом; этого, которого я,
стал быть, вдарил, атаман из обреза снял.
А опосля доктор речь научную сказал, что, мол,
роботы энти от табленток проистекают, и шо с пьянкой,
значить, надо тоже завязывать и прочее. Слухали
мы его, слухали, аккурат до первых кочетов,
а потом порешили мозгоклюя энтого высечь,
шоб оно лутьше понимал природу вещей, так-то,
да и жинку заодно высекли, потому как все зло, оно от баб!..
XIV.
На полу лежит человек. Он, по всей видимости, мертв.
Проходит несколько часов. Открывается входная дверь,
и на пороге появляется второй человек. По всем внешним признакам он жив, но имеет совершенно мертвецкий вид (в отличие от первого -- мертвого, который выглядит как живехонький). Вошедшего зовут Эдель Сулейманов, а лежащего на полу мертвеца -- Орте Галерия.
Проходит несколько часов, во время которых Эдель Сулейманов, совершенно не представляя, что надо делать в подобных случаях, закрывает глаза, пытаясь увидеть какую-нибудь схему дальнейших действий (перед его глазами всплывает образ матери, подмывающей огнетушитель). Эдель Сулейманов в ужасе открывает глаза и нетвердыми шагами идет к креслу. Садится. Некоторое время совершенно ничего не происходит. Темнеет, и вскоре становится совсем темно. Проходит несколько часов. Рассвет освещает комнату,
на полу которой лежит мертвый Орте Галерия, а в кресле сидит, видимо умерший ночью, Эдель Сулейманов, с открытыми глазами. Мертвые выглядят весьма прилично,
не видно никаких признаков гниения или разложения.
Проходит несколько часов. Слышно, как по улице проезжают машины. Неожиданно открывается входная дверь, и на пороге появляется третий человек, с мертвенно бледным лицом. Его зовут Белармино Москера. Белармино Москера осматривает комнату, видит трупы, пытается удержаться на ногах, схватившись за дверную ручку, но падает в обморок прямо на пороге. Проходит несколько часов. Темнеет. Неожиданно дверь распахивается, и в дом врывается, судя по всему, абсолютно пьяный человек, который, спотыкаясь о мертвого Белармино Москера (Белармино Москера умер),
нетвердыми шагами идет к кровати, не замечая ничего вокруг и натыкаясь на мебель. Слышно, как он ворочается, а потом засыпает. Проходит несколько часов. Утро. Теперь можно рассмотреть лежащего на кровати -- Это Педро Кехамо, он мертв. Проходит несколько часов. В дверь входит человек
с пластиковой карточкой на лацкане пиджака; на карточке написано "Сергей Звяльцев старший помощник..." (уголок карточки бликует, невозможно разобрать текст дальше). Сергей Звяльцев осматривает место происшествия, спокойно обходит комнату по периметру, закуривает сигарету, со злостью кидает ее в вазу с цветами и истерично орет: "Я скоро умру! Слышите вы, тупые твари, я скоро умру! Я прямо сейчас умру, черт с ней. со службой!" Сергей Звяльцев оперативно закрывает дверь на замок, отодвинув
в сторону тело Белармино Москера, и садится в углу,
поджав колени к груди. Проходит несколько часов. Сергей Звяльцев мертв. Кто-то уже достаточно долгое время дергает дверную ручку входной двери и громко требует открыть дверь. Судя по голосу, это Франко Шеперман. Скоро Франко Шеперман умрет. Если бы кто-нибудь догадался сменить цветы в вазе и поставить свежие георгины, то в комнате наверняка стало бы гораздо уютнее. Проходит несколько часов.
XV.
...а когда хочется пить, начинаешь потеть, а когда потеешь, становится жарко, становится жарко и хочется пить, пьешь и потеешь, становится жарко, приходится пить, а когда много пьешь, хочется в туалет, в туалете жарко, начинаешь потеть, приходится пить, становится холодно, надеваешь шерстяной свитер, становится жарко, хочется пить, снимаешь шерстяной свитер, становится холодно, надеваешь шерстяной свитер, а он мокрый, хочется потеть, приходится пить, хочется в туалет, перестаешь потеть, хочется пить, снимаешь мокрый шерстяной свитер -- вспотел, становится холодно, кончилась вода, пьешь то, что уже вспотел, становится жарко, приходится идти в туалет, в туалете кончилась вода, становится пить, приходит женщина, вся потная, ей холодно, приходится хотеть, снимаешь с нее мокрое платье, надеваешь шерстяной свитер, хочется выгнать ее в туалет, но кончилась вода, пьешь ее вместе с шерстяным свитером, когда приходит женщина -- хочется пить, вода кончилась, жалко шерстяной свитер, хочется женщину, идешь в туалет, в туалете темно, когда становится жарко и хочется женщину, женщине хочется пить или шерстяной свитер, начинаешь потеть, темно, ищешь женщину, хочется пить, находишь лужу пота -- это женщина, пьешь, и сразу становится холодно, плачешь -- глаза вспотели, свитер кончился, идешь в туалет, в туалете жарко, находишь мокрое платье, хочется пить, темно, вода началась, пьешь, хочется, чтобы все женщины вспотели, становится жарко пить, хочется плакать, почему-то потеешь, надеваешь мокрое платье, оно превращается в лужу пота -- это женщина, приходится пить, а когда хочется пить...
XVI.
Макрофутбол
...Кулиев бьет, не попадает по мячу, снова бьет, снова не попадает, падает, поднимается, выбивает метров на пять -- вне игры... удар от ворот, пас Гешиеву, неточно, мяч попадает в судью на линии, судья падает, -- что же они все так обкурились, все-таки ответственный матч, Зимние Олимпийские игры,
солнце ночью вошло в зенит, трава на поле такая,
что некоторых игроков просто не видно... мяч в игре... Шалимов проходит по правому краю, обводит защитника,
защитник падает -- нарушения правил нет, можно играть, пас Гешиеву, Гешиев бьет по воротам... ай-яй-яй! по своим же воротам бьет! штанга, снова бьет -- снова штанга, падает, мяч уходит за боковую, судья на линии тоже падает, что ж они все-таки так обкурились, такие ответственные игры, и ворота, вы заметили? -- ворота все время туда-сюда... двигаются ворота... из-за
боковой вводят мяч... ГОЛ!.. Нет, показалось... судье на линии оказывают медицинскую помощь, или это полиция... плохо видно... Хашивалиев, по-моему, с мячом, мелькает где-то среди травы, куда, куда он бьет!?!., падает... где же мяч? -- потерялся в траве,
очень высокая трава, да и обкурились все... ищут мяч... судья, наверное, будет добавлять время... нашли мяч? Нет, что-то еще нашли, собрались все, вратарь даже вышел... а-а, похоже, план нашли, вон, видите, -- дымок поднимается... что же они так, ведь от результата этого матча будет зависеть, кто поедет на чемпионат мира по фигурному катанию... извините, катание здесь ни при чем, фигурное, в смысле, катание... да... катание... катание -- оно... катание... А потом, бывает, как шибанет, правда, на самый... Нашли, кажется, мяч!.. Да, полиция нашла мяч, Кулиев пытается отобрать мяч у полиции, падает, опять какая-то заминка... какое же катание по такой траве, все коньки можно пообломать... полиция разрезала мяч, а там план... Кулиев, Кулиев с мячом, отобрал-таки у полиции, падает, бьет в падении, неточно... что же они так обку... Солнце, похоже, заходит, судья прибавил время, наверное, или не стал прибавлять, неясно... зашло солнце -- очень высокая трава, солнце быстро заходит, -- нарушение правил, судья показывает желтую карточку, кому же предупреждение?.. наверное,
Солнцу!.. судья падает... что же они все так обкурились... фигурное катание -- вещь серьезная, чуть больше доза -- и сразу... коньки... ломаются...
трава начинает расти, когда я был маленьким-маленьким-маленьким, не больше спичечной головки, мне мама говорила... Очень темно, сложно говорить... Жена моя, дети, все вышли сегодня на
поле, я думаю, они прячутся внутри Гешиева... что?..
XVII.
Когда-то лето
Пыльное, жаркое лето, со сладострастными глазами
общественного пляжа куда-то подевало деньги из моих карманов, и теперь там лежат руки... Заснул верблюд со своей верблядью в жарком городе Африка, и ты спи, моя сладконогая и быстрогубая Дима... Сладок сон не снимая ботинок...
Простите, а чьи это ботинки?! Там, на дереве, между
упавших сучьев можно разглядеть следы губной помады,
безусловно, оставленные обладательницей этих ботинок,
или какой-нибудь дамой. Что сейчас: лето или ночь?..
Прозрачная мышка моя, куриное ушко мое, давай
с наступлением дня погибнем, как Зоя Космодемьянская,
раздавленная злобным "Челюскиным", как Александр Матросов, закрывший грудью небо "Челленджеру", к чему вновь это утро, с мокрыми от предрассветной мочи розами и пионами, в этом городе, где живут всего трое: двое я и она...
-- Я вас слушаю... Глупые, грязные гвозди!
Как вы посмели звонить без четверти восемь! Счастье мое, заткнись хоть раз, как нормальная ткачиха перед лицом панели! Забери свои... нет, лучше не трогай...грязные, в зеленке руки...
Тебе снилась мельница? НЕТ -- тебе снилось паровое отопление! Закрывай свои раз-два глаза... видишь... половые дирижабли в высоких горах, сминая воздух. .. высоко-высоко в высоких горах... целых
восемь, а может быть больше... С высотой их число растет. И приближается к двенадцати... высоко-высоко и еще выше, и уже кофе не нужен -- они заполняют все небо! Высоко-высоко остались высокие горы -- дирижабль-самка упал... И снова это "что-то" становится таким реальным и неумело близким,
ведь я тут с тобой, а ты там с собой... Хочется что-то
сделать, и я склоняюсь к тому, чтобы закрыть глаза,
ведь если их закрыть, то женщин будет не видно,
только сквозь хитрые щелки покажется там вдалеке... ведро термометров, красные цветы и труп помидора на забитом ложками столе.
Термометры спят, крики раздражения, у меня руки порезаны и все в крови -- это как помидор красным цветом... измеряю метром -- два с четвертью... Не знаю точно, но кажется, ночью чего-то не хватает, обычно -- это сон, вот так и человек: живет-живет, а потом получаются мокрые, орущие дети, так что можешь смело засыпать -- сегодня уже кончилось, а завтра... завтра я расскажу тебе... тебе... то же самое...
XVIII.
Меж пьяных травинок, в женском платье, медленно,
как автобус, ползет женщина, все ближе удаляясь
в солнце, игрушечное солнце из желтой бумаги (половые органы). Она тонко свистит и по-спортивному чихает, искристые ноги ее мохнатятся (Пушкин был похож на обезьяну). Верхняя часть ее туловища похожа на обезьяну, нижняя напоминает Пушкина. Ее лицо пылает зеленым, она раздувает ноздри, и из них струится прозрачный насморк (осторожными прыжками курицы).
Она морщит губы, и они становятся похожи на анус,
анус подмигивает и плачет переваренными капелечками (перловый суп и яблоки). Переползает через телефонный кабель (во всем Архангельске сразу же становится "занято"). Чернозем гноится и потеет, грудь плавно скользит рывками по свежевспаханной каменистой целине (мертвый Пластунский ползет по облакам). Минут через десять проходит полчаса (без шестидесяти двадцать пять
равно двадцать четыре, равно ноль-ноль, равно "завтра"). Над ней пролетает самолет, он летит сам
(во всех самолетах становится "занято"). Она курит папиросу, папироса кровоточит сиреневым туманом, по трахее течет туберкулезная мокрота, превращается в кашель, громко перемешивается с воздухом (тромбоциты флюорографируют "занято"). Осторожно, чтобы не стереть пудру со щек, переваливается через муравейник (муравьи торопливо забегают в ухо и тычутся коллективным разумом в серную пробку). В правую бровь впился клещ (вкусный бабец). Однокрылая птица парит высоко в небе, описывая спиралевидные круги, чей центр является точкой А отрезка АВ, перпендикулярного плоской земле (земля -- плоская). Точка В -- малиновый бугорок
на правой ягодице (укусил ее комар) (бровь) (вкусный бабец) ("занято"). Теплый ветер (потоки воздуха, движущегося из зон высокого атмосферного давления в зоны низкого атмосферного давления, низкого атмосферного давления, потоки воздуха) колышет ее двойной подбородок, аллегорически сдувая с него помет зверя "суслик" (мертвый Бартольев менструально белеет,
вульвируя меж облаков). Овраг (мне налей чаю -- потри спину мне). Гнидастая, вшивая перхоть под ее ногтями, впивающимися в землю, почему-то ставшую перпендикулярной плоскостью по отношению к плоской плоскости земли (земля -- плоская). Плоская земля (земля -- плоская). Пятки ее слабо грязнеются в грязноватой ночной темноте, грязнеется плюсна,
оголенная малая берцовая грязнеется грязно и развратно, разорванные же мускулы грязнеются мускулисто, и грязно сокращаются (...). Станция "Грязи" (параллельное -- грязное-железнодорожное-железо-рельсы-грязнеясь-пропадает
за круглым горизонтом плоской земли). Она ползет
по грязному, плоскому перрону, истекая лимфой (испуганные собаки разбиваются о рельсы падая). Таксофонная будка (собаки живут в будках).
Ее обмороженные пальцы, покрытые волдырями ожогов,
привычно проворачивают диск, набирая нужный номер
(во всем Благовещенске сразу же становится "номер не отвечает"). Длинные, относительно коротких, гудки ("номер не отвечает" относительно "занято"). Все было зря (налей мне на спину чая -- потри мне чай на спине)...
XIX.
Письмо. Это письмо. Тебе пишу я. История. О том, как когда-то, вчера или... Точно вчера. Со мной случилось... Нет! Пусть это лучше случилось с тобой! Случилось с тобой. Выпила одеколона и увидела в небе лицо Фрунзе. У Фрунзе вместо глаз были ногти. Ногти. Раны на незаживающем теле человека. Выпила одеколона... Вхожу. Ты обнимаешь мои ноги ниже и выше колен. Бедра обнимаешь и икры. Противно. Ты скользкая. Пьяная. Женщина. У тебя... Дай-ка я загляну тебе поглубже в рот. Поглубже. Еще поглубже. Еще... Красное!.. Все красное и шевелится!.. С омерзением плюю тебе глубоко в рати закрываю его плотно, как можно плотнее, чтобы не было видно красного... Я не знаю что делать. Тру плечо обнаженной ладонью. Пугающее маленькое насекомое, растопырив крылья, пригинаясь бежит по моему телу, вздрагивая с тупым удивлением человека. Скоро кончится жизнь. Или не кончится никогда. Скорее всего, что не кончится. Никогда. Вечно. Будет продолжаться вечно. Противно. Скользкая, пьяная, с глубоко открытым, красным, шевелящимся ртом. Крылья мои морщинятся и растопыриваются, пригинаясь. Тру крылья обнаженной ладонью с тупым удивлением человека. Одеколон. Хорошо. страшно, а в небе теперь трупы лошадей в опилках явный признак неоканчивающейся жизни. Зачем все это началось... Вошел. Посмотрим за шкафами. Ничего. Слишком много ничего... Пугающее насекомое бежит. тупо растопырившись в разные (или только в одну?..) стороны. Противно. Тру насекомое обнаженной ладонью. Пугающее насекомое превращается в пятнышко, но жизнь его будет продолжаться вечно. С тупым удивлением человека. Оно теперь в небе. Пускай. Все меня бросили. Все бросили. Ты. Бросила. Тварь!.. История. Когда ты с тупым удивлением пугающего меня насекомого, выпив одеколона, обнимала мои ноги выше и ниже колен, а потом ушла. бросила меня, тварь Пряталась всю ночь за шкафами, все то время, пока мои крылья морщинились, а насекомое превращалось в пятнышко под настойчивым трением моей обнаженной ладони, сколько разного я хотел сказать себе в твоем присутствии. Я хотел смотреть на красное глубоко у тебя во рту, не отрывая взгляда в течение часа, двух. Мне было бы приятно. Смотреть. Это приятно. Хорошо. Хорошо, что ты вся такая пьяная, мокрая, скользкая, и что внутри тебя глубоко красное. Хорошо. Ненавижу. Мерзко и противно. Это насекомое, оно меня бросило. И ты бросила. Все меня бросили. Меня. Нет! Пусть это лучше случится с тобой! Тебя бросили. Насекомое тебя БРОСИЛО! Жизнь никогда не кончится. Глубоко во рту всегда будет шевелиться красное. До свидания! |
|
| VAD-DARK |
2004-06-19 |
15 |
5.00 |
3 |
|
|
В НИКУДА –2 (Плато вагона) |
|
|
|
|
| |
йыладзопаз дзепо теде
ылапш-ылапш, ысьлер-ысьлер
На железнодорожной станции было пустынно. Электричка прищурилась, мигнула мне прожектором в сгущающихся сумерках.
"В никуда, - подумал я, - это не так уж и…»
Ха, а вот некоторые люди едят галлюциногенные грибы, чтобы что-то рассмотреть в обволакивающем их плотном тумане – испарениях над стадом в загоне. И тогда туман приобретает формы, говорит, видоизменяется. Иногда становится голубыми небесами.
У меня была знакомая девушка – она постоянно курила травку и принимала грибочки. Мы с ней учились на одном курсе около года. За это время речь ее стала отрывистой, взгляд блуждающим, улыбка отстраненной. Она считала, что всё это расширяет горизонт, помогает расслабиться и увидеть. Еще я помню спортсмена, который все время что-то жевал. Он говорил, что это помогает ему взбодриться. Им это ПОМОГАЛО, как анальгин от боли. Еще я помню… да какая разница? Кто-то говорил, что ЛСД тоже помогает. Трип и все такое… А идите вы все, я не вижу ничего круче трипа в программе Word или любом другом текстовом редакторе. Когда каждая строка ползет вперед, подобно жирной прожорливой гусенице. Кем становятся гусеницы? Смотря, что это за гусеницы, вот в чем тут дело…
А я курил обычные сигареты, зато по две пачки в день. Курил и не понимал, зачем они всё это постоянно поглощают. Для чего?
Ведь есть же сны, есть воображение, которым можно сделать все, что угодно… Есть сознание, которое можно растопить, чтобы оно тихо утекло прочь, превратилось в поблескивающую лужу битума под синим пламенем газовой горелки. В любую минуту можно закрыть глаза, а, открыв их, увидеть, что мир движется, дышит, гудит, пахнет. И ты сидишь в нем – еще один мешок, набитый внутренними органами, а твой мозг работает на картинку снаружи, где наверху, в космическом холоде, пылает огромное солнце. Глаза можно открывать до бесконечности, и каждый раз предыдущее состояние будет состоянием словаря Эллочки-людоедки. Можно стать кем угодно, но, пугает только невозможность вернуться, любезно предоставленная уничтожающей цветущую полянку снежной лавиной.
Мне снилось, что я был шмелём, но эта жизнь стремительно промелькнула мимо меня, оставив в памяти странное изображение. Трудно на самом деле представить, как видят мир шмели. А затем я был деревом. Это было очень долго. Но я не был мудр, я просто рос и старел, болезненно воспринимая смены сезонов. Иногда я спал, но эти сны пока невозможно даже вспомнить. Ведь деревья не видят даже так, как шмели. Все говорят: «старое мудрое дерево...» Ничего подобного. Там все по-другому, знаете ли. Одно помню – с возрастом дерево устает и чувствует все меньше и меньше, угасая, пока пламя не задует легким порывом сквозняка. Там всё по-другому, да.
Только после этого трудно ходить. Ноги заплетаются. И язык во рту мешает, хочется его уменьшить. Или бывает чувство, что твое тело огромно, словно самолет «Руслан», или маленькое – но это реже. Вы никогда не слышите голоса перед сном, голоса тех, с кем встречались днем? Они даже мешают засыпать. Иногда приходится принимать их в действие сна, правда, тогда сны часто выходят из-под контроля, становятся ужасными. Но мне, как говорится, не привыкать, хоть и нельзя к этому привыкнуть. Однажды я проснулся, а сон остался. Змеи ползли на меня со всех сторон – толстые черные змеи. Я кидался в них предметами, но потом выскочил в коридор. Покурил на кухне, включив свет. Когда вернулся, змеи исчезли, словно их и не было
Нигде,
А река утомляет и гипнотизирует - я в брюхе змеи, которая, поглотив тебя, теперь растворяет желудочным соком. Если бы не смех, то ощущение было бы полноценным. Я не теряю способности мыслить. Я же не животное... Я понимаю, что просто растворяюсь в тусклом освещении. Это не пугает меня. Здесь никто не задерживается надолго... Только что вагон был полон, и вот... никого...
Только что места были набиты биомассами, и вот... ни-ко-го...
Время не теряет целостности. Поэтому, оно не имеет ценности для меня. В мире, который я создал, смещение понятий борется с базовой программой существования. Это порождает невероятные картины, доступные в своем объеме, так же как доступен заоконный двухмерный пейзаж. Можно предполагать во всем этом некоторую неполноценность, но, когда такой подход становится доминирующим, единственно приемлемым, то разнообразие открывающихся возможностей затягивает и покоряет безответственностью глубинных уровней, неразличимых, но индивидуальных, как листья на исполинском дереве. Единственная реальность?
«УУУААААААААА» - воют жалобно моторы электрички. Тоска целует воспоминанием - нежными полутонами окончания летних каникул.
Единственная? Нет. Реальность - это все, что может быть и все, чего быть не может. Если мозг способен выдать информацию, значит она - реальность. С точки зрения другой реальности она может быть ничем. Понимание - иллюзия, выдуманная природой за окном.
Не может быть двух одинаковых систем. Могут существовать лишь похожие системы, происходящие из рекламных роликов стандартного пути.
Учитывая то, что мы меняемся каждый миг, то возможность совпадения матриц невероятна. Это я называю безумием за секунду. Может быть, это и есть любовь… На болт наворачивается гайка… Как вам это сравнение?
Текут места для пассажиров по плато вагона... сон ли это? Что такое сон? Никто точно не знает.
Я вижу сон, но сон ли это?
Я вижу сон, но я ли это?
Я вижу сон, но вижу ли я?
И что такое всё это?
ХА-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Это очень смешно.
Очень смешно… Но смешно ли?
Очень смешно? Но действительно ли очень?
|
|
| Мирра Лукенглас |
2004-06-21 |
35 |
5.00 |
7 |
| |
|
| |
Август царственным жестом бросает нам под ноги золото.
Не ему оно принадлежит, будет вовсю сорить им сентябрь, накапливать октябрь, и ноябрь спрячет его в свой сундук. До весны. А весной грош ему цена, осеннему золоту...
Восковые розы принесём мы тебе, тёмные-тёмные, как сгустки крови на асфальте. И музыку. Не красна без нее смерть на миру. Кому, как не тебе, знать об этом? Живущим по иным законам -- что смерть? Последний отблеск Звезды по имени Солнце, остающийся навсегда
в открытых глазах. Последний отзвук Музыки, с которой легко и умереть. А нам легко жить. Знаешь, каждую ночь я слышу во сне песню. Каждый раз разную, каждый раз одну и ту же.
И черный город, насквозь простреленный трассирующими пулями воюющих с тьмой, врывается в сны. И земля впитывает кровь, алую, как солнце, и там, внутри, огромный пылающий сгусток кипит вечно и не высыхает,
как на сером асфальте, среди песка и сосен, замерших под бледным небом августа. Твое небо -- другое. В нем носит ветер звездную пыль днем и ночью... Да и нет там ни дней, ни ночей. А мы не думаем об этом, мы ждем дождя или жары, как автобуса на остановке,
буднично перебрасываясь словами о погоде. Мы не помним о вечной войне между Землей и Небом. Мы дети минут. А ты? Где ты, с кем же ты теперь ласковый рассвет встречаешь, и есть ли они там, рассветы? Или же ночь, в которой ты жил. It's time for sleeping...
Уже поздно, все спят... А ты?
А вот знакомый голос поет об автомобиле смерти,
но причем здесь ты? Может быть, это тоже отблеск. И кукушка твоя -- не серая лесная птица (кто ей дал право выдавать нам тайны жизни и смерти?),
твоя -- она знает. И дом твой, не просто квадратные метры, иначе откуда взяться печали... Какие еще нужны слова: Небо, Земля, Огонь, Любовь, Смерть. Это же так просто. Просто об этом говорить, может быть, петь, а вот жить так...
Мальчишка, отгородившийся ото всех кассетой с твоим голосом, потерявший интерес к жизни с твоей смертью, прав ли он? Сотворение кумира? Или отблеск... Сколько их вспыхивает в наших душах, замечаем ли мы? Последним костром догорает эпоха. Одна из искр, один из сполохов.
Поэт-капитан, отряхнув клочья пены с высоких ботфорт,
сказал, надменно глядя в пустоту будущего: "И умру я не на постели, При нотариусе и враче, А в какой-нибудь дикой щели, утонувшей в густом плюще"... Несравненное право -- самому выбирать свою смерть. Или позволить
ей выбрать себя...
Август с царственной печалью улыбается сквозь облака.
Ты все выбрал сам. Это и было твоё право.
|
|
| VAD-DARK |
2004-06-24 |
25 |
5.00 |
5 |
|
|
Сказка про то, как Виталий к Негросу приходил. :) |
|
|
|
|
| |
Негросу, с Уважением
Виталию Иванову, с Уважением
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мудрый король по имени Негрос. Дела шли неплохо, только вот улыбка у короля была гнусная, а хохот - дикий и атипичный. Несмотря на это, правил он уже много лет – рассудительно и спокойно, и как-то раз, в один погожий день, пришел к нему мудрец.
Негрос как раз пил холодное пиво и пожевывал креветки, наслаждаясь чудными стихами очередной сексуальной поэтессы, когда доложили, что некий почтенный господин просит его аудиенции.
- Охрана, пропустите человека, - молвил король, а прислужник нежно взмахнул опахалом, отгоняя случайную муху.
Мудрец оказался дяденькой интеллигентного вида в очках с роговой оправой. Он прошествовал по персидскому ковру, и поклонился правителю.
- Как звать тебя, о мудрый странник? – спросил Негрос вежливо.
- Виталий - так зовут меня люди, - ответил мудрец.
- Что же ты скажешь мне, о Виталий, что поведаешь?
- Могу я вас излечить от страшного смеха и улыбки гнусной, - важно сказал Виталий.
Негрос аж подскочил:
- Ничего у тебя не получится, что ты мелешь?! Меня прокляла женщина, и не помогли мне ни колдуны, ни ведьмы, ни хирурги! Пшел ВОН! СТРАЖА!
Из-за кулис немедленно выскочил начальник охраны, здоровенный мужик в пластмассовых затемненных очках и наушником в маленьком ухе, схватил Виталия за лацканы и вышвырнул на улицу. На дворе раздались грохот, крики и испуганное ржание.
Негрос тут же приказал казнить парочку рабов для удовлетворения своей злости, и лишь после этого успокоился. Но только он глотнул холодного пивка, как в окно неожиданно влез мудрый Виталий, плюхнулся на персидский ковер, испачкав его грязью со двора, и молвил:
- Не отказывайтесь, о Великий и Могучий от моей помощи! Ведь я член Сою…
Но взревел Негрос, запустил в мудреца креветками. Тот поймал несколько и распихал по карманам пиджака, но тут начальник охраны вновь, на сей раз с удвоенной силой, вышвырнул его из тронного зала.
- Еще раз увижу – убью! – крикнул король и расплескал пиво на мантию.
Переодевшись и казнив еще пару-тройку рабов, он немного пришел в себя. Хмурые морщины прорезали его чело.
- Включите вечерние новости! – приказал правитель, закинув ноги на табуретку, но только служка настроил нужный канал, как с потолка, из вентиляционной шахты выпал Виталий и, нечаянно пнув телевизор, кротко молвил:
- Уважаемый Негрос, ознакомьтесь хотя бы с моими философскими трудам, и они…
Тут Негрос свалился с трона и бросился на мудреца с кулаками. Виталий, спасая жизнь, ринулся прочь. Так они и бегали по залу, пока из-за кулис не выпрыгнул начальник охраны. Он сделал Виталию мастерскую подножку, схватил его за пояс и выкинул в форточку.
- Поставьте решетки! – прохрипел Негрос, - Я этого не вынесу…
Только когда замочили несколько десятков рабов, он чуть пришел в себя, хоть и продолжал тревожно коситься на стены, двери и окна.
Настала темная ночь. Негросу не спалось, он ворочался с боку на бок и слушал храп своей верной жены. И вот – сон начал овладевать его рассудком, но неожиданно из-за картины Айвазовского просочился Виталий и тенью подскочил к царскому ложу.
- Я помогу Вам, Нег…
- АААААААА!!! – крикнул Негрос и проснулся.
Перед ним стоял Виталий.
- Я помогу Вам, Уважаемый Негрос, - прошептал он интеллигентно.
Тут лицо Негроса исказилось, челюсть отвисла, глаза закатились, и он откинулся на пуховые подушки. И на следующий день так и ходил – с отвисшей челюстью и сверкающими белками глаз. И через неделю ничего не изменилось. А через две челюсть отвисла даже больше.
И поползли по царству слухи, что великий мудрец Виталий излечил Могучего Негроса от неизлечимого недуга – не улыбается он больше гнусно, не смеется дико и атипично. Даже разговаривать перестал – только за компьютером сидит и в клавиши тычет – test-1, test-2, test-3… И проникся народ к Виталию, за советом потянулся, и жили все они долго и счастливо…
|
|
| неграмотный скунс |
2004-07-02 |
25 |
5.00 |
5 |
|
|
я и снова мое ебанутое я! или мысли ебанутого создания!!! |
|
|
|
|
| |
Я и снова мое ебанутое я!!!!!!! Или мысли совсем ебанутого создания!!!
Вот сижу я сейчас перед клавиатурой и думаю, типо из разряда подумал и решил!!!! Во мне живет несколько Я и все они больные, и страдают в придачу психическими расстройствами. Одно я говорит одно, другое я говорит другое, вот и получается добренькое такое с виду существо, приручит вначале, а потом как начнет мутузить все подряд. А все от чего получается. Да от того что отброс времени. Как говориться родился в не то время и не в том месте. Хотя когда бы не родился все равно выбросило бы. Видно через точку переворота материи и времени прошел. Хотя некоторых из времени выбрасывает в течении жизни. Вот был человек, слишком живой, слишком сумасшедший, а потом медленно стал так умирать. Да и умирать не просто стал, а изнутри как-то. Был внутренний мирок выглянул из него, а там ужас, хотя при этом сам всю жизнь только и творил что калечил души и рушил мирки, но я не к этому, выглянул значит, ужаснулся и обратно, а внутри что то закоротило, переклинило вот и пошел процесс смерти. Ох, я скажу, и получается при этом создание такое ужасное, вроде человек даже приятный, а искать его, потом не захочешь, калечит все, уродует, рушит. А внутри все буйствует, все такое доброе, но никого не хочет видеть в живых, а тут и еще живое все напрягает своими инстинктами. Захотелось существу такому красоты мира, понимаете ли, а что может только гадить… и пошел все засирать, что только можно. А там дальше все как в песенке, в горячую точку попал, ему никто не сказал что детей убивать нельзя, то есть души чистые, тупые, наивные. И хреново сделалось на душе, а тут внутренние я как завизжать хоралом, и все на разные голоса. Да такой хорал получился, что как зверь завоет, то как дитя заплачет. И отдало существо приказ всем Я, типо говорит, круши ломай все на своем пути, иди на пролом, где стена потверже там хитрость бери, нечего нюни разводить, а то загадили землю матушку, ступить негде. Да говна везде хватает. А все разум ищут высший, вселенную, а говно при этом воняет, искать мешает. А вселенная как матрешка, только сама в себе, в самой маленькой матрешке лежит самая большая. А как тут найдешь говно воняет, вот и наизобретали телескопов разных, и говорят шумит вселенная, это бля у вас в головах шумит. И опять же телескопы, кинескопы тоже по существу говно, воняют значит, откуда следует то что в голове все говно. Вот а это проблема говно растет, а ассенизаторов нет. Вот каждый в своем дерьме и ковыряется. Да к чему это я???? А вспомнил делать нехрена, а тут всякие умники учат, как в говне не испачкаться, так взяли бы за собой и прибрали. А я тут сижу и в тряпочку соплю чтоб не вонять по округе. Не срите, если вы люди!!!!!!., Каждому лопату в руки и на расчистку говна, так если оставить по чуть чуть, что б незабывали откуда родом.
|
|
| неграмотный скунс |
2004-07-03 |
15 |
5.00 |
3 |
| |
|
| |
Сидели как-то два и китайца, и разговаривали меж собой о чем-то, по китайски разумеется. О чем шел у них разговор, никому до сих пор не известно, но зато как они говорили душевно. Сидят они разговаривают, а солнышко за забор закатилось. И стало им как-то страшно. Но не по домам им идти же, ведь нет у них домов. А на улице страшно, вдруг кто убить их захочет. А нефиг было им по пьяни, громить всю деревню, а то разошлись горячие китайские парни. Напились какой-то непростой водки, а русской с перчиком. Да вот только не знали что это бутор, да еще, и с димедролом, и с апельсиновыми корочками. Долго эта бутылка настаивалась на окне у бабы Дуси, что из деревни невразьебаевка. Да еще водочка им была приправлена, по руски, с травками там полынь еще какая-то. Это баба Дуся набрала у внучка своего, что из города приехал к бабусе, на лето погостить. Он у нее умный на ботаника учиться. Все село внучком довольно, тихий такой, один в деревне из молодежи остался. Правда со странностями внучок был, то смеется, когда коров гонят, то сзади приноровит к какой коровке пристать. Вот спустя месяцок, как китайцы разговаривали, в своем Китае, приехали за внучком дядьки, какие-то с мигалками и устроили собрание. А на собрание спрашиваю у внучка так, мол, и так что тут делаешь. А он говорит, так отдыхаю. А тут его бабуся как скажет, опыт ставит на зеленых растениях. Тут менты давай дальше деревню крутить. А внучок уж и забыл, что у него на поле растет. А менты не будь лохами, показывай, говорят, бабка, где поле что растет. Привела их бабка на поле, а там пусто. Внучок в крик на бабку, ты, куда старая клизма, всю траву мою подевала. А бабка креститься кричит, ей богу не хотела. И давай тему внучку гнать, ты на поле уже не ходишь, а твои огурцы бурьяном задавились, вот я на ем гостям иностранным самогон заварила. А самогон надо сказать всей деревней варили, баба Дуся всем травку для вкуса поставляла. А китайцы и скупили потом во всей деревне самогончик. Тут и китайцев понесло, и давай в Китае своем все палить, видите-ли им водяное чудище мерещилось. А как с ним бороться, только сжечь, вот и попали они пол Китая. Ну, а деревушку всю посадили на 5 лет с конфискацией имущества, за продажу самогона с наркотическими веществами иностранным гражданам. А внучку медаль вручили, да еще и премию дали, за заслуги перед родиной, за нанесение вреда Китаю, и за открытие нового способа ведения войны. А потом внучка прозвали, великим, в учебниках про него написали, Мичуриным назвали.
|
|
| Олег Лукошин |
2004-07-05 |
20 |
5.00 |
4 |
| |
|
| |
Фестина, девочка восьми лет, самая непослушная в большой семье крестьянина Пьетро, того самого, у которого нет двух пальцев на правой руке. День ли, ночь – Фестина никому не даёт покоя. Дождь ли, снег – она носится по двору, кидает в братьев высохшие навозные лепёшки и заразительно смеётся. Её пытаются остановить, утихомирить – куда там, разве может угомониться такой бесёнок, как Фестина? Отец качает головой, мать разводит руками, сёстры хмурятся – из-за этой Фестины на них никто не обращает внимания. Братья тоже сердятся, лишь средний, Сильвио, потакает ей в её забавах. Носится, кидает лепёшки в ответ, хохочет.
- Сильвио! – кричит отец. – Тебе уже четырнадцать лет! Скоро жениться, а ты прыгаешь, как горный козёл. И не стыдно тебе?
Слова отца заставляют Сильвио на какое-то время остановиться. Но веселье Фестины так заразительно, так естественно – она строит ему рожицы, показывает язык – не может же он оставить это просто так! Он пускается за ней вдогонку, Фестина визжит от восторга, Сильвио тоже смешно, а старые родители лишь тяжко вздыхают.
Но лучше всего у Фестины получается пускать пузыри. Она набирает полный рот слюней, надувает щёки, а потом ловкими движениями языка и губ заставляет неизвестно как возникающие пузыри кружиться в воздухе – до тех пор, пока они не лопнут. Они лопаются быстро, до ужаса быстро – как жаль! – но Фестина не грустит. К чему грустить, она наделает их столько, сколько можно сосчитать.
- Раз! – кричат соседские мальчишки, среди которых выделяется Донато, приёмный сын лавочника, он наиболее дружен с Фестиной, за что считается её женихом. Пузырь, покружившись несколько секунд, лопается. Фестина готовит к запуску новый.
- Два! – горланят мальчишки, наблюдая за полётом нового пузыря. Фестина горда собой, она в зените славы, она – королева улицы.
- Три! – радуются пацаны новому пузырю Фестины. Кто-то из них, наверное этот маленький гадкий негодник Бруно, который вечно всем завидует, тыкает в пузырь пальцем. Тот лопается раньше отмеренных ему секунд.
- Гад! Урод! Вонючка! – кричат ему дети и Фестина громче всех. Последнее утверждение особо справедливо, ведь все знают, что у Бруно постоянно пахнет изо рта. Его толкают в плечи и в спину и изгоняют из компании. Обиженный, он встаёт в стороне и завистливо смотрит на прогнавших его детей – он уже горько раскаивается в содеянном.
- Ай-ай-ай! – воткнув кулаки в бока, качает головой мама Фестины. – Как некрасиво! Марш домой! – кивает она, но Фестина не хочет уходить. Тогда, схватив её за руку, мама тащит Фестину за собой – делать это приходится буквально волоком – Фестина упирается и плачет.
- До завтрашнего дня здесь просидишь! – запирает мама Фестину в чулане.
Фестина падает на пол и, растирая кулачками глаза, ревёт навзрыд. Горе её огромно. Короткие и вёрткие соломки - украденные с полей господина Ди Пьяцци - срываясь с крыши, задевают её лицо. Прикосновения их неприятны – Фестина передёргивается и, отползая к стене, накрывается валяющейся здесь дерюгой. В доме и на улице тихо, лишь со стороны реки слышится мычание приближающегося коровьего стада – пастухи гонят его с лугов.
- Пусти пузыри, Фестина! – кричали ей мужчины много лет позже.
Она была послушна и не противилась. Высунув язык, она ловила стекавшие по лицу капли спермы, размазывала их по губам, сжималась, и-и… поблескивающие на свету, неповоротливые, хрупкие пузыри срывались с её губ и неслись к земле. Существование их было ещё короче, чем у пузырей из слюны, но восторг они вызывали куда больший.
- Брава! – орали мужчины. – Брава, Фестина!
Их члены колыхались у самого лица. Поначалу она боялась смотреть на них – они казались ей ужаснее архангела Гавриила, парившего над девой Марией, - но её красивые зелёные глаза открывались постепенно. Мужские органы были совсем не страшными. Они прикасались к её щекам и губам, лезли в уши и рот, лаская их, но и требуя ласки ответной. Фестина облизывала лоснящиеся головки, пускала их глубоко в рот, в самую гортань, отчего чуть не задыхалась, тут же выпускала их наружу, чтобы мгновением позже запустить снова. Они изрыгались тёплой и липкой спермой – иногда все разом, иногда по очереди – сперма ударяла в глаза, текла по щекам, по губам… Фестина закрывала веки и замирала. «Она как дождь, - думала она, - как его капли. Просто гуще и тяжелее».
- Ты молодец, Фестина, - говорили мужчины. – Сегодня ты в ударе.
Она улыбалась – всё же слова эти были приятны ей. Мужчины бросали ей под ноги ржавые и стёршиеся монеты, Фестина быстро и проворно собирала их.
- Бруно! – жалостливо глядела на самого маленького и большеносого. – Обычно ты давал мне на монету больше.
- Тебе хватит и этого! – бросал через плечо Бруно.
- Донато! – обращалась Фестина к другому, самому красивому, - ты был так щедр ко мне раньше…
- Жизнь тяжела, Фестина, - отвечал Донато, - я бы очень хотел дать тебе ещё, но увы… мой хозяин не платит мне больше двадцати лир в неделю, да и все их отбирает моя жена. Мне едва удаётся припрятать пару монет для тебя.
- Сильвио! – воздев руки к небу, упрашивала Фестина третьего, - неужели и ты не дашь мне чуть больше? Мне надо на что-то жить…
- Фестина… - гладил её по голове брат, - после того, как отец прогнал тебя из дома, он стал ужасно прижимистым – я больше не могу выбить у него ни одной лишней лиры. Ты знаешь, что я принципиальный противник труда, а потому жалованье ни от кого не получаю. Отец – единственный мой источник. Скажи спасибо, что он даёт хоть что-то.
Собрав запылённые гроши, Фестина шла в хлебную лавку, где хозяйка, донна Лилиана, высунувшись из окна и убедившись, что поблизости никого нет, кидала ей две чёрствые булки. Фестина отдавала деньги, а донна Лилиана, пересчитав их, захлопывала окно.
- Наша дочь – шлюха! – кричит больной и старый отец Фестины. Два года назад у него отнималась вся левая половина, долгое время он лежал в постели, но расходил всё же ногу. Рука всё так же недвижима – это ужасно неудобно, ведь на правой, здоровой, нет двух пальцев.
- Она всё же наша дочь… - грустно отвечает ему жена.
- Я проклял её! – скрипит зубами старый Пьетро. – И прокляну тебя, если узнаю, что ты носишь ей еду.
- Она – наша дочь… - отвечает жена.
- Папа! Мама! – вбегает в дом старшая их дочь Клаудиа. – Фестину убили…
От неожиданности родители встают, даже Пьетро, хоть это и неимоверно трудно для него.
- Какие-то торговцы, проезжавшие по нашей деревне, остановились у неё. Вы знаете для чего…
Улица кажется сейчас особенно грязной. На ней кучи мусора и мутная жижа, которую они месят, торопясь к Фестининому дому.
- Они удовлетворяли свою похоть несколько часов, - продолжает дочь, - а потом, разгорячённые вином и вседозволенностью, стали избивать её.
Уже пройден первый поворот. Фестина живёт на самом краю деревни – до её дома долго добираться. Но он всё ближе…
- Они привязали Фестину к столбу и пороли её плетью.
Вот и второй. До хижины Фестины совсем немного. Мать бежит впереди. Старый Пьетро, ковыляя на своём костыле, пытается угнаться за ней. Клаудиа поддерживает его за локоть.
- А потом они стали колоть её ножами. Они истыкали её всю – с ног до головы.
Вот и он, покосившийся ветхий дом. Дверь открыта, они входят туда онемевшие. Каждый слышит стук собственного сердца.
Фестина лежит на полу, в луже крови. Она ещё жива – уставившись невидящим взором в пустоту, она пускает кровавые пузыри. Они срываются с её губ, взлетают вверх и несутся, несутся… Прочь из дома – к лесу, к реке!
- Самые лучшие… - шепчет, улыбаясь, Фестина.
Итальянская земля – благодатная. Здесь всегда накормят вас вкусным деревенским сыром, везде нальют чудного вина. Люди веселы, добры и отзывчивы. Они улыбаются широкими, искренними улыбками и наперебой приглашают вас к себе. Учёные говорят, что тому способствует воздух – бодрящий и терпкий воздух Апеннин.
Италия – страна святых. Грешницам здесь не место.
|
|
| VAD-DARK |
2004-07-07 |
15 |
5.00 |
3 |
|
|
Добро пожаловать в машину |
|
|
|
|
| |
Добро пожаловать в машину.
Ты нужен машине.
Нужна ли машина тебе?
О, да.
Это естественно.
Все нормально.
Машина держится на таких людях, сынок.
Мы дадим тебе мечту.
Валяй, раздуй мыльный пузырь своего протеста.
Или подыграй.
Не так важно, что ты ничего не умеешь.
Не так важно, что даже твоя гитара не хочет тебя видеть.
Мы дадим тебе барабан.
Мы дадим тебе то, что ты хочешь.
Ты – гений!
Ты – личность в сером море песка.
Ты – центр.
Тебя будут помнить после смерти твоего тела, ты вечен.
Бросай свои игрушки - ты будешь править нацией.
Если, подрочив на ночь, ты думаешь о космической пыли – тебе к нам.
Машина ждет тебя.
Мы расскажем тебе, что нужно делать.
Не надо больше напрягаться, расслабься.
Напрягай только голос.
Машина подскажет тебе, куда идти.
Пусть это будет твой собственный путь.
Машина дарит его тебе, сынок.
Дарит тебя тебе.
Дарит тебе своих детей - твоих друзей и врагов.
Они сделают твою жизнь живой, как аромат картофеля-фри.
Они сделают ее цветной, как упаковка для картофеля-фри.
Враги сделают тебя тем, кем ты будешь.
Друзья сделают тебя тем, кем ты будешь.
Ты сделаешь себя тем, кем ты будешь.
Машина сделает это.
Машина хочет жить.
Сражайся.
Делай шаг.
Белая линия начерчена для тебя на черном асфальте шоссе.
Вперед.
Добро пожаловать в машину.
|
|
| VAD-DARK |
2004-07-07 |
25 |
5.00 |
5 |
| |
|
| |
6. Машина даст тебе коробку, жить
5. Машина даст тебе фарш, жевать
4. Машина даст тебе ящик, смотреть
3. Машина даст тебе трубку, говорить
2. Машина даст тебе табак, дышать
1. Машина даст тебе расписание, следовать
0. Машина даст тебе партнера, размножаться
1. Машина даст тебе мораль, следовать
2. Машина даст тебе привычку, дышать
3. Машина даст тебе философию, говорить
4. Машина даст тебе равнодушие, смотреть
5. Машина даст тебе книгу, жевать
6. Машина даст тебе время, жить
|
|
| Мирра Лукенглас |
2004-07-09 |
45 |
5.00 |
9 |
|
|
[MAT] Волчья тропа (МАТ-installation) |
|
|
|
|
| |
1. Детки в клетке
«Эти реки текут в никуда, текут, никуда не впадая… (Наутилус Помпилиус)»
Эта подборка состоит из сочинений по русскому
языку и по жизни малолетних преступников, мотавших несколько лет назад срок на малолетке в г. Боброве. Дальнейшая судьба авторов мне неизвестна. Орфография и пунктуация оставлены без изменений, а текст без комментариев…
***Моя семья***
Алексей О.
Моя бабушка трудо любивая её зовут и фамилия Аксенова Тоня. Она отзывчатая женщина у неё 3-е детей она их воспитала так как надо она не курит и не пьёт она очень ласковая добрая всю свою жизнь проработала на одной работе. Когда был жив дедушка она не так чувствовала трудность и усталость они друг другу помогали а когда дед умер её стало трудно одной справлятся со скотиной и огородом. Когда приходила с работы надо приготовить поисть для себя потом для скотины потом её надо покормить потом надо убрать. И после смерти деда она быстро уставала.
Виктор Л.
Мой дедушка капитан первого ранга был хорошим человеком любил мою бабушку и своих детей и внука у него четыре ордена за боевые заслуги погиб в Севастополе в кабине капитана. Бабушка моя была в плену у фашистких захватчиков копала окопы у неё на спине есть шрамы от фашистких плёток и на руке наколот номер. Я точно непомню.
Сергей З.
Мою бабушку зовут Зинаида Васильевна я нипомню с какого года я только знаю сколько ей лет шесят пять лет она воевала она была мет сестрой. Я месте с ней был маленький она комне всегда относилась хорошо когда она получала пеньсию она мне всегда покупала мороженое и конфет немного. Она нипьёт мы с ней всегда играли в карты или смотрим телевизор или сидим и разговариваем очём нибуть. Вот и всё о бабушке.
Мой дедушка Василий Василевичь. Дедушка служил на войне он был танкистом унего было пять наград он нимного попивал. Но он был всегда добрый ему всего 73 года. Он умер 1993 году. Но он когда выпьет он всегда с бабушкой ниладет он бывает унего когда он запсихует на бабушку кидался дратся. Вот и всё о дедушке.
Сергей К.
моево деда зовут дада Вана уменя дет он напенсии ноработает ему скучна сидет дома годит клудам помогает домастроит домой пригодит пяный клучает телевызер и усыпает умоево деда 8 медалей моево деда по фамилие Гунин зовут дада Вана.
мою бабушку зовут тота Нура мое бабушка воевала 9 медалей мена бабушка любит и я ию люблу мою маму зовут Зина мое мама невоевала отца моего зовут Васа он был больной и яво уволили отак у мена нет отца.
Александр М.
Бабушка Селедкова М.С. Она ввыйну выпола акопы была под Бутурлиновкой там копала акопы. Их везде гоняли и были вплину патом пришли наши и разогнали всех немцев. А патом кончилась война, бабушка приехала домой и вышла замуж патом сын родился отец Селедков В. И. Бабушка вышла замуж за Селедкова Ивана. Ему сровнялось 5 лет бабушка разошлась с дедом Иваном итак отец вырос с бабушкой. Потом женился намоей матире потом она умерла кодародила миня.
Михаил К.
Бабушка уминя живет в деревни ей 62 года ана негде не работает сидит дома есть у неё скотина два огорода два сарая я к ней ездил летом помогал летом она ходит за орехами за ягодами униё есть свои сад вот только уминя нет дедушки он умер когда моей мами было всего 6 месяцев он ехал на лошади ударила гроза и он згорел у моей бабули 5 дитей и она всех опридилила отдала замуж вот ивсе типерь я её уже нивижу три года и она незнает што я сижу и если узнает то я незнаю что будет на верно униё волысы посидеют вот такие дила.
***Мой друг***
Андрей П.
Да у меня был друг я его сильно уважал как брата хороший был парнишка. Как-то раз саблознили его пацаны дышать клей и начал он заниматься етой ерундой потом очень привык, дышал дотакой степени и столько много что из подвала даже и выходить неохота было, и как-то раз дышал и собрались они домой. все стали уходить и моему другу сказали пошли снами ну ему не охото было расставаться с пакетом где находится лак, он сказал что потом сам дойдет домой, и тогда ребята ушли, но самое страшное было тогда когда его через два дня нашли в подвале мёртвого, у него на голове надет был пакет, потом стали расследовать и оказалось что ему одели пакет на голову и завезали, и очень сильно избили паломали рёбра и всё поотбивали, изза это-го он умер. Очень было жалко друга, ну было поздно. Так я потерял своево товарища. Его звали Костик!!!
Денис Е.
История с Жуковой и ее Другом. Это было летом 92 году когда я был на коникулах у родителей в деревне и пуругался и уехал в город и когда поругался с Бабушкой и тогда это случилос. Я шол подороги и зашол к старой знокомой гдета довно я её знал, и попросил её переночеват, и она мне сказала что я могу жит сколько смогу потом, я стал ей помогат потому что она инвалит 2 групи не могла ходит и к ней всегда приходили алкаши я в это время не пил, но бывало только шампанское, ликеры, я из вихонял потому что, каждый вечер она плакала что не может ходит, стал ходит по могозинам и всегда было что поест в холодильнике, но когда я прехожу вечером то в холодильнике нет чево ест. Я в этот ден пошол в столовою и ещо купил что бы поест и снова холодильник полный. Но самое главное это что она очен много пила спертнова я всегда ей запрещал, но она заболела желтухой и положи ее в больницы потом она выздровела и снова заболела желтухой, но уже смертельно потом она скончалась я её не хранил но помог чем смог но меня просили чтобы я подошол к ней но я не подошол потому что она осталась в моей душе живой, потом через 9 дней умер её жених, это наверное судьба такая. Я думаю, что это зависит только от меня. Я себя в этом вену себя что не мог остановить её вэтом. Вот можете судит меня как хотите но я веноват только не подумайте что я её спаевал её на обород запрещал и вобебил из рук но серовно не как я немох остановит но тепер я знаю что тепер я могу остановит любого просто нужно занят его чем небут.
Роман К.
Прихожу к другу его нету дома его сестра скозала что он ушол я догодался куда он пошол и я направился за ним прихожу к старой церкви он тама яму копает я подошол к ниму глижу он выкопал 3 сноряда предложил их взорвать я согласился и мы пошли с ним на речку подороге к реке встретили ищё одного друга и он тоже пошол с нами пришли к реке выкопали ямку развели костёр положили снаряд и убежали в укрытие взрыв раздался через несколько минут этот взрыв был настолько сильным что заложило в ушах мы подошли к воронке костра конечьно же уже не было и мы решили 2 остальные сноряда взорвать но поже. Мы искупались розвели опять костёр обсохли возле него и решили положить ищё и Николай сказал довай положим все два и все трое вошли в согласие подложили веток вкостёр и положили все два сноряда и опять убежали в укрытие ждали ждали взрыванет и Юрий сказал давай я пойду посмотрю мы его не пускали но он решил пойти серовно и когда он подошол к воронке и хотел посмотреть что там с ним произошол взрыв мы так испугались что долго неосмеливались подойти туда но когда мы подошли и увидели его лежащего там вкрови мы понили что он умер и мы не ошиблись вот так я потерял своего друга
Юрий Д.
Был я в бошкире у тётки приехал отудова две недели не ходел гулять потом говорит мне брат чё ты сидиш дома в городе такие девушки но я вышел в город прогулялся но и пошол я в клуб пришёл я в клуб вижу в клубе брата сидит с девушками они там выпевали подошол я к ним подошол я к ним поздоровался с девушками, понравилась адна девчёнка, и я с ним по ближе познакомился с ней звале яво Лена. Я в то время не пил и не курил потом я им по зовидовал но пошол я в город купил вотки курить но всё чё хател то купил, пошол к ним в клуб но девки давайте выпем за наших занкомств, но мы сели и выпели я запенел выпел я немношко стало мне плохо голова кружится я вышел на улицу сел на лавочку потходит комне тот девчёнка она говорит Юрочка што с тобой я йей отвечаю чё ты мне не успел
Но мы гуляли с ней 2 года потом мне посодили. Истал переписыватся.
****День, который я запомню навсегда***
Сергей З.
Я пришол вечером домой посидел нимношко и пришол камне Мишка и попросил меня чтобы я в мести сним пошол к девушкам я согласился и отпросился у матире и порасил денги и я пиределся чистое бельё и пошли покупать сигареты и слаткое и нимношко спиртнова и пошли к девчатами пришли к ним познакомилис.
Сели погаворили осебя и позвала другие девчата сели выпили дастали пубылку я начал открывать и низаметна как я наметился пропкой в глас Вики и разбултал путылку и начал открывать и попал в глас и мне стало стыдно и я покраснел потом я с воим другом и девчатам випили и пошли домой.
Дмитрий Л.
Иду я по улице по тротуару и какаято женщина начала переходить дорогу а в это время из за поворота выежяет камаз и проехал по ней передними колёсами. Ну мне запомнилось не то что по ней проехал камаз а то что этот камаз раздавил ей голову.
Альберт Л.
Когда я пришол домой И вдруг я увидел окола калитки стояли двоя мущин ну я этого не ожыдал потом я подошол к гдому тогда я спросил у мами мама хто ето мама мне ответила што это следоватиль. А потом у меня спросил следоватиль поехоли покажем мне своево друга я непонел. А когда он мне повторил тогда я понел што мне все што меня посадят. А наследущий день мне пришло повеска всуд. И меня сожают. И тогда я увидел што моя мать плачит и тогда я скозал мама я отсежу
Што я делал дома занимался гулубями влису одыхал здивчёнками гулял
Анатолий М.
Пришол я в сельсовет с бабушкой бабушка осталас там явышел на улицу пакурить слышу реской тарможение за углом сельсовета выхожу туда вижу какаето бабушка лежыть на обочене рядом стаяла эта машина волга каторая збила эту бабушку. Вадитель этой машины засуетился через которое время приехала милиция но он водитель этой машины отвёз её в больницу. У нево отняли права завели следцствие и был у нево суд ему дали условное но он ей переломал ноги она осталась инволидом на всю сваю оставшись жизь он вышил из СИЗО и ему одали права!
Андрей Н.
Как я был в Феодосии
Приехал я туда я очинь удивился. Как тама было красиво. Ижил я возли море на пятом итаже и кагда выходил на балкон с зала стаит шикарная гостинница а если выходит на балкон сос пальни то стоит бар и вид море мне так пондравилось. Акогда я попал на пляж тама стояли деревянные мошини и возли них стоит фотограф и мне захотелось сфотографирыватся и я эту мечту зделал потом я ходил на скалы и нирял сних в море одним словом говоря мы купались а после купания я ходил с сестрой и сдвоюродным братом в ресторан и ели тама пельмени с соусам и вечером мы ходили в клуп на дескотеку и тама было полно народу танцывали и пиво пили а потом приехала свадьба мне очень пондравилось я некогда не бвл в таком городе просто красота и я после своего срока поеду апять и надеюсь что и вытот раз мне пондравится и желаю и вам Мирра Марковна туда съездеть прошу поставить мне за это сочинение плусек.
неизвестный пацан
Мой запаменающий день был таким я учился в школе я перво сентебря перешол в третий клас и мы с класом пошли в цирк кагда я зашол в цирк я просто был в не себе я увидел клонов потом лошедей и обезян медведей самое большое мне понравилось когда мы зошли после онтракта то я увидел решотки мы с класом сели вес зал сидел тихо тут заиграла Музыка и появились Тигры все зрители глидели я просто загорелся Самым неожыданный был день
|
|
| Maluma Tekete |
2004-07-14 |
15 |
5.00 |
3 |
| |
|
| |
не ищи врагов - и они тебя не найдут |
|
| Maluma Tekete |
2004-07-16 |
15 |
5.00 |
3 |
| |
|
| |
знать правду полезно, а говорить - вредно |
|
| Maluma Tekete |
2004-07-16 |
5 |
5.00 |
1 |
| |
|
| |
изучаем повадки Чешуйчатого Пиздокрыла – гори, галимая звезда! |
|
| Мирра Лукенглас |
2004-07-16 |
45 |
5.00 |
9 |
| |
|
| |
Опять не работает лифт. Девяносто две ступеньки, потом налево. Звони, а то дверь откроется сама. А вокруг дома бродят белые коровы с цветными лентами на шее. Их печальное мычание далеко разносится в морозном воздухе. Одинокий Будда разговаривает с котами на помойке. "Ом рам" -- важно кивают коты. "Мурр" -- ласково говорит Будда, и этот разговор длится до утра, а утро поднимается по ступенькам все выше и выше, а потом стремительно падает вниз, на еще спящий город, и каждый его глоток есть жизнь, но мы прячемся от утра в трамваях, сбиваясь в кучи, дышащие вчерашним перегаром и настроением, наши биополя принимают причудливые формы, стараясь не соприкасаться.
Белая корова бредет по шпалам впереди трамвая,
помахивая хвостом, и ее неторопливый шаг убаюкивает пассажиров, и день проходит незаметно.
Тихий снег засыпает трамвайные пути, лепестки коровьих следов расцветают на снегу, отмечая маршрут невидимого в сумерках животного. "Аум" -- говорят коты. "Мяу" -- соглашается Будда. На его лысую голову сыплется снег, но в нирване снег не имеет никакого значения, и разговор длится до утра, а утро опять начинает восхождение по ступенькам, и я с ужасом думаю, что будет, когда починят лифт.
Сегодня в мою дверь, то есть в дверь моего дома постучалась белая корова. Она смотрела на меня печальными фиолетовыми глазами, и на ее длинных девичьих ресницах дрожали туманные капли.
Я скормила ей буханку хлеба, повязала на шею красивую шелковую ленту и погладила по костлявому боку. Розовые пушистые губы грустно улыбнулись. "Милки уэй" -- тихо сказала корова. "Молоко и нежность" -- согласилась я,
закрывая дверь.
...По моей улице не ходят трамваи. Какая жалость!
Сегодня в небе не луна, а просто какая-то Moon,
и все городские волки ласково воют в пустых переулках,
и под этот вой засыпают дети, прижимая к себе дрожащих от древнего страха плюшевых зайцев, и мягкие теплые уши щекочут детские щеки. "Му-у-у-н" -- мычат коровы. "Л-л-лайт!" -- вторят им бродячие собаки, а домашние взвизгивают и перебирают лапами во сне, и сливочно-желтая луна медленно катится по шпалам впереди наконец-то заработавшего лифта, и мигает красная лампочка "вызов лифтера". По Задонскому шоссе,
освещаемый фарами попутных машин, в вихре снегопада идет Будда, и следы его босых ног расцветают нежными цветами, аромат которых я вдыхаю сегодня утром, завершая начатый когда-то ночью разговор с котами.
1994, зима во Внутренней Монголии
|
|
| Мирра Лукенглас |
2004-07-16 |
25 |
5.00 |
5 |
| |
|
| |
Памяти Юрия Хоя, а также его уму, сердцу и хую, удачно заменившему совесть, посвящается
Сначала о памяти, чтоб не забыть: склерозом покойный ныне Хой, судя по всему, не страдал. На ум -- как на его наличие, так и на отсутствие -- явно не жаловался. А вот сердце, говорят, того... Отказало во всём... Как бы. Ну и хуй с ним. В смысле, конечно, не натуральный кожаный мужской половой хуй Хоя, который тоже не хуйней страдал, а работал и жил, как надо, а хуй виртуальный, который со всем на свете: всеведущий, всехотящий и всемогущий... Типа огненного лингама Шивы, без конца и начала.
Он-то Хою совесть и заменил. А вы что подумали?
Давайте, кстати, заодно разберемся с совестью -- это что еще за зверь такой? По словам зоологов человеческой души, эта странная тварь обычно спит,
если ее никак не беспокоить. А вот когда проснется -- грызет и мучает, типа зверь алчный, пиявица ненасытная. Еще внутренним голосом ее называют. Вот она бубнит тебе, бубнит, чморит тебя, чморит, а потом силу набирает, превращается в "императивный голос"
(психиатрический термин), и... Кто в петлю головой, кто под поезд ногами... А за что чморит-то? Ну, кого за что... Кого за червонец, что от жены утаил, кого за то, что атомную бомбу сбросил. Ей без разницы, был бы хавчик.
Сама-то она просыпается, в принципе, редко, ее обычно будят. Либо человек сам так себя дергает из-за всякой хуйни, что у нее, бедной, хроническая бессоница, либо окружающие к ней взывают, дабы привести ее в бодрствующее состояние. В этом случае, как правило, она пробуждается в несколько раз злее и так грызть начинает, что совестимый, света белого не взвидя,
начинает творить такое, что та просто охуевает и перестает функционировать.
Людей, совершающих дурные с точки зрения общества поступки и нисколько не страдающих от уколов совести, метко называют бессовестными. А вот за что? Ну за то же самое. Кого за червонец, что от жены утаил, кого за то, что атомную бомбу сбросил.
Интенсивность же переживания, разумеется, может быть совершенно неадекватна тяжести проступка... Даже, напротив, чем больше масштаб преступления, тем
чаще совесть молчит. Особенно, если ей рот деньгами заткнуть. Самой ей они, конечно, ни к чему, но почему-то глушат этот мерзкий голосок, как правило, эффективно.
Вот такая штука -- совесть. "На хуя нам эта дрянь, на природу лучше глянь!", -- так Хой, ясен перец, выразился не по ее поводу, но... Совесть -- приблуда чисто человечья, да и стыд природе неведом.
А стыд что такое? Представляется мне так: стоит человек голый-преголый, бледный-пребледный, тощий и корявый, и холодно ему, и ветрено, и сыро. Вот он и зажимает стратегические места, чтоб не померзли
к ебеням. Стынет, бедный. Ну сами вдумайтесь. Когда-то нашим предкам стыдно не было -- бегали они голяком за мамонтами, хуями трясли. А тут оледенение... Понятное дело, все и закутались. А что хуй, пизду и сиськи
светить нехорошо, это потом кастраты какие-то придумали. Их можно понять -- чужие хуи в полной комплектности наблюдать, как второй раз серпом по яйцам! Да и на баб смотреть -- злость берет...
А что стыдного в том, чтобы жить? Жрать, срать, ссать, пердеть и ебаться -- слова, конечно, грубые, но... В детстве нас учили, что произносить такие слова опять-таки стыдно. Нехороши они...
Во, прикол! Срать не стыдно, а говорить стыдно.
-- Мама, у меня жопа чешется!
-- Сынок, нет в русском языке такого слова!
-- Странно, жопа есть, а слова нет!
Кушать, какать, писить, пукать и... даже, не знаю, какое слово тут подобрать, "тетекаться" разве что -- смысл тот же, а звучит-то не очень...
Почему они существуют в языке рядом? Откуда вырастает совесть? Откель и ноги?
Кушать, какать и писить мы все с рождения умеем, и слова эти для детей придуманы взрослыми, чтобы как-то смягчить брутальную сущность упомянутых реалий. Но малыш-то, и вправду, какает, это взрослый срет, как лошадь! И сказать, что здоровенный дядя, с огромной небритой жопой, какает -- смешно и стыдно! Пусть уж лучше совершает акт дефекации, так торжественнее. И пускает ветры, а не пукает! Так глобальнее.
Но это я уже запиздилась. Вернемся же к Хою и хую, заодно. Но далеко не сразу. Давайте
сначала с глаголами разберемся, прежде чем к существительным переходить.
Ебать друг друга люди начинают гораздо позже, чем кушать, какать, писить и пукать. В детском языке, а языком, понятное дело (и Слава Богу!), ребенок начинает пользоваться несколько раньше, чем хуем, для обозначения этого процесса употребляется,
наряду с общеизвестными "неприличными" взрослыми словами, специальное слово, определяющее половой акт, как чисто физическое и довольно бессмысленное действие -- "тыкаться". Некое детско-ангельское снисхождение к бестолковым забавам взрослых. И в натуре, если посмотреть на секс непредвзятым взглядом, тычемся мы друг в друга все, как слепые котята, в полуметре от помойного ведра...
А Вовочка подсматривает в скважину и говорит потом с возмущением: "И эти люди запрещают
мне ковыряться в носу!".
Но вот Вовочка вступает в пору полового созревания, то есть, говоря по-простому, у него вырастает хуй. И этот великий молчальник и знаток находит способ дать понять одуревшему от гормонального взрыва пареньку, что все кругом только и думают, что об ебле, какие бы они при этом умные лица ни строили, и какие бы высокоморальные слова не говорили. Именно этот диссонанс, вносимый с детства в невинную душу, и порождает столь любимые дедушкой Фрейдом комплексы. Люди, запирающиеся от детей в комнате, чтобы предаться торопливому и беззвучному сексу, но матерящиеся и швыряющие при тех же детях тарелки в головы друг другу, дают однозначное понятие, что нежность -- дело стыдное, а
ненависть, тоже, конечно, нехорошо, но, типа, никуда от нее не денешься -- жизнь такая! И что происходит с нашим Вовочкой, когда подсматривание за ковыряющимися в друг друге родителями в замочную скважину перестает
его удовлетворять? Он старается сам поковыряться в ком-нибудь, но не так, как это делают родители, а так, как об этом ему уже рассказали большие ребята с того двора, так, как показывают по телевизору, как пишут
в эротических изданиях, доступных любому подростку. И он кидается, как выражаются моралисты, "в омут чувственных удовольствий", в котором, как известно, водятся самые всевозможные черти. Познакомившись с каждым из них лично (а в их числе "триппер, СПИД, трихомоноз, сифон и уретрит"), наш Вован,
нагулявшись и отлечившись, женится, заводит детей и домашних животных, зависает на пиве и телевизоре. Хуй свой он может увидеть только в зеркале, и то, если подальше отойдет. С женой тихо потрахивается по ночам, громко ругается днем, а сыну отвешивает подзатыльники за "нехорошие слова"...
Теперь он и сам уверен, что детям ни к чему знать о этой стыдной сфере жизни. Найдя журнал с голыми бабами у сына в столе, бывший секс-маньяк дерет его за
уши, отправляет в магазин, и, лениво рассмотрев сисястых красоток, садится у телевизора с бутылкой пива смотреть, как одиннадцать мужиков обнимаются и
целуются после каждого мяча, забитого в ворота. И вряд ли ему придет в голову мысль о явной сексуальной подоплеке (мяч и ворота) популярной игры, да и, глядя на пену в кружке, он вряд ли будет думать о бабах. Всё, пиздец! И это лучший вариант. Один чувак, не в силах выдержать темп сексуальной жизни, выражающийся в том, что "когда вырасту большой, наебусь до сраки!", аж повесился на депрессняке, естественно наступившем после столь неконтролируемого выброса энергии. Он, по его словам, не хотел жить так, как родители -- ханжи-преподаватели, постоянно внушавшие ему, и довольно аргументированно, надо отдать им должное,
что секс нужен всего лишь для воспроизводства населения, а всякий, кто занимается им для
удовольствия -- развратник и аморальный тип. Но вот однажды мальчик застукал папу со студенткой, пришедшей сдавать зачет. И занимались они тем, чем занимались, явно не для воспроизводства населения, которое в данном случае, как подросток уже понимал,
было явно нежелательным. А признать, что папа обнимал и слюнявил симпатичную девушку, как развратник и аморальный тип, было слишком. Далее было еще смешнее. Наш бедняга умудрился присутствовать при бурном выяснении отношений, связанном как раз с вышеупомянутой студенткой, так как 45-летний папа вообще потерял осторожность и был застукан мамой. В адрес мамы в пылу ссоры были брошены столь серьезные обвинения, что сыном своего папы мальчик стал
считать себя гораздо с меньшей уверенностью. Но понял одно, вернее то же самое, что и наш гипотетический Вовочка: ебутся все, но это почему-то очень стыдно и нехорошо! Это его и погубило.
Зигмунда Фрейда же, хитрого еврея, осознание, что все завязано на ебле, ни хуя не погубило. Он на этом еще и бабки сделал. Ебанутых в мире много, знаете ли.
Сидел дедушка Фройд, выслушивал эротические бредни прыщавых онанистов и климактеричек-истеричек, разбирался в их проблемах и приговаривал: "Хорошо, хорошо... Хорошо, что у меня такого нет!" Но это уже за кадром.
И сами понимаете, что все эти милые граждане, и тогда, и сейчас, обращаясь к врачам-ебатологам (назовем их так), вряд ли напрямую говорили о своих проблемах. Представляете диалог:
-- Доктор, что-то мне не ебется...
-- А что ж такое?
-- Да вот хуй не встает...
-- Вообще?
-- На баб.
-- А на мужиков?
-- Тоже...
-- Девочки-мальчики?
-- Ни хуя...
-- Козочки-телочки?
-- Та же хуйня...
-- Трупы тоже не привлекают?
-- Эх!
-- А дрочить?
-- Нормально...
-- Ну и дрочите, не ебите мозги ни себе, ни людям.
-- А это не стыдно?
-- Ну что вы, батенька, ебстись, когда не хочется, еще стыднее...
Есть еще такое слово -- срам. Ну, с этим понятно. Стыд -- спереди, срам -- сзади. Мертвые его опять же не имут. То есть, не срут. Жопа-то есть, она никуда даже после смерти не девается, а вот срать ей уже невозможно. Если перед смертью не обосрешься, значит, на тот свет с говном уйдешь. Я раньше думала, что значение известной поговорки "Пиздец котенку --
больше срать не будет" -- именно философское, типа "мертвые сраму не имут", а оказалось, пиздец-то ему
пришел как раз за то, что срал... Ну, естественно, где попало.
Неграм в Африке вот ни хуя ни стыдно, ни срамно, и совесть их не грызет. Во-первых, жарко, во-вторых, срать в пустыне можно где хочешь, главное, чтобы львов поблизости не было (за котенков пиздец они враз жопу отгрызут и с говном съедят), а в-третьих, жизнь у них, понимаешь, тяжелая, народу много, жрать нечего,
да чтобы еще и совесть кормить... Ясен перец, и у них хуйня творится. Но они ей занимаются, а
отнюдь не страдают.
-- Вас мучают эротические сны?
-- Почему же мучают?
Ну негры есть негры. А мы, как белые люди... Бремя белого человека -- хуйней страдать и совестью угрызаться.
Вот такая хуйня. А к чему это я? Да вот, вспомнила, как мне один гражданин говорил, что Хоя, ему, видите ли, слушать стыдно. Мата много, да все про секс, бухло, наркотики и бытовое хулиганство. И что, милый? Тебе-то что стыдно? С понтом это ты ебешься с кем-попало, бухаешь, все, что горит, ширяешься всяким
сомнительным дерьмом и крушишь все, что под руку подвернется. Ты-то что заелозил?
Матерные слова тебе слышать стыдно? Да еще и под музыку?
Кстати, чувак этот стеснительный матерился, как дышал. Но в напечатанном виде слово "хуй"(по крайней мере, в 1989 году) повергало его в культурный шок.
А в озвученном Юрием Клинских виде, тем более. В общем, хуй ее знает, человечью психологию. "Все как будто бы святые, а приди к любому в дом, Через каждые два слова каждый ложит матюгом!".
Штирлица, переодетого учителем, я помню, в кино "Доживем до понедельника" аж перекосило
от слова "ложит". А от "хуя" его бы как перекосило! Нервные все, нервозные... Не любят, понимаешь, когда язык загрязняют. Да ладно гнать-то. Его загрязнишь, пожалуй. Это все равно, что в океан ссать. Века канцелярита не погубили, цензура не повредила, даже тотальная неграмотность только на пользу шла живой
речи. А вообще, язык наш русский от всякого дерьма только толще становится. Но это тема для
отдельной телеги.
Вернемся же к Хою, наконец... И, пожалуйста, обратный пример: в написанном виде эта фраза совершенно невинна. А вот произнесите ее вслух. Во-во...
Но тем не менее, вернемся к Хою. Со стыдом и совестью мы разобрались. И на хуй эту заморочь послали. Веди себя правильно, и ни стыдно, ни совестно не будет. А вести себя правильно очень просто - не напрягай никого, и тебя никто не будет. Впрочем, гуру я вам что ли? Сами ебитесь со своей жизнью. Мне сейчас
не до того -- я никак к Хою свою колею не подведу. Почему? Да, блядь, глыба, матерый человечище!
Если, кстати, вспомнить другую глыбу, ту самую, Льва Толстого, то этот человечище всю свою жизнь страдал, так как ебаться очень любил, но считал, что это занятие недостойное, стыдное и напряжное. Куча детей являлась ярким подтверждением его мыслей,
да и Софья Андреевна, постоянными беременностями доведенная до кликушества, ни хуя его представления не опроврегала... Вот такой Левушка был глыбой, с хуем и недремлющей совестью, которые, блядь, не уживаются в одном месте ни хуя! Его отец Сергий палец себе откромсал, чтобы девку глупую не выебать. Жаль не хуй! Сам Толстой себе ничего не пытался отхуячить, слава Богу. Понимал, что если хуя нет, то и совестью не помучаешься как следует... А совестью мучаться
наше зеркало русской революции, любило, едва ли не больше, чем ебаться. Ну и хуй с ним.
Я не знаю, в какой семье вырос Юра Клинских. Скорее всего, в самой обычной, воронежской, пролетарской. И рос среди обычных пацанов, слушая непристойные, совсем как бы не детские анекдоты, частушки,
песни, в которых в детском фольклорном фонде (общем, благодаря совковским детским садикам и
пионерлагерям, для всех регионов нашей когда-то необъятной страны) нет недостатка. Неужели все это придумывают те же самые взрослые, которые и дома, и в школе твердят, что не надо ругаться матом, хватать девок за жопу и рисовать хуй на парте. Хотя, вряд ли этот вопрос так заботил Юрца. Он, скорее всего, ощущал, не сказать, понимал, что те, кто сочиняют анекдоты, частушки и неприличные, но всегда смешные песенки, и те, кто нудно и невесело поучает, что все это не есть хорошо -- разные люди. Слушать
правильные до тошноты и такие же скучные поучения какого-нибудь чмошного типа в обсыпанном перхотью пиджаке, да еще и высказанные мертвым и тусклым языком, ясно, далеко не так интересно, как короткие
и смешные анекдоты, неизвестно кем сочиненные, но в которых мысли выражаются гораздо проще, яснее и
доходчивей. Тем более, слышать от своих распиздяев-ровесников, которым по-любому доверяешь больше, чем важным и скучным взрослым.
Я вообще в бессознательном детстве думала, что дети и взрослые -- два разных вида, как кошки
и собаки. Очень уж они разные. Я никак не могла понять, как из жизнерадостных и напичканных
всяческой информацией (постоянно интенсивно перерабатываемой) детей получаются унылые и туго
соображающие взрослые, ограничивающие навсегда круг своих жизненных интересов работой, телевизором, водкой, жратвой, ремонтами и
прочей хуйней, и всё это -- до охуения. Но твердо знала одно -- такой я не буду никогда. Нахуй, нахуй! Чур меня! Чур!
Вы, блядь, сами над свой жизнью издеваетесь и трете, что судьба такая, обстоятельства там... Хуятельства, а не обстоятельства. Вам оно в детстве надо было -- сериалы эти ебучие, водка эта паленая, стенки эти с коврами?
Хотя, хуй его знает, может, кто в детстве только об этом и мечтал, как засядет он у телевизора "в трениках и майке", с "Толстяком" и "Явой", а хоть бы и у видеопятерки какой-нибудь, в халате из страусовых перьев, с "Хейнекеном" и "Кэмелом". Какая разница, в чем и с чем ты сидишь, главное, что в телевизоре-то говно -- на всех одно. А хуем, в принципе, жопу не испортишь. Хотя, опять же, всякое бывает.
Хой точно взрослым быть не хотел. Насмотрелся, бля... А как им не быть? Есть охуенный выход -- просто не становиться. Но дядя-то вырос, по-любому, с хуем и со всеми делами. И что делать?
Есть еще такое замечательное буферное состояние -- подросток. Не ребенок, не взрослый -- полурослик, типа хоббита. В этом возрасте легко стать чмом, легче, чем когда-нибудь. Попади в толпу бройлерских цыплят черный цыплок или какой-нибудь рыжий, да еще и мельче. Заклюют, нахуй, затопчут. Куры, блядь... У человека же всегда варианты есть -- либо не соваться к бройлерам,
либо таким шустрым быть при черноте своей и рыжести, чтоб у толстожопых под ногами проскакивать, а потом подрасти, да когда их всех на окорока изведут, топтать курей на свободе, мимо плахи кровавой прохаживаючись, одним глазом погядываючи, в полклюва поклевывая, чтоб не разжиреть и квалификацию не потерять, а то враз туда же, под топор. Ну это дела куриные. А вот если хорек в курятник заберется, черненький да маленький... Или если бык вырвется, да по птичьему двору проскачет... Ему и куры-то эти нахуй не нужны, он травоядный. А сколько их после него в говно втоптанных останется?
Впрочем, родился быком, что тебе в курятник лезть? Главное, понять, что ты бык, а не петух.
Еби телок и радуйся жизни. Пока не зарежут.
Хой, ясен хуй, не бройлер, не хорек и не бык. Хотя, в отличие от хорька и бройлера, быка в нем, конечно, много.
Услышала я как-то, летом 90-го года, что ли, очень забойный музон по телевизору, аж выскочила посмотреть, что ж такое? А это в программе "До 16 и старше"
какой-то здоровенный тип, бык-быком, как я сразу и подумала, орет: "Я ядреный, как кабан, у меня есть свой баян..." Во, бля, думаю, что это за "первый парень на весь край" хуячит? А это наши, воронежские - "Сектор газа"!
Музыка мне понравилась немерянным драйвом да и частушки в такой аранжировке я
еще не слышала:
"Меня батька бьеть ухватом,
а маманька бьеть метлой,
Потому что на всю хату
я мочу панк-рок в забой,
Меня девки презирают
за мой выщип шухерной,
На меня в селе все лають,
говорят:"Панк-рок долой!"
Таким черноземом запахло на меня от этого явления в рваных штанах! Рыхлым, жирным, плодородным. И невьебенной жизнерадостностью, с которой в нашей тогдашней так называемой рок-музыке, вышедшей не так давно из "андеграунда", было, прямо говоря, хуево. Одна скорбь мировая, даже если вся обстебанная-обстебанная. В говне, мол, живем, только и
остается, что все
обосрать...
Я не наезжаю, я констатирую. Помните, небось, что за время было? В натуре, в собственном
дерьме однажды страна проснулась, да еще спросонья решила, что это ей кто-то в штаны насрал, и давай искать виновника, сравнивая разные виды говна на вкус, цвет и запах. Баланда, полная фекалий...
А тут, хуяк, и такие дела. Все заебись у чувака, единственное, отсталые селяне развернуться не дают. Так на хуй их! Есть, для кого песни петь.
В 1989 году Юрию Клинских было 25 лет. А его аудитории? По-разному. Это сейчас Хоя
покойного все слушают, как и Цоя, не менее покойного.
Хороший поэт -- мертвый поэт. Слава ему и почет. А я говорю о свежеиспеченном "Секторе",
засветившемся на местном воронежском рок-фестивале и уже очень скоро ставшем бестселлером киосков звукозаписи по всей стране.
Два альбома "Сектора газа" по моей просьбе записал мне 16-летний подросток. Многие другие встречающиеся на моем жизненном пути фанаты Хоя были уж совсем малолетки -- лет от 9, примерно. Хорошие ребята, трудные подростки. Уже понявшие, что ни в семье, ни в школе правды не добьешься, и пытающиеся отыскать эту "правду" везде, где только можно и нельзя. И идущие в этих поисках порой не туда, не так и не с теми. Во тьме... А тут такой фонарь! И не случайно зажегшийся во тьме. Ведь позже Хой открыто обратился именно к малолеткам: "Ребята, я совет вам дам, крутите нас без пап и мам, чтоб не схватить вам по ушам, они такой не любят срам". Не любят, блядь. Потому что живут сами в таком сраме, что смотреть тошно. Мозгоебля и
разводилово...
Так что ж, выходит Юрий Клинских, педагог-самоучка обращался в своем творчестве исключительно к детям? "Хой и дети" -- забавно, да? Взяв на себя роль, так сказать, большого пацана с того двора, который всему научит, обо всем расскажет, да причем, так как оно в натуре есть, а не как меж взрослыми уговорено.
Теперь разрешите поумничать, чисто по делу. У аборигенов Австралии есть такая фишка как
совместное существование двух культовых мифологий: эзотерической и экзотерической.Эзотерическое знание доступно, ясен пень, не всем, а только взрослым мужчинам племени, которые сразу же после инициации посвящаются "крутыми пацанами" во все тонкости сакральных сказок и соответствующих ритуалов. Ни подростки, ни женщины, разумеется ни о чем таком не знают. Одни пока, другие всегда...
А чтоб им скучно не было, для них другие сказки, в которых мужики беззастенчиво прогоняют
наивным соплеменникам всякую хуйню, в которую сами не верят. В принципе, то, что они шифруют, тоже хуйня ничем не краше, но зато они в нее
верят... Что ее и облагораживает в их же собственных глазах. Бабы с детями, конечно, догадываются, что их разводят, но у пиздюков мужского пола хотя бы перспектива есть скорого причастия к тайнам. А бабам, оно, видимо, на хуй не нужно, это знание... Или они от своих мужей шифорованных уже и так все знают, но молчат. Хули пиздить-то? Интересно что бы сделали аборигены с тем "большим пацаном с того двора",
который бы осмелился распиздить сопливым подросткам всю ихнюю эзотерику? Да еще без всякого уважения к святому? Убили бы на хуй! Так что Хою повезло, что он не австралийский абориген. Не был им, по крайней мере, насколько мне известно.
Так что хуй с ними, аборигенами. Пусть шифруют, что хотят, их дело.
Недетские песни пел Хой детям. Одни названия композиций их первых двух альбомов чего стоят: Колхозный панк, Плуги-вуги, Патриот, Наркоман, Банка, Попец, Местные, Утопленник, Пасха, Сектор газа, Сумасшедший труп, Я - мразь, Спокойной ночи, малыши, Самогонщики, Аборт или роды, Ангел секса, Эстрадная песня, Я мочился в ночь, Авто-мат, Подкуп, Дураки, Война.
Вполне, половозрелые, скажем так, темы. Пиздючеству же -- уроки на все темы: как живется колхозникам, алоголикам, наркоманам, патриотам, жертвам вероломной любви, подхалимам, самогонщикам, утопленникам, жителям Машмета и прилегающей клоаки, ссыкунам в кровать, живым дуракам и трупам со съехавшей башней.
Есть, короче, "делать жизнь с кого"... То есть, наоборот, со всей очевидностью, из вышеупомянутых шедевров явствует, что лучше всего из перечисленных персонажей живется на Руси механизаторам, утопленникам и сумасшедшим (в любом агрегатном состоянии).
Механизаторы в изображении Хоя выглядят откровенными байкерами: могучая техника, необъятные просторы неасфальтовых полей, похуизм и черноземный тяжелый драйв. А изюминкой в этом тортике из мазута, грязи и железа является потрясающая словесная конструкция, ловко втиснутая в размер стиха: "Генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачева". Обосраться!
Утопленник, конечно, неприятный тип -- синий, пухлый, с изрезанными ракушками мертвыми руками, да еще и с разрывающейся от тоски грудью. Ходит по дну, мечтает, бабу ищет... Жмурец, так сказать, и русалка. Очень даже пара. Любить-то всем хочется -- мертвым и живым. Тему эту Хой потом разовьет, как раз перед
собственной смертью, в песне "Любовь загробная". Да и то, что трупы бывают грустны и "мечтают о половой ласке", у него сомнений не вызывало уже в "Зловещих мертвецах", 1994 года. Теперь, видно, на практике в этом убеждается, как и обещал. Короче, несмотря на мрачные реалии, песня удивительно романтичная и жизнеутверждающая, как это ни странно. То ли в голосе исполнителя дело, то ли музыкой навевает.
Впрочем, в ней ничего не кажется странным: даже то, что ходит герой нашей лав стори по морскому дну в реке, рвет лилии и кувшинки в болоте. Этакий
обобщенный водоем. Жертвам воды, видимо, все равно, соленая она или пресная...
А дуракам вот реально ништяк, без всяких оговорок. И выражается этот ништяк предельно
откровенно:
"Пусть зовут наш дураками, жрем зато за так,
А те, кто пашет за станками, истинный дурак".
Очень похожий текст пришлось мне слышать от одного из пациентов воспеваемого Юрием Клинских учреждения, куда мне как-то посчастливилось попасть, скажем, в качестве
посетителя. Первую строчку я не услышала из-за шума воды (веселый шизофреник пел, моясь в
душе за закрытой дверью, что свидетельствовало
о его привиллегированном положении), но вторая звучала так: "А кто работал и трудился, тот
давно пиздой накрылся"...
Правда, перебивает просто-таки рекламные куплеты рефрен, как бы ничего общего не имеющий
с основной темой: "Этот стёб меня заёб, но я пою лишь только стёб". Вот вам и ключ к творчеству
Хоя... Типа -- не могу молчать, блядь! А что такое стёб в понимании Хоя? На фене "стебуняла" - портной, стебать - колоть иглой. Для Хоя стёб - удар. Сильный и хлесткий, применяющийся в качестве самозащиты от жизненного стебалова в самых разных его формах -- от некстати разверзающихся над головой героя небес (и голубиной жопы) до титанической битвы добра и зла, начатой когда-то зачем-то, не имеющей никакого смысла
и продолжающейся до тех пор, пока "не подружат бог и сатана". Так вот. Свежее решение, согласитесь. Чисто забить стрелу паханам конкурирующих группировок, перетереть все на спокойняке и закурить трубку мира. В голову ведь хуй кому приходил такой вариант!
А мне вот в голову до хуя чего уже пришло, и телега моя начинает пузыриться и лезть из кастрюли, как хорошо сдобренное дрожжами тесто, или говно из толчка, сдобренное теми же дрожжами, как рассказывают, сильное зрелище! И нюхалище то еще, разумеется. Текст же, что на бумаге, что ан мониторе, слава всем в этом
участвующим, не пахнет, поэтому пусть лезет хоть тесто, хоть говно, хуй с ним. Я что
нанималась связно излагать?
Говорю же, глыба, я ебу! Матерый человечище. Про одно начнешь, сразу куча всего приплетается.
Только что начинала я, как мне казалось, логично выявлять роль Хоя в деле воспитания
подрастающего пиздючества, как уже дошла до суперглобальных вопросов, поднятых не мной, конечно, а Хоем. Поднятых, встряхнутых, заботливо очищенных от всякой налипшей хуйни, а затем поставленных не ребром, но раком и выебанных в самой жесткой и результативной форме. Но об этом, наверное, позже, а пока вернемся уже хуй знает куда, где там, блядь, эти бараны, за станками пашущие.
Ага. Так вот, сумасшедшим живется лучше всего -- и живым, и трупам. Веселее, по крайней
мере, судя по тексту. А, кстсти. За музыку, раз уж речь зашла, говорить специально не буду. Я не музыковед. Говорили, что Хой, дескать, и на гитаре-то играть не умел, только-только научился. И темы песен лабухам своим одним пальцем на пианино наигрывал, чтобы сами чего-нибудь сообразили. Да, наверное, и так было. И альбом последний, чуть не в одно
рыло записанный...
Неважно все это. Главное, результат. А результат такой, что вся страна слушала и подпевала.
Песенки-то простые. Каждому по уху, да по голосу. Бери гитару, снимай аккорды и пой во весь голос. Хочешь, как Хой? Будешь, как Хой!
Но ничего похожего сколь-нибудь отдаленно на оригинал я не слышала никогда. Чтобы петь, как Хой, надо было быть Хоем.
А музыка, что музыка... Охуенная музыка. Моща и компрессия. Я, например, после прослушивания хоевских альбомов мало что могу слушать. Особенно нерусскоязычное и так называемое "тяжелое". Тяжело, в натуре, блядь! Котиков за яйца потянуто немерено, а драйва никакого и организм не реагирует никак. На
музыку же, на мой взгляд, должен реагировать именно организм. Тексты нужно слушать ухом, а музыку -- брюхом. Там, по словам специалистов, заслуживающих доверия, как раз важные энергетические центры расположены. Чакры, типа. У меня вот как живот или
голова заболит, я сразу прыг к звуковоспроизводящему устройству и "Секторок" в него какой-нибудь, ну, к
примеру, "Нажми на газ". Воздействие, оказываемое прослушванием музыкальных произведений
автора-исполнителя Юрия Клинских гораздо благотворнее и безопаснее для организма, нежели общепринятые для лечения подобных недугов средства. Короче, как низами отхуярит все чакры! До зеркального блеска,
блядь!
Вот написала про зеркальный блеск, и заголовок в голову пришел для какой-нибудь еще статьи
о Хое "Юрий Хой как зеркальное отражение русской эволюции и девальвации". Не зеркало типа уже упоминавшегося нами Левушки, ебливой головушки, а именно зеркальное отражение. Стоит в зеркале и скалится, и похуй ему, что перед зеркалом совсем другие дела. Зачем хуйню всякую отражать, если не хочется? Лучше в зеркале жить, смотреть оттуда на нас и лицо свое казать по желанию, а не по физическим законам. Ну, вот, опять запиздилась и свернула с дорожки. А там, блядь, другая! Да не одна.
Но пойдем все-таки по той, что уже притоптана. Дело, значит, воспитания подрастающего поколения.
Не скажу, что Хой на этом поприще подвизался в одиночку. Слава Богу, ситуация в конце 80-х,
наконец-то сложилась так, что активное участие в педагогическом процессе приняли множество прекрасных воспитателей, не по профессии, а по призванию. Вот сейчас, мой WINAMP услужливо предоставил мне возможность вспомнить ну не всех, но многих поименно, начиная с юного тогда и самого вполне подходящего на роль объекта воспитания, Федюни Чистякова, которому по его словам "с детства в голову вбили гвоздей
люди добрые", да так хуево, что он эту
хуйню просек и всех насчет такого варианта предупредил. Вспомним (благо и забывать не
приходилось, так как все эти педагоги вполне живы и деятельны) явного последователя и продолжателя дела Хоя, только совсем уж скоморошьего главаря - Павла Яцыну, лидера команды "Красная Плесень", в честь которого даже звезда названа его поклонииком-астрономом, помашем ручкой гуру желающих срочно поумнеть и просветлиться Б.Б. Гребенщикову, а также тандему Бутусов-Кормильцев, вызвавшему, помнится, возмущение людей среднего возраста душераздирающей песней "Я хочу быть с тобой". Шекспировские нервные и нетерпеливые пиздюки для них, понимаете ли, образец высокой и чистой любви! А
каким-то "рокерам" о жизни и смерти нельзя пиздить. Ведь их же дети слушают! Зачем им так расстраиваться? Потом, в свое время... Вот великого Шекспира прочитают
и катарсис обеспечен. Это настоящий, литературный, правильный катарсис. А кто такой И.Кормильцев? И какое он право имеет подростков до слез доводить своими песнями! А подростки, радостно глотая эти самые
слезы, в один голос: "Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой!" С правом на надежду и с верою в любовь... А Шекспир их не трогает. Хуйня, говорят. Подождать не мог этот дурень Ромео, когда все выяснится... Психопат юный...
В Кормильцевском варианте в данной ситуации, в натуре, ждать нечего, все и так ясно, все справки на руках... И все равно -- с верой и надеждой...
Расстраивать детишек, блядь, не надо! Жизнь и так расстроит. Цой вот тоже. Главным воспитательным моментом, я так понимаю, явилась его героическая смерть во сне под колесами рейсового автобуса. Образ
героя "один-против-всех" приобрел в связи с этим печальным фактом окончательную отделку, если можно так
выразиться...
Видела я мальчика, аж в дурдоме оказавшегося из-за пережитой душевной трагедии, в которую
для него вылилась смерть Цоя. Лежал с плеером и плакал. Мать родная померла бы (дура, к слову сказать, редкостная!), так не убивался бы. А тут Учитель, мать его... Ну, поплакал, подлечился... Теперь не плачет. Уже хорошо. Что плакать-то? У Хоя вон на могилке песни поют. И ни хуя не грустные.
Отстучала эти строчки и устыдилась -- зачем же это я на Цоя наехала? Хотя что ему мой наезд,
по сравнению... ну ладно, хорош...
Это все Лаэртский, сука! Наслушалась вчера, как ему в жопу косу ржавую воткнули со всеми вытекающими последствиями, и стало мне "и больно, и смешно". Фаталити и бруталити, как в "Мертвом комбате"...
А за рулем лучше не спать, по-любому...
Вот такая телега выкатилась с моего двора, но катить её дальше - всё труднее и труднее. Нарастает звук,
бэкграунд всё обширнее, мысли расползлись по всей Вселенной. О последнем альбоме Хоя я ещё напишу. Когда-нибудь. Скоро.
|
|
| Maluma Tekete |
2004-07-17 |
5 |
5.00 |
1 |
| |
|
| |
Предлагаю принести смерть и скуку в жертву друг другу – чтобы скука умерла, а смерть заскучала. |
|
| Гном-А-Лле |
2004-07-21 |
10 |
5.00 |
2 |
| |
|
| |
Сегодня ко мне припёрся мой приятель – гном Лёнька. Приятель – это только так называется. Мы с ним всё время ссоримся, он вообще существо вздорное, мелочное и язвительное, поэтому со всеми ругается, но меня при этом считает своим лучшим другом и измывается особенно изощрённо. Так вот, пришёл он поздно (я уже в кровати лежал), подпрыгивая и путаясь ногами в длинном ворсе ковра, подошёл к дивану, взобрался по свисающему одеялу и бодро заорал в моё ухо:
- ВСТАВАЙ, ДЫЛДА!
Я попытался смахнуть его рукой, а, может, чем чёрт не шутит, и прихлопнуть ненароком, чтобы навсегда избавиться от этого доставучего блОха, но он увернулся, обругал меня матом и снова принялся вопить:
- ПОДЪЁМ, ПОДЪЁМ, ПОДЪЁМ, ПОДЪЁМ!!! Вставай, тюха! Это безобразие – дрыхнуть, когда к тебе в дверь чудеса стучатся!
О, боже! Сколько раз он уже притаскивался со своими чудесами, и все они на поверку оказывались полной чепухой! Однажды он объявил мне, что отправляется в какие-то иные миры, два дня провалялся в моей кровати с закрытыми глазами, а потом устроил жуткий скандал по поводу каких-то сувениров, что он якобы притаранил из этой своей командировки и которые я, по его словам, заныкал в своих жутко корыстных целях. Вот и сейчас он возбуждённо приплясывал на моей щеке, тянул за волосы и терзал моё бедное ухо:
- Пойдём, я тебе счас такое покажу – закачаисси!
Я знал, что он не отвянет, поэтому обречённо сел, всунул ноги в тапки и нарочно усталым голосом сказал:
- Ну, что там у тебя на этот раз?
- Нучтотамутебянаэтотраз, - издевательски прогундел он, и тут же приосанился, - Не хуйня какая-нибудь, вроде говорящей скороварки, деточка! И не сюрприз, наподобие твоей мышеловки…
Он демонстративно умолк и насупился. Всё ещё обижается! Ха-ха! Была тут одна история… В другой раз расскажу, обхохочетесь. Я просто один совет дал его подруге. Хи-хи-хи-хи… Да, ладно, потом…
Так вот, он обиженно дул губы, искоса наблюдая за мной. Поняв, что я не собираюсь его утешать (достал уже: только и бегай с его нежной душой!), быстренько подобрал нюни и снова возбуждённо запрыгал:
- Ну, давай-давай-давай уже, спрашивай по-нормальному, а то я счас лопну!
- И какие же чудеса у нас нынче? – как можно ироничнее поинтересовался я.
- О-о-о! Такие чудеса, - он проигнорировал мой тон, - ты сам обзавидуешься! Но я не злой, я научу и тебя, и всех – это элементарно! Это прорыв в развитии человечества, древние египтяне отдыхают! Мы сможем совместить это с научно-техническим прогрессом! Нам станут доступны сразу два путя развития, и это будет третий, совершенно фантастический путь!
- Да о чём ты, я не врубаюсь!
- Я, Федя, понял, как это надо делать! И я уже сделал это, а теперь пришёл показать тебе. И ежели захочешь, это несложно…
- Что – ЭТО?!! – своей манерой тянуть (литератор хренов!) хвоста за хер, он кого хочешь выведет из себя.
- КАК ЧТО!!! Я научился левитировать!
- Что?!!
- Ле Ви Ти Ро Вать! – он проговорил по слогам и надулся от гордости.
- Ладно, показывай! – я перенёс его на стол и уселся рядом на табуретку.
Чес-слово, мне счас придётся два часа терпеть какие-нибудь идиотские фокусы, а потом снова вытирать кровавые сопли с его разбитого наглого носа. Это существо никогда не уймётся! На мою голову выволокла Маринка гнома из вонючей норы! Сидел бы себе сейчас там и грузил потихоньку крыс! Да, что уж теперь…
Гном в это время топтался на краю стола с закрытыми глазами: собирался демонстрировать свои полёты во сне и наяву, блин! Неожиданно пискнув, он раскинул руки и шлёпнулся на пол. Не раскрывая глаз, маленький человечек стал извиваться на ковре, то разводя руки, то прижимая их к корчащемуся туловищу. Я с жалостью и отвращением глядел на это совершенно безмазовое представление. Он достал меня капитально! Раньше я был в восторге от этого клоуна: поиски чудес, стремление к неизведанному и всё такое. Но, ей богу, сколько можно!
Наконец, он вздохнул, уселся по-турецки, подышал немного и открыл свои красные глазки (это у него от бесконечного пьянства).
- Ну, как? Потрясён, я знаю. Не надо оваций, я всего лишь скромный провайдер космических идей. Хочешь, счас объясню, как это делать?
- Гном, ты идиот! Ты выдаёшь желаемое за действительное! Ты знаешь, что ты сейчас делал? – мне было жаль его, но я уже не хотел терпеть назойливого слабоумия в своей жизни.
- Как, что я делал? Я летал! Разве нет? – он вдруг жалобно съёжился и умоляюще моргал на меня влажными глазами.
Ща плакать будет. Мне стало совестно, но я уже решил: не буду потакать его маразму! Я вздохнул и шёпотом сказал:
- Ты сейчас ползал по ковру… Не ушибся?
Он поглядел в потолок, на шкаф, на меня, и лицо его осветилось догадкой:
- А-а-а-а, подкалываешь? Нет? Завидно, я знаю, тебе завидно, ты консервативный дурак, ты боишься революции в нашем сознании! И ты решил утаить это величайшее достижение даже от меня самого! Но я-то знаю… – он пытался завестись, но ничего не получалось.
Гном уткнулся головой в колени и принялся раскачиваться из стороны в сторону. На книжной полке щёлкал секундной стрелкой большой красный будильник, какая-то муха ползала по светящемуся монитору (от ведь, компьютер забыл выключить).
Наконец, гном стал шмыгать носом, не поднимая головы. Я ушёл на кухню. Не зажигая света, включил электрический чайник, закурил и стал глядеть в окно, прислушиваясь к рыданиям гнома в комнате. Когда из носа чайника повалил пар, я насыпал в две чашки – одна обыкновенная, другая от кукольного сервиза – растворимого кофе, сахара, залил всё это безобразие кипятком и осторожно понёс в комнату.
Гном смешно прыгал по клавиатуре, потом уселся рядом и стал напряжённо вглядываться в монитор, сморкаясь в колпачок и размазывая грязными руками остатки слёз по щекам. Комп слабо попискивал. Ага! Побежал жалиться на отсутствие чудес в своей жизни! Я поставил чашку рядом с ним, он, не глядя, протянул руку и осторожно отхлебнул. Я со своим кофе пристроился на диване, жалея, что нет молока. Гном опять сигал по клаве, и на экране у него появлялись разные персонажи: вначале высветилась острая мохнатая мордочка какого-то зверька в ожерелье из эбонитовых палочек, что неестественным голоском пропищала:
- З людьми праизходют зтранные весчи.
Гном немедленно подскочил и завопил:
- Где! Где!!! ГДЕ!!! Где они происходют!
Следом появилось нечто чудное в рыжей бороде. Приглядевшись, я понял, что борода была не из волос, как это обычно бывает, а из сверкающих чешуек. Потрясая бутылью с желтоватой жидкостью (погодите-погодите, ща гляну, там этикеточка приклеена, ага, текила – а-а-тлично живёт!) чувак немного в нос прогундел:
- !»№;%:?*() ммм. А хто может отличить люк от реальности?
- Я могу, - немедленно отозвался я, приподнимая задницу с уютной выемки.
- Заткнись, придурок, - прошипел гном, сверкнув на меня красными безумными глазами, - это не для твоих куриных мозгов, иди, спи вон.
Я плюхнулся обратно, разлив кофе на майку. Ладно, пусть утешается, жалко мне что ли? Не буду встревать. Надо бы его обратно отвезти, право слово, там он был такой милый, а здесь – окончательно свихнулся.
После появился мултяшный дядюшка Скрудж в чёрной кожаной куртке и металлическим голосом пролязгал:
- Тебя переедет машина! Тебя переедет машина!
Гном содрал колпачок, вцепился себе в волосы и забегал по клавишам, бормоча:
- Я люблю кататься… я люблю кататься…
Потом на экране появилось нечто вроде тусклого зеркала с нежными женскими ручками, произрастающими прямо из позолоченной рамы. Тонкие пальчики были унизаны всяческими символическими перстнями, типа инь-янь, черепа с рубиновыми глазами, змеи, тянущей в рот свой хвост, скорпиона, жалящего самого себя, какого-то сердитого глаза, изредка поворачивающегося в своей оправе – всех я не разглядел. Руки зашевелились и застучали загнутыми когтями (ой, блин!) по стеклу экрана с другой стороны. Гном, прижав лапки к груди, с благоговением разглядывал свою искажённую мордочку в этом чудовищном зеркале. Тот, отражённый, был похож только на первый взгляд. Чем дольше я на него смотрел, тем меньше общего находил со своим знакомым Лёнькой. Потом поверхность зеркала потемнела, изображение другого гнома померкло, и из динамиков полился хриплый бас:
- ПИ-ИЗ-ЗДЕЦ ГНО-ОМУ: ЧУДЕСА ПРИШЛИ!
Потом… Потом Лёнька заворожено шагнул к экрану и с лёгким хлопком исчез, оставив сероватое облачко с вонючим запахом. Я кинулся к столу…
Очнулся я перед померкшим экраном, на котором Масяня раз за разом повторяла:
- Э! А вы чего так поздно здесь ночью делаете. Ну-ка быстро бегом по домам, онанировать и спать. Ну, прям как дети малые. Хе-хе-хе-хе… Э! А вы чего так поздно здесь ночь…
Я нажал на кнопку. Ошалело уставился на недопитую бутылку с пивом: она-то откуда здесь взялась? Вот это чудо, я понимаю. В голове звенело, комната слегка поворачивалась, часы долбили свои секунды. Я машинально глянул на них: пол-шестого. От, блин! А мне завтра вставать рано! Я, покачиваясь, добрёл до дивана и моментально заснул.
Утром я счёл необходимым описать это удивительное событие, надеюсь, ничего не забыл.
Ох, голова болит…
Великан Федя, 20.07.04
|
|
| Мирра Лукенглас |
2004-07-19 |
35 |
5.00 |
7 |
|
|
[MAT] Волчья тропа-2 (МАТ-installation) |
|
|
|
|
| |
2.Урколак
«Развеет ветер нас. Исчезнет след.
Ты осторожней нас живи. Пусть будет
Твой путь другим. Но помни наш совет:
Взгляни и помолись, а Бог рассудит.
Господь простит, мы знали много бед.
А ты запомни – слишком много судей.
Ты можешь жить, перед тобою свет…
Взгляни и помолись, а Бог рассудит»
(Ф.Вийон «Баллада повешенных»)
«Вышли из нигредо, вроде бы, как ты да я,
И идут по свету, ничего не ведая».
(Пикник)
«Позор и слава в их крови,
Хватает смерти и любви,
Но сколько волка не корми –
Ему всё мало…»
(Би-2)
Подборка стихов умершего года два назад сумасшедшего поэта-бандита-наркомана Хлястика. Мало что знаю о жизни этого человека - родился в 1946 году, провёл бурную молодость, отсиживался за пьяные драки, кражи и т.д., в 1977 году попал в тюрьму по ложному обвинению. Как рецидивисту, ему грозил большой срок, но он был признан невменяемым и помещён на лечение в спецпсихбольницу, которая со временем стала для него практически родным домом. Около десяти лет, в промежутках между пьяными драками с нанесением телесных повреждений разной степени тяжести различным терпилам, Вова в дурдоме занимался исследованием своей и чужой психики, читал запоем книги и складывал слова в стихи, которых, как говорят, у него было не меньше, чем у Пушкина.
Последние двадцать лет жизни жил в уездном городе N, был чем-то вроде наркобарона местной наркомафии, а также советчиком и третейским судьей во многих бандитских разборках этого вольного края, и слыл среди криминальных потомков не менее криминальных по всем понятиям бродников безумным, но мудрым человеком и народным акыном… Милиция его не шевелила, так как все эти двадцать лет он, ширяясь маком, болел раком… Этому растению страшной силы он и вверил свою расхристанную душу, отдав заснувшее однажды навсегда тело земле по христианскому обряду.
Свет
Обругал сгоряча уголовку
В час дознанья за круглым столом
И в полоску ООРА спецовку
Заменил на халат и дурдом.
Отслужил я в душе панихиду
О несбывшихся буднях тайги
И, как блудный страдалец, для виду
Наколол крест на тощей груди.
Ну а дома, под вечер, от скуки
Обо мне слух злорадный прошёл.
«Наконец-то, - шипели старухи,
- Сам Господь ему место нашёл.
Убивались от сердца родные,
Сожалела ехидно жена.
И ползли с языка её злые
В адрес мой, словно змеи, слова.
Ну, а я этим временем тоже
Мысли скользкие вихрем гонял.
Неужели и я, не дай Боже,
Ястребка на кукушку сменял?
Вышло так, что судьба улыбнулась –
Разгадал я коварный секрет
И ко мне вновь «Надежда»* вернулась
Как к слепцу провидения свет…
5.10.83
*Кавычки и заглавная буква в слове «Надежда» из большого уважения к этому понятию. У Хлястика надежда – это не создание иллюзорного будущего в мечтах, а желание и возможность жить дальше, несмотря ни на что. Клеймо сумасшедшего поначалу жжёт… А потом понимаешь, что в натуре «ёбнутым всё можно», как верно поёт Псой Короленко. Но за антиобщественное «могущество» можно и в дурку попасть, да и убить могут более или менее вменяемые. Можно-то всё, но не всё нужно…
Вера. Надя. Люба
И пусть совсем не знает свет,
Что где-то в келье идиот
Сплетает рифмы, как поэт,
И грош за это не берёт.*
Он непонятен вам немного,
Его заботы вам смешны.
Он верит в истинного Бога,
Пред коим все, как есть, грешны.
Он скальду блудному подобен,
Несёт смиренье и покой,
Он хладнокровен и спокоен
И верит в светлую Любовь.
Познав единожды измену,
Он дал обет своей Любви
И предоставил ей на смену
Желанья скромные свои.
Всего их три, во всех – свобода,
Свобода слова и души,
Раскабаление народа
От ненавистных курбаши.
Второе – вера в справедливость,
Во что угодно, хоть в Христа,
Хоть в Сатану, на вашу милость,
Хоть даже в Чёрта без хвоста.
Надежда – третье есть желанье
На вновь рождённый Солнцем день
И на его существованье
С трезвоном птичек и зверей.
И плюс последнее желанье –
Того, за что так льётся кровь:
Плоти усладное страданье,
Неугомонная Любовь.
И вот тогда понятней станет
Вам скальда вечный непокой,
Когда он вам, грустя, подарит
Надежду, Веру и Любовь!
*Брать деньги за стихи автор, видимо, считал большим грехом (об этом свидетельствует и стихотворение «Редактору»), но в дурке за водку и чифир писал заказные стишки по разным поводам, некоторые из которых автором включены в подборку, являясь, по его мнению, стихами, а не «халтуркой на халяву», что говорит о серьёзном отношении автора к своему поэтическому дару, который нельзя разменивать на деньги. Кстати, говоря, коноплю, которая росла у него на огороде «для души», Хлястик в коммерческий оборот не включал, давал симпатичным ему людям (друзьям сына, к примеру) либо накуриться, либо семенами. «Семечки от Хлястика» всегда являлись лучшей рекомендацией качеству сорта и продолжают играть важную роль в славном деле селекции Cannabis ukraindica в Центральном Черноземье и окрест.
Воспоминание
Осенний ветер гонит по бульварам
Опавших клёнов медную листву.
Ещё один день, прожитый обманом,
Из жизни нашей канет в пустоту.
Сгорит звезда заветного желанья,
А вместе с ней несбывшие мечты,
И лишь порой ночной воспоминанья
Нас уведут в далёкий шум весны.
Взойдёт бывалый серп над косогором,
Печальный свет над озером прольёт.
И соловей чарующим тенором
О торжестве земной любви споёт.
И вдруг очнувшись, горько сожалея,
Осудишь всё, чего уж не вернуть,
Просить начнёшь у Господа прощенья,
Кресты ложа на высохшую грудь.
И до утра ворочаясь, покоя
Разбитым старцем будешь ты искать…
Ах, горе, горе, горюшко людское -
Чего ещё под старость ожидать.
4.10.83
Галькина песня
Помню, встретились с тобой
Мы в начале мая.
К нам пришла тогда Любовь
Добрая-простая.
Цвет сирени под окном
Ветерок колышет.
Сердце нежное о злом,
О плохом не слышит.
Говори, не говори,
Как тогда хотелось,
Чтоб о нашей о любви
Песня вечно пелась.
Говорил ты нежно мне
Ласковые речи,
Провожал домой к реке,
Обнимал за плечи.
Целовал, играл косой,
Обещал жениться,
А потом ушёл к другой,
Надо ж так случиться.
Говори, не говори,
Как тогда хотелось,
Чтоб о нашей о любви
Всё же песня спелась.
Много лет с тех пор прошло,
Волосы седые,
Дети наши уж давно
Выросли большие.
Цвет сирени под окном
Ветерок качает.
И о прошлом, о былом
Всё напоминает.
Что ж теперь и говорить…
Только всё ж хотелось,
Чтоб о той моей любви
Песня тоже пелась.
20.10.83 г. Дворянское, яр 154/СПБ 4 отделение (далее то же место действия)
Опровержение
песня
10 лет в дурдомах обитаю я,
Обретаю солидность для важности,
Удостоен я Сербским внимания
За хищенья и прочие гадости.
Обстановка в Столице отличная,
Благодать, тишина непременная,
Одним словом, культура столичная,
Сумасшедшая жизнь современная.
Пол паркетный, усердно надраенный,
Стены в кафель болгарский обложены,
Всяк продукт там добротно поджаренный,
Всяк дурак там на совесть ухоженный.
Зря орали вам в уши про веники,
С потолка про какие-то нолики.
Не такие совсем шизофреники
И другие совсем параноики.
Шизофреники – типы солидные,
По себе друг от друга отличные.
Занимают посты они видные
И довольно порой симпатичные.
Сущеглупые все, осторожные,
Обладают почтительным юмором,
Создают чудеса всевозможные
И наивны, как девочки юные.
По себе они вовсе не жадные,
Накопить ничего не стараются,
В основном, они люди забавные,
Кому как, а мне в общем-то нравятся.
Есть еще дураки всевозможные –
Психопаты, дебилы по стадиям,
Эпилептики с наглыми рожами
И прессованным в точку сознанием.
Психопаты особенно вспыльчивы,
Эпилептики сильно предвзятые,
Оба типа довольно обидчивы,
Откровенно скажу, неприятные.
Повидал я здесь разных соколиков,
Приходилось со всеми общаться.
В штат зачислили нам алкоголиков,
А недавно совсем – тунеядцев.
5.02.84 г. Дворянское, СПБ, 4-е отделение
Сказка века
Песня
Дождь промчался проливной, стало очень весело.
Через речку мост цветной радуга развесила.
Я по мостику пойду, как когда-то в детстве,
В стольный город за реку к сказочной невесте.
На пути в лесу дремучем, прячась меж ветвей,
Меня встретит злопыхучий ненасытный змей.
До хвоста его, паскуду, в клочья изрублю
И его поганой кровью травы упою.
Встречу дальше на пути Ведьму Алексевну,
Попрошу, мол, помоги выкрасть мне царевну!
Превратит она меня в тигра расписного,
Если надо, разорву стражника любого.
Притащу в деревню я сказку свою Любу,
К самогону приучать помаленьку буду.
А потом, чтоб не сгубить своей паве нервы,
Раза три с ней обойду наши свинофермы.
Вот теперь, - скажу, - твоя, Любушка, работа,
Чтоб росла свиньёй свинья, ей нужна забота.
Да к тому ж ещё сейчас свыше есть программа:
Ждут советскую свинью все сыны Ислама.
Дыбанула на меня Любка, как на Йуду,
Грозно топнула ногой – жить свиньёй не буду.
Знать, выходит вроде так, я зазря старался,
С трёхголовым под сосной до издоху дрался.
Подалась она опять в городище стольный,
Не схотела испытать жизни нашей вольной,
Ну, прикинул я мозгой, да чего тут пукать,
Ведь от жизни здесь такой можно и захрюкать…
Дворянское село – кому жить весело!
1983 г.
Бэкграунд этого стихотворения тёмен, обширен и уходит в далекое языческое прошлое, во времена злопыхучего трехглавого и трижды венчанного змея Трояна, которому поклонялись древние славяне. Какая же связь времен прослеживается в этом тексте? Обратимся к специалисту. Колотов Андрей Владимирович в статье
«До фени ли нам феня?» (К проблеме офенского языка) обращает наши взгляды к интересным, но малоизвестным фактам.
«Вероятно, большинство читателей знакомо с системой гадания по картам «Таро». Она возникла в средневековой Европе на основе древнееврейской мистики Каббалы, которая в свою очередь, опиралась на ещё более раннюю оккультную традицию Древнего Египта. Наши игральные карты - это усечённый вариант полной колоды «Таро». Самая первая карта в полной колоде изображает молодого человека, стоящего в саду с поднятой вверх правой рукой, в которой зажат магический жезл. Называется она Маг или волшебник. В современных колодах – иногда – фокусник. Так вот, в колодах Таро, имевших хождение в России до революции, она называлась – Скоморох. В чём здесь дело? А дело в том, что те люди, которые адаптировали карты «Таро» к российским условиям, хорошо знали не только каббалу, но и Русскую оккультную традицию. И они, в частности, знали, кем же являлись скоморохи на самом деле.
Скоморохи были жрецами древнего языческого культа трехглавого крылатого бога Трояна. В Великом Новгороде его почитали под именем Ящера и Велеса. В народном фольклоре он фигурирует под именем Змея Горыныча. Были у него и другие имена.
Поклонение Трояну включало в себя человеческие жертвоприношения и тайные магические обряды, закрытые для посторонних.
Будучи темным божеством, тесно связанным с ложью, хитростью и обманом он, по-видимому, выполнял также функцию покровителя торговцев и воров.
По крайней мере, именно к таким выводам можно придти на основании изучения пантеонов других языческих культур. Например, покровителем торговцев и воров был лукавый древнеримский бог Меркурий и древнегреческий Гермес, с именем которого также связывались некоторые таинства, получившие название герметических. Отсюда, кстати, вошедшее в русский язык слово герметичный, в значении закрытый, изолированный от окружающей среды.
По-видимому, изначально язык скоморохов был языком сакральным, использовался при совершении тех или иных магических обрядов и произнесении заклинаний. А также для сохранения и передачи тайных знаний в ряду поколений.
Гонения на культ Трояна начались при князе Владимире ещё до введения на Руси христианства. Повсеместно его идолы на копищах были повержены и заменены богом громовником Перуном. Перед жрецами культа встала задача выживания в новых, неблагоприятных политических условиях. И решение вскоре было найдено.
В 988 г. происходит крещение Руси, а в 1068 г. встречается в летописи первое упоминание о скоморохах.
Бродили по Руси артелями из нескольких человек, иногда объединялись в ватаги до семидесяти-ста человек, не имели ни собственности, ни семей.
Насколько можно судить, «культурно-развлекательная» деятельность была для них лишь внешним прикрытием. Подлинная суть заключалась в сохранении и приумножении языческой традиции.
Ходили, «правили Мир», занимались колдовством, ведовством, лечили, предсказывали будущее, проводили обряды инициации молодёжи, таинства связанные с бракосочетанием, и многое другое. В составе «труппы» часто имели учёного медведя. Медведь же, священное животное древних славян, был нужен помимо всего прочего, при совершении тех или иных обрядов. Сошлюсь лишь на один. Очень важным считалось, в молодой крестьянской семье рождение ребёнка мужского пола, опора родителям в старости. Для этого, как верили наши предки, молодая мать должна была дотронуться до медведя. Много позже, когда скоморохов уже не стало, с этой же целью женщины клали под подушку игрушечного медведя, керамического или деревянного.
В определённые дни года скоморохи собирались на местах былых копищ, совершали свои обряды и расходились бродяжничать дальше.
Конечно, об этой второй, тайной стороне, деятельности скоморохов знали иерархи православной церкви. Ведь они играли на их «поле», поле духовного воспитания людей. Бог дал попа, а чёрт скомороха - гласит народная мудрость.
Вот почему на протяжении нескольких веков православная церковь последовательно и настойчиво боролась с этим своеобразным явлением.
По мере укрепления христианства на Руси гонения на скоморохов возрастали. И, наконец, в царствование Алексея Михайловича, дважды в 1648 и 1657 г.г. выходят царские указы о запрещении скоморошества. И вновь, как и во времена князя Владимира, встал вопрос, как выживать дальше. Бродить по Руси под видом скоморохов стало опасно, и тогда было решено выбрать новую маскировку, бывшие скоморохи в массовом порядке стали переходить в ряды торговцев-разносчиков, а также переквалифицироваться по другим специальностям, которые были перечислены выше. И, примерно с 1700 г. начинают встречаться первые исторические упоминания об офенях-ходебщиках и их искусственном языке.
Конечно, не все офени были жрецами культа Трояна, внутри офенского мира была более узкая группа людей, называвшая себя мазыками или обзетильниками -обманщиками, от офенского слова обзятить - обмануть.
Офенский язык начинает распространяться среди торговцев и других социальных групп Российского общества. По-видимому, этот процесс стимулировали сами мазыки, это помогало им затеряться в общем массиве носителей языка.
Язык офеней был приспособлен к нуждам торговли. А. Андреев утверждает, что у мазыков был еще более тайный язык, который в свою очередь, не понимали офени.
Кстати, я думаю, что и название офени – крещёные (от офенского офест – крест), коробейники получили именно от мазыков, которые таким образом противопоставляли себя-язычников, остальным коробейникам-христианам.
Когда и при каких обстоятельствах попал офенский язык к уголовникам?
Лично я считаю, что он был языком воров изначально, от времен Трояна, и был таким же непременным атрибутом профессии, как и воровские навыки и воровской инструмент и передавался в роду от отца к сыну, от учителя к ученику.
Можно высказать предположение, что, например, воровские сходки, ныне являющиеся «административно-хозяйственным» мероприятием, изначально носили в значительно большей мере сакрально-мистический характер, и имели своей целью снискать, путем жертвоприношений, благодарности и защиты у тёмного бога.
Такую же глубокую древность должен иметь и пресловутый воровской закон, согласно которому вор не должен был иметь ни постоянной семьи, ни собственности. Воровство для него, было способом существовать, но отнюдь не способом приобретения богатства. Он, если угодно, был бескорыстным служителем хаоса, борьба с которым, как справедливо заметил однажды Фазиль Искандер, есть долг всякого разумного человека (тут, правда, возникает вопрос о разнице между умом и разумом, прим. ред.).
Ближайшей исторической параллелью, наводящей на такие размышления, служит изучение индийских тагов – обманщиков, ещё иначе называемых душителями.
Для тех, кто не знает, краткая историческая справка:
Тагами называли себя представители низших каст доколониальной Индии, объединенные в секту поклонников богини Кали. Бродяжничая мелкими группами, они под теми или иными предлогами присоединялись к караванам купцов. Войдя к ним в доверие, они во время очередной ночёвки, убивали купцов и завладевали их имуществом, тщательно скрывая следы преступления. В определённые дни года собирались все вместе в храмах любимой богини, справляли религиозные обряды, жертвовали десятину на храм и разбредались разбойничать дальше.
Но вернемся к офенскому языку. Офенская торговля, пережив пору своего расцвета, начала медленно угасать со второй половины 19 века. События первой мировой войны, революции и последовавшей затем гражданской войны окончательно подорвали не только офенство, но и разрушили весь, складывавшийся веками, уклад жизни народов России. По-видимому, одним из последних, исторически заметных, событий офенского мира стало невиданное возвышение Г. Е. Распутина, который, судя по многим обстоятельствам его жизни (знание офенского языка, наличие паранормальных способностей, общий тёмно-авантюрный характер его личности и т.д.), был напрямую причастен к древней традиции мазыков. После революции Офенский язык, как массовое явление, перестал существовать.
Что же осталось в Русском языке от этого своеобразного явления? Ну, во-первых, блатная феня, а также офенский язык в чистом виде, носителей которого ещё и до сих пор можно встретить; во-вторых, офенские корни в части русских фамилий, порой весьма и весьма известных.
В-третьих, некоторые офенские слова в языке молодежных и иных тусовок. Клёвый – по офенски означало хороший, ныне используется в том же значении. Лох, изначально мужик. Ныне употребляется в значении простак, простофиля. Неграмотные, тёмные лохи неоднократно противопоставлялись в офенском фольклоре клёвым, хитрым офеням, которых последние нещадно обманывали, например, продавая дрянной товар по цене хорошего и т.д. Стебаться – от офенского стебника – игла. Портной по офенски – стебуняла. Ныне стебаться означает колоть словесно, прикалываться.
В-четвёртых, офенские корни в топонимике некоторых мелких населённых пунктов центральной России.
И, наконец, осталась загадка самого офенского языка. В пору его расцвета филологи сочли его явлением малоинтересным, не заслуживающим глубокого изучения. Факты, ставшие ныне известными, заставляют пересмотреть это мнение. Выскажу осторожное суждение, что кроме заимствованных и искаженных русских, в офенском языке существовал целый пласт слов, уходящих корнями в седую древность, заимствованный от сакрального, магического языка наших далеких предков. Офенский язык (насчитывающий, по мнению лингвистов около 5000 слов, прим. ред.) ещё ждет своего тщательного изучения».
Я могла бы просто дать ссылку (слово-то какое!) на эту статью, но решила привести её в качестве иллюстрации к этому немудрёному на первый взгляд тексту. Отсутствие собственности и привязанности к оной, пренебрежение иными законами, кроме законов собственной группировки, касты, тусовки, разведение простых, добрых и честных граждан на бабки, разборки собственными силами и по своим понятиям – всё это было присуще определённой прослойке людей с древних времён. Какова их цель, что они хотят от судьбы, почему предпочитают вести подобный образ жизни, подумать здесь есть о чём… Почему глупые, злые и нечестные всегда обманывают добрых, умных и честных?! – такое сетование я услышала однажды от дамы, у которой в энный раз вытащили кошелёк из беззаботно распахнутой сумки. Ну, не знаю…
Встреча
Песня о 77 -м годе
Покидаю нынче я шумные пенаты,
Провожают все меня до родимой хаты.
Руку жали мне дружки - бедолаги-ворики,
наркоманы, ширмачи, шерсть и алкоголики.
Оставляю всё я здесь о себе в натуре,
Всякий знает, кто я есть – волк в овечьей шкуре.
Три весёлых января даром не пропали,
Психукушенным меня всё-таки признали.
Пожелал мне доктор мой счастья на дорогу,
Наказал блюсти покой, пить всё понемногу.
Ну а если что-чего, всякие преграды,
Возвращайся в дом родной, будем очень рады!
Сообщили обо мне в город прокурору,
Чтобы встретили путём псих-придурка Вову.
Только нос я на вокзал, мне повис на шею
Участковый и сказал: «Дай, мол, пожалею».
Растерялся впопыхах, стыдно и признаться,
Как мечтал я от него, гада, оторваться!
Но не мог понять никак мой блюститель хмурый,
Сжал меня в своих тисках, словно хищник бурый.
Люд знакомый, что почём – возле нас топтался.
Каждый знать хотел, за что я опять попался.
А потом дошло до них - я невиноватый,
Просто-напросто всего псих придурковатый.
Наконец, и дом родной, дорогая хата.
На порог, и пир горой, всё, как в честь солдата.
Будто пчёлы вокруг пня, мать с отцом летают,
Всякой всячиной меня накормить желают.
Но не долго мне пришлось кайфовать во благе.
Дело* быстренько нашлось, завели бумаги…
Я, конечно, ничего, я со всем согласен.
Что поделать… Боже мой, как же я несчастен.
*А дело ясно какое – выпил, подрался – в дурку, в надёжные руки. И вот как это было:
Безвинный
Сам я парень ничего.
День стоял погожий.
Мне навстречу, ну, того,
Прёт один прохожий.
Я его, ну, невзначай,
В бок неосторожно.
Психанул он, негодяй,
Прямо невозможно.
Обозвал меня он псом,
Хамом неприличным,
А затем ещё козлом,
Гребешком столичным.
Вы подумали, - смолчал?
Хер вы угадали…
Так его я откатал,
Чтобы наших знали.
У меня в таких делах
Жертва не сорвётся.
Бью его ногою в пах,
Пополам он гнётся.
Правой резкий по зубам,
Левой враз по шее,
Чтоб отчёт давал словам,
Кто козёл на деле.
Но на счастье его вдруг
Стражи прибежали.
И чуть тёплого из рук
У меня отняли.
Что поделать теперь тут,
Нечего дивиться.
Не спеша, в опорный пункт
Всем пришлось пройтиться.
Рассудили мирно нас,
Помощь оказали,
Залепили ему глаз,
Руку подвязали.
Документы рассмотрели,
Начат новый том.
И невинного на деле
Отвезли в дурдом.
Вот и думай, что хоти,
Голова на что-то.
И по улицам ходи,
Обходи кого-то.
Ну а если, не дай Бог,
Невзначай, как было,
Рви, как спринтер со всех ног,
А не то – могила.
Ивану Ивановичу П.
Гроза садов и огородов,
Собак и кошек рьяный враг,
Гусар мальчишеских притонов,
Затейник ссор и дерзких драк*.
Характеристика выдана П.И.И. от В.Х.
Памяти 57-60 годов
* И времена меняются, и нравы, но у мальчишек прежние забавы…
Случайная жизнь
Получилось всё как-то случайно:
Две тропинки в дорогу сошлись,
Отплясали весёлую свадьбу
И создали семейную жизнь.
Жили мы, как и все, не тужили,
Обретали уют и покой.
В сердце верность друг к другу хранили,
Одним словом – совет да любовь.
Не жалели в труде свои силы,
Не стеснялись мозоли носить.
Жили мы на виду всех красиво
И любили красиво мы жить.
Двери мы от беды закрывали,
Не бывало порою без ссор.
Худо-бедно, мы всё испытали.
Да, немало прошло уж с тех пор.*
Редактируя свои старые стихи, автор хотел добавить еще:
«Получилось всё как-то случайно.
На тропинки мы вновь разошлись,
Каждый помнит весёлую свадьбу», но не закончил четверостишие и зачеркнул, оставив всё как было…
Любите
1.
Любите безмерно и жадно,
Как книжку любимую - чтец,
Как грязное дело – подлец,
Вы русскую бабу отрадно.
2.
Ног не чувствуешь? А зря!
Для чего ж тогда земля?
3.
Был птенцом - вздыхал устало,
Ну, когда ж, когда ж летать?
Вырос, стал летать, и мало
Стало неба мне опять.
Тому уж быть
Ты был не глуп, почти умён,
Умел грустить и веселиться.
И всё ж я крайне удивлён,
Хотя и нечему дивиться.
Дорог прошёл немало ты,
Нелёгкость ноши измотала.
Хотел уйти ты от судьбы,
Но рок жесток, тебя не стало.
Но всё ж осталось о тебе
В сердцах прискорбно память жить.
Зачем противиться Судьбе –
Что быть должно, тому уж быть.
20.10.83
Ей
Ты не есть торговка телом,
Тех нужда бросает вниз.
О тебе на стенах мелом
Иллюстрирует стрептизм*
Беспардонная наивность?
Глупо будет полагать.
Кто ты есть? Прошу, на милость,
Размалёванная блядь…
*(авт. вариант иностранного слова «стриптиз» при общей русскоязычной грамотности).
Блудному танцору
Когда в коробке бродит хмель
И тело ноет от эстрады,
Сей миг вались скорей в постель –
Нет для души милей услады.
4-е отделение
Облекшись в форму паразита,
Среди убогой нищеты
Цежу сквозь мысленное сито
*Восьмёрки мерзкой суеты.
*восьмёрки вить – кружиться (прим. авт.)
** если бы не было прим. автора, я подумала бы, что «восьмёрка – знак бесконечности… Вечная суета…
Эволюция
Едва расстался он с хвостом,
Гордясь, уселся в кресло чинно.
А много ль* изменилось в том?
Был обезьяна, стал скотина.
*Слова «А много ль» в рукописи выглядит как «Алкоголь». Набрала. Не поняла. Разобрала. Поняла…
Навар (себестоимость)
Христа Иуда за тридцатник
Сдал по дешёвке донельзя!
А что тебе тоски привратник,
Прикинь, накинет за меня?
Уверен я, совсем немного,
Иначе невозможно быть.
Неужто уж дороже бога
Меня, страдальца, можно сбыть.
Пора
Лишён решимости служить
Веленьям сердца необдумным.
А что же надо, чтобы жить?
Совсем немного – быть разумным.*
*если учесть, что это совет сумасшедшего…
Что вам спеть
Что вам спеть, совсем не знаю.
Жизнь настала – манна.
Срок сегодня отбываю
Я в плену обманно.
На правах я каторжанин,
С виду – заключённый.
Знать того, с приветом парень,
Всяких прав лишённый.
Это братцы, ничего, это даже ловко,
Стало быть, оно, того, мозговитый Вовка.
Пусть уж едет за деньгами к ёлкам полушерсть,
Шевелить тайгу рогами им окажут честь.
Ёлка с виду ничего,
А сосна – подруга
Сорок метров сверх того
В аккуратец дура.
Белки-птички в облаках,
То-то, высекаешь.
Вот и думай о деньгах –
Голову сломаешь.
Саdisту (так у автора)
Пропитан садизмом до мозга костей,
В ехидной улыбке оскален.
И, как подобает у хищных зверей,
С намеченной жертвой забавен.
Чужие слова*
Откопал я слова с одного словаря.
Ну и что ж из того получилось?
В чемодан превратилась родная земля,
А что пело, цвело, - всё в нём скрылось.
* «Прости, что не верил глазам своим,
А больше верил словам чужим.
Но молва оказалась слепа,
И мертвы были те слова…» (Федя Чистяков, ровесник сына автора и культовая фигура рок-андеграунда по жизни)
Самокритика
Растёт моё образованье:
За рейдом рейд, ступенька вниз.
Весьма мило обетованье –
Шесть минусов, вот это жизнь.
Ушами где-то, знать, прохлопал,
Родную мать на нет извёл,
По пьянке совесть-девку слопал,
Взамен бесстыдство приобрёл.
В итоге - ясная картина –
Раб обретённого рубля,
Неблагодарная скотина,
Эгоистичная свинья.*
*хотела бы я знать, за что должна быть благодарна человеку скотина, и какие дела на пользу общества могла бы совершить свинья, и так отдающая жизнь и сало людям… Не очень искреннее стихотворение, как на заказ. Или в отмаз от призрака съеденной, как сало, совести…
***
Извёл хихиканьем тоску,
А горе юмором извёл.
Могу по птичьи петь ку-ку!
А ты ревёшь, как тот осёл.*
*С самокритикой покончено… Странная параллель с фразой «Ты ревёшь, как дурной осёл во время случки» (так сказал Бросивший Вызов Смерти Карлосу Кастанеде, когда он, по наущению подлого дона Хуана, в соместном с БВС сновидении орал «ХОЧУ УВИДЕТЬ», вместо того, чтобы просто ткнуть пальцем в интересующий его объект).
В честь дня рожденья, папе
Такого зла подлунный мир не ждал.
Исторгнув крик, пал в обморок отец.
С пизды вампир усатый выползал
С кровавой пеной на губах, подлец!*
*любил Вова своего папу… А сын его рукописи мне подогнал. Он считает своего отца невъебенным лагерным поэтом и любит - как мёртвого, так и живого. Чем только заслужил…
УК РСФСР
Ломает голову бандит.
Ребром проблема в жизни встала.
Он всех статей извёл лимит,
А их в УК у нас немало*.
*есть ещё и внелимитные статьи, к примеру, за изнасилование малолетних. Но они у воров в законе в игноре по умолчанию. С парашей целоваться, оно надо? Кому надо, тот в петухах ходит, а не в ворах…
Полусвоё*
Не зрить, скоты, вам моего бесчестья.
Меня смогли закрыть вы в сумасшедший дом.
Но не закрыть вам моего возмездья,
Настанет час – вы убедитесь в том.*
* Явное подражание Лермонтову, любимцу автора. Кстати, говорили мне, что тот, кто сдал Вову, потом по пьянке башку разбил. Сам.
Совесть
Нас окружает сволочь, мракобесье,
Гнетёт бетона многотонный плен.
В хвале гуляет подлое бесчестье,
С ухмылкой жалкой выцветших сирен.
Здесь подлый раб, в скотину превращаясь,
Готовый честь за пряник обменять.
Змеёй поганой льстиво извиваясь,
Крадётся мысли тайно отсосать.
Здесь нет почтенной правильной дороги,
Здесь сметь нельзя живую радость пить.
Уверен я, что в этих кельях Боги,
Скорей всего, чертями б стали жить.
На редкость есть достойнейшие люди,
С одним и тем же, со своим лицом.
Их не сломали плесневые будни
И совесть их не куплена купцом.
Они душевно, смысленно страдают,
Хотя собой и в сущности юнцы,*
А их ведь тоже где-то ожидают
Родные братья, сёстры и отцы.
И пусть они сегодня вроде тени,
Но души их и помыслы чисты.
Они не станут подло на колени,
Как те за пряник жалкие скоты.
* эти достойные юнцы Советским государством были подтянуты за дезертирство из Советской Армии – шла война в Афганистане…
1982 г.
Mazz 14д*
* не знаю, что это за шифровка, ничего сказать не могу. ;)))
Язык
Язык твой враг – в натуре, несомненно,
Его, как пса, обязан ты держать.
На цепь его, быстрей и непременно,
Иначе вас он может лаем сдать.
Но помни ты, где б ни был, постоянно,
Зачем Господь решил его создать?
Затем, чтоб нам, умнейшим обезьянам,
Свои мыслишки подлые скрывать.*
* мысль изреченная есть ложь. А неизречённая?
Почему я не поэт?
Сам себе не предоставлен,
Чёрту с дьяволом служу.
Суетой мирской разбавлен,
Средь убожества брожу.
Прожигаю с грустью время,
Проклиная белый свет.
Безутешно сожалея,
Почему я не поэт?
Стать бы им… Пожалуй, много
Можно словом передать.
Исцелить слепца любого,
Счастье страждущему дать,
Распотешить идиота.
В рифме сила – не секрет.
Быть поэтом страсть охота!
Почему я не поэт?!*
15.3.1984 г.
*как увязать этот стих с предыдущим? Возможно, так: говорить мы все можем и мысли свои скрывать - тоже… Но чтобы слово стало плотью – нужен Дар. Поэтическое слово не выражение любых мыслей, пришедших в любую, отдельно взятую голову, а ритмичная рифмованная истина из нулевых рук, которая хуярит сквозь тебя потоком, неважно, понимаешь ты сам, что пишешь, или найдутся те, кто поймёт и без тебя, чисто по тексту, - Божий Дар это или малосъедобная яичница всмятку вместе со скорлупой…
Награда
В плену бетона изнывает
Поэта пылкая душа.
Цена на сущность возрастает,
А жизнь не стоит ни гроша.
Расстаться с ней – одно мгновенье.
Единый шаг – и фильм цветной
Затянет вечность без сомненья
Безмолвной мрачной пустотой.
Ну, вот и свёл с судьбою счёты.
Враги, ликуя, радость пьют.
Тебе ж ни горя, ни заботы –
Что был ты здесь, что не был тут…
Родные скромно поминанье
О блудном сыне сотворят,
За все заслуги и старанья
Крестом дубовым наградят.
Портретик твой с фамильным словом
Родитель горестно прибьёт.
Гляди на мир с немым укором,
Как он трепещет и поёт…*
*рано или поздно, так или иначе – всё сбывается… Только вместо родителя – сын портретик прибивал… А мир трепещет и поёт. Нас ещё много, нам ещё долго… Нас еще наградят гробом да оградой…
Редактору
Напечатай, редактор, в газете,
По-земляцки, один мой стишок.
Есть такой у меня на примете,
Его можно черкнуть между строк.
Гонорар за него мне не надо.
Плач души за гроши не купить.
Мне бы было утешно, отрадно
Вам стихи за спасибо дарить.
Ну, так что? По рукам, и заказы
Я от вас всеугодные жду.
Мне довольно от Вас две-три фразы,
Остальные я в мыслях найду.
И не надо, редактор, в газете
Ставить имя моё под стишок.
Лучше автор пусть будет в секрете.
Одним словом, всегда между строк.*
*очень хотел автор увидеть свои слова в печатном виде, пусть по заказу в газете (он так и думал, что в газеты стихи под заказ пишут, да так оно и было, в общем-то), но бесплатно, что в годы совка в государственных печатных изданиях было не принято, словно откупались от поэзии, копейками пусть, но откупались, тридцать сребреников за Логос, по традиции, только не иудам, а христам – типа за явку с повинной в собственные руки… Так вышло, что редактором оказалась я. Получай, Хлястик, между строк!
Родной край
В родном краю нежней кусают мухи,
В пять раз добрей цепные кобели.
Шипят, любя, беззубые старухи.
Поверьте, нет милей родной земли!
Сменил я мест различных очень много,
Но тихий край в душе не покидал.
В бродяжьих снах всегда вдали от дома
Я вновь мальчишкой в детство убегал.
С краюхой хлеба, пятками сверкая,
С братьями мчались в сытые луга,
В отцовской лодке волны рассекая,
Мы бороздили плёсы Битюга.
Весной жукастой звонко за вокзалом
С девьём играли часто в «ручейки».
И всё ж прослыл окрест я хулиганом,
Врагов мои крушили кулаки.
Любил тайком горбушку пхнуть корове,
Гонял в луга зоряночку стеречь,
Ах как жилось вольготно мне в Боброве,
Клянусь всё детство в рифмах уберечь.
И до конца, я знаю, непременно
Душой и телом сроден я с тобой.
Тебе, мой край, я предан неизменно.
Ты стал моею Родиной родной.
Царь и Бог
В моём доме незаперты двери.
Нараспашку удобнее жить.
Заходите быстрее, соседи,
Будем водку пшеничную пить.
По-мужичьи, до дна, одним махом,
Под гитарный шальной перезвон,
Чтобы слёзы текли по рубахам
И гремел без конца «Тихий Дон».
Веселитесь со мной, мои братья!
Мы одна трудовая семья.
В моём доме, рыдая от счастья,
Пляшет горькая доля моя.
Пусть нас баба скупая осудит,
Боголюб плюнет пусть на порог.
До утра Дон греметь тихий будет,
Сам себе нынче царь я и Бог.
Никогда не закрою я двери,
Да и нечего вовсе таить.
Эх вы, люди, людишечки, звери,
Как мне хочется волком завыть.
23.03.84
Я твой сынок
Шевелись, радость-думка шальная,
Стань бывалым солдатиком слог.
Мать-кормилица, Русь голубая,
Не укласть тебя в тысячи строк!
Ну какую свершить мне утеху,
Чем тебя в вьюжный вечер укрыть?
Неужель мне нельзя, человеку,
Тебе шубу такую скроить?
Растворю я души своей дверцы,
Не страшна мне желанная боль.
И пылающим маленьким сердцем
Разожгу небосвод над собой.
И растают извечные льдины,
Побегут молодые ручьи.
Пусть услышат в Нью-Йорке мужчины,
Как в России поют соловьи.
Как над Доном весенние грозы
Мирным громом волнуют эфир,
Как кудрявые девки-берёзы
Напевают про нужный всем мир.
Шевелись, радость-думка шальная,
Стань послушным солдатиком слог,
Русь-голубушка, мамка родная,
Неужель я тебе не сынок?
23.03.84
Крепкие корни
Дама пиковая – чёрная масть,
Вечный промот то и дело.
Нет уж, с пиковой, как пить дать, пропасть.
В пики не верю я смело.
Красная черва – хмельная любовь,
В страсти не знает покоя.
Нынче она веселится с тобой,
Завтра подай ей другое.
Даме крестовой я мог бы отдать
Больше всего предпочтенье,
Но и не стоит того забывать,
Крест он, есть крест, без сомненья.
И остаётся, румянцем в зарю,
Дама бубновая – Дружба.
Всё, кроме денег, я ей отдаю,
А большего мне и не нужно.
Фортуну не жди, - бесконечная дань.
У бубен лишь крепкие корни.
А в общем-то, карты – приличная дрянь…
Поверь - я игрок – и запомни.
(Эхма, и за грош сойдёшь с ума…)
Сон
Видел, мама, я сон пред рассветом.
Ко мне скальд-старичок приходил.
Он сказал мне: «Ты будешь поэтом»
И на память перо подарил.
Улыбнулся задумчиво, скорбно,
Про Отчизну стал тихо читать.
Стало мне так легко и свободно,
Когда Русь он назвал, нашу мать.
Я смотрел, как в лице изменяясь,
Ненавистных ругал он царей.
Тяжким гневом глаза наливались
За закованных в цепи людей.
А когда он закончил, то мило
Руку мне на плечо положил.
И спросил очень строго, ревниво:
«А что ты про Россию сложил?»
Я смущённо ему объясняю,
Что, мол, я-то совсем не поэт,
Просто так лишь бумагу мараю,
Всего-навсего двадцать лишь лет.
Коль простите, попробую, ладно,
Кое-что об Отчизне прочесть.
Может быть и не очень-то складно,
Не прогневайтесь, батюшка-честь.
Совет
Дед сказал мне, зевая от скуки:
«На стихи мне твои наплевать,
У тебя головастые руки,
Как отец, кузнецом бы мог стать».
Пустобрёхов в роду не бывало,
Воз бумаги поди уж извёл.
Говорю тебе дело, и знамо,
Проживёшь ты свой век кобелём.
26.03.84
Философия
Сложновата ты, мать-философия.
Раскусил тебя сразу мой дед.
Что прошло, говорил он, утопия,
А что есть – утопический бред.
Ну какая могёт быть возможность
Безграничность Вселенной познать?
Что ж выходит тогда и бездонность
Можно дном в оконцовке назвать?
А тебе моя вот философия –
Не летай ты, мой внук, в облаках.
А то к старости выйдет утопия –
Гол сокол, да еще в дураках…
15.03.84
Матери
Здравствуй, мама, сегодня я снова
О тебе на бумаге грущу.
В сердце самое тёплое слово,
Чтоб согреть твою старость, ищу.
Вижу, смотришь ты скорбно в окошко,
Где у старых тесовых ворот
В степь февральскую белая кошка
Хлёсткой поземью вечер грызёт.
То проказно шмыгнёт за ограду,
Обветшалый наличник тряхнёт,
То совою рыдая по саду,
Сердце трепетным страхом сожмёт.
Неспокойно тебе, одиноко,
Лишь один собеседник – твой кот –
За тобой по пятам кособоко
Неизменную верность несёт.
Да Каштан иногда, заскучая,
Скрип калитки облает ночной.
Пять курей с петухом охраняя,
Слепо жёсткой трясёт сединой.
Не смотри и не слушай ты вьюгу,
Тюлью снежной окошки зашторь.
Скоро всё образуется к югу
И наполнится дом твой весной.
Забушуют вишнёвой метелью
С пчёльим шумом над речкой сады.
И скворец своей звонкой свирелью
Свет прославит небесной звезды.
И тогда, словно грач запоздалый,
С незавидной котомкой своей
Я ступлю на порог долгожданный,
На порог вечной скорби моей.
К тебе, моя Земля
Гляжу в окно, вокруг чужие сини,
Торчат убого мётлы-тополя.
Хочу домой, в центральный клин России,
На Тихий Дон, к тебе, моя Земля.
Не для меня приволжское раздолье
Ветров лихих – посвисты февраля,
Мне б к ней скорей, о ней грущу я с болью,
На Тихий Дон, к тебе, моя Земля.
О Волге тоже спел бы я с любовью.
В ней Русь началась ветхая моя.
Но я спешу… Куда спешу, не скрою –
На Тихий Дон, к тебе, моя Земля.
Мелькают степи, долы чередою.
Вот поезд стал, взволнован сильно я.
Приехал – стар, со снежной головою,
На Тихий Дон, к тебе, моя Земля.
13.03.84
Лира
Провожу с упоением время,
В три погибели с радостью гнусь.
Одним словом, не знаю безделья,
Как стахановец, в шахте тружусь.
Выправляется медленно лира.
Как заставить могу её петь?
Очень просто – полкружки чифиря,
Чтобы мысль стала хлёсткой, как плеть.
И тогда своенравная дева,
Свист заслышав бича над собой,
Будет петь и плясать озверело,
Даже ухать лохматой совой.
1.03.84
Друг
Добрый мой странник, задумчивый ветер
Уши ласкает берёзовым шумом,
Только сегодня я с грустью заметил,
Что лишь один ты был верным мне другом.
Много дорог мы прошли неразлучно,
Много мы песен сложили с тобой.
Радостных, звонких, печальных и скучных –
Осенью-летом, зимою-весной.
В зимние стужи бросал ты открыто
Снежным упрёком мне вызов в лицо.
Шапку-ушанку лохматил сердито,
Рвал за грудки хулиганом пальто.
Осенью медным листочком кленовым
Путь моих мыслей, шурша, устилал,
И, упиваясь волнующим взором,
Рощи я дивный закат созерцал.
Летом, скрываясь от душного зноя,
В сочность лугов я один уходил,
Там, обнимаясь с бродягой-тобою,
Новые песни в цветах находил.
Ранней весною с зелёного юга
Птицей прилётной ты сон мой будил,
Ласково кудри трепал мне, как другу,
И по ручьям со мной скоро ходил.
Только сегодня я с грустью заметил,
То, что всегда был ты верным мне другом.
Добрый мой странник, задумчивый ветер,
С песней весёлой о звонком и юном.
Матери
Извини меня, милая мама,
Ещё раз чудака извини.
Завлекла меня чёрная дама,
И я вновь оказался в тени.
Нет скитаньям моим оправданья.
Я готов снесть любой приговор.
Дай по совести мне наказанье,
Как судья и как мать-прокурор.
Облачил тебя всю я в седины,
Обокрал твою славную жизнь.
Набросал на тебя я морщины.
Отвернись от меня, отвернись.
Но я знаю, ты это не сможешь,
Будь калекой без рук я и ног,
Всё равно ты, грустя и тревожась,
Ждёшь меня на родимый порог.
А вернусь я, ты всё забываешь –
Горе, муки и слёзы свои.
Обнимаешь меня и ласкаешь,
И мы делим счастливые дни.
А как мало у нас их бывало…
Я их вновь на года обрывал.
Если можешь, прости меня, мама.
Мнится мне, навсегда я пропал.
Круговорот
Расписную надену рубаху,
Промотаюсь всю ночь в кабаках,
И домой возвращаясь, с размаху
Растянусь где-нибудь я впотьмах.
А наутро случайный прохожий
Иль с метлой седоусый старик
Оглядит мою важную рожу
И потреплет за мой воротник.
С божьей помощью стану на ноги,
Со штанов пыль рукой отряхну,
И, виляя по скользкой дороге,
К дому отчему я побреду.
Отыщу под порогом отмычку,
Отопру головастый замок,
И, одетый, как есть, по привычке
Упаду на диван со всех ног.
А под вечер опять я рубаху
Натяну на себя в петухах
И упившись по-новой, с размаху
Растянусь где-нибудь я впотьмах.
4.08.83
Превращение
Прокурил я насквозь свою душу,
Зубы тоже почти изжевал.
Двадцать лет бью без дела баклуши,
Стал не волк я, а просто шакал.
Выхожу иногда на поживу,
А запрос мой не так уж велик,
Потерял я сноровку и силу,
Да и духом немного поник.
Не утрачена только осанка,
Чуть-чего, поднимается шерсть.
Но за это мне выдана справка,
Чем большая оказана честь.
В ней отмечено ясно – вторая
Группа мне экспертизой дана,
И она мне порой помогает
Отстоять свои волчьи права.
А вот тянет к общению, к людям,
Хоть и видишь в руках их дубьё,
Да и слышишь от них: «Мы не будем
Подпускать к себе близко зверьё».
И опять отступаешь в чащобу,
Коротать безутешные дни,
Затаив непомерную злобу,
Зубы точишь, щетинясь, свои.
А ведь помнишь, что был человеком,
Над тетрадкой, натужась, сопел,
В ногу шёл со стремительным веком
И большого от жизни хотел.
Но вот чья-то рука от порога
Тебя в девственный лес увела,
Обняла, приласкала немного,
Но верёвку на шею свила.
То ли волк, то ли пёс одичалый,
Шкуру волчью на теле тащу
На луну завываю ночами,
Свою жертву по лесу ищу.
Лишь порой просишь доброго Бога,
Чтоб он чудо с тобой сотворил,
Хоть на малость, ну хоть на немного
В человека тебя превратил.*
3.07.83
У армян есть поверье, что женщина за грехи может быть наказана оборотничеством. Для этого Бог разводит её отведать упавшую с неба пищу, типа манны небесной (евр. man, по народной этимологии – от man hu, «что это?»). Стоит только ей польститься на халяву, на неё с неба падает волчья шкура, и она носит ее семь лет по ночам, воруя и разрывая детей, пожирая трупы и т.д. Днём она прячет её подальше и ведёт жизнь обычной женщины. Через семь лет, независимо от её поведения, наказание снимается вместе со шкурой. А интересно, память у мардагайл (так их называют) остаётся?
В.Высоцкому
Отпел свои несдержанные песни
Московских шлюх прославленный кумир
О днях безвестных утомлённой Пресни
И сквозанул в неведомый нам мир.
Остались в дисках хриплые напевы
На полушпанский с присвистом жаргон,
И роль чекиста в фуфельной премьере
Загнавших «кошку» в лагерный загон.
В твоих реченьях не было стесненья,
Ты лишь мгновенье в муках пережил,
Тебя глодало скользкое сомненье
И бес неверья тягостный точил.
Но не ушёл ты, нет, не отвернулся,
Нас на холёных не сменил друзей.
Но рок жесток, твой голос захлебнулся
И растворился в шуме пышных дней.
И отвизжала верная гитара,
Утратив рук хозяйских быстроту,
Она теперь, как сабля от гусара
В себе хранит немую теплоту.
Но ты не первый, нет, и не последний,
Россия-мать сынами не бедна.
Пройдут года и снова скромный гений*
Свершит тебе подобные дела.
А я в зелёном рокоте берёзок
Тебя вином креплёным помяну,
Возьму гитару из путёвых досок
И что-нибудь тряхну про старину.
Спою про Дон свой тихо-величавый,
Про серый клин осенних журавлей,
Про путь бродяг – нелёгкий и шершавый,
Про горе наших добрых матерей.
5.03.83
*будущие адепты бесцензурной поэзии Хой, Шнур, Федя Чистяков, Яцына в те времена были ещё детьми и слушали Высоцкого, так же, как и я – на маленьких пластинках и больших бобинах, и пели под гитару, и знали наизусть. Высоцкий был первым рок-музыкантом России («рок» здесь в значении «предсказанная судьба», одного индоевропейского корня с «речь», а не rock – 1. «скала», 2. «качаться, трястись» в англ. языке. Хотя в английском есть ещё и третье значение этого слова – прялка, а это уже ближе к сути явления).
С. Есенину
Москва! Столица. День весенний.
Среди поклонников твоих
Принёс и я, Сергей Есенин,
Привет от наших мест донских.
Прими, Серёжа, без сомненья
Моё почтение тебе.
Всего одно стихотворенье
О повторяющей судьбе.
Как им, не знаю, мне-то вволю
Пришлось «хорошего» хлебнуть,
Перетереть тоску и горе,
Пройти нелёгкий, сложный путь.
Пройти годами испытаний,
Утратить ласку и любовь,
Познать душевный мир страданий
И к ним физическую боль.
И, наконец, дождавшись света,
Нырнуть в людской водоворот,
Бродить с подругой до рассвета,
Сдавать сердечных чувств зачёт.
Ласкать прелестное созданье
В зелёном шорохе весны,
Отдать ей должное вниманье,
Разрушив розовые сны.
И вновь уйти, где всё забыто,
Сцепившись с жёсткою судьбой,
Одевшись в форму паразита,
Тайги угрюмый слушать вой.
Не знаю, кто? Уж ты б, наверно,
Меня, Серёжа, смог понять.
Одна верёвка, несомненно,
Лишь может эту грусть унять.
Посадят иву, крест и столик,
Как подобается, собьют.
И тост промолвит алкоголик,
Что похоронен Вова тут.
Стыдясь, слезу сестра уронит,
Перекрестится строго дед.
И дождь, обрушившись, размоет
Их у могилы свежий след.
5.04.83
Так всё и было, но без верёвки, деда и через 20 лет.
Себе в День Ангела
Всё прощаю я завтра и всем,
Новый год своей жизни встречаю.
Стукнет мне, чудаку, тридцать семь,
В гости близких друзей приглашаю.
Но не будет торжественно торт
Восседать на столе в мою честь,
И мамаши напутственный тост,
Как младенцу мне в обществе весть.
Сядем мы поплотнее друг к другу,
Стрём поставим у самых перил
И запустим по узкому кругу
Обжигающий глотку чифир.
Перекурим, грустя, улыбнёмся,
В двух словах то да сё перетрём,
И по хатам своим разойдёмся,
Всяк собой, не спеша, заживём.
накануне 3 августа 1983 года
Памяти о тебе
Кому? За что? И чем обязан
Я за прошедшее платить,
За то, что 20 лет был связан
И обречён шакалом жить.
Где, от тоски изнемогая,
Ласкал шершавый я бетон,
Клопов и вшей унчтожая,
Надрывных лёгких слушал стон.
Где небо льётся через сито
И солнца луч – редчайший гость,
Где в час еды, как паразиту,
Швырнут обглоданную кость.
Вещам познать здесь можешь цену,
Коль духом твёрд, не хил душой,
А чуть способен на измену,
То станешь непутью, изгой.
Презрен по жизни будешь ближним,
Презервативом до поры,
Сам на себя во всём обижен,
Как змей, от пят до головы.*
Таков удел. Ты – обречённый.
Перед тобою два пути.
Так что, наш милый заключённый,
Смотри, каким тебе идти.
У всех у нас одна дорога,
Одна у всех у нас судьба.
Одна печаль, одна тревога
Железобетонная тюрьма.
Тащи, как надобно мужчине,
Своих забот печальный крест.
Тащи, как я тащу поныне,
Тащи, пока не надоест.
Во всём подобен будь Иисусу,
Ещё Голгофа впереди.
Хоть смерть не всякому по вкусу,
Но ты её, плутовку, жди.
Глядишь, и встретишь незнакомку,
Сверкнёт зловещее дуло,
Просверлит пуля перепонку,
Свершив насильственное зло.
Померкнет миг последний света,
Сомкнутся жадные уста.
Поплачут бабы до рассвета
У свежесбитого креста.
Вот весь конец твоим скитаньям.
И резчик пьяный на плите
На память выведет с стараньем
Скупой автограф о тебе.
12.09.81 г.
* типа Кундалини, грызущего собственный хвост
Неудачникам, как я!
Вам всем поставят памятник огромный
И гений ваш потомки вознесут.
Стихов и песен ваших эскадроны
В музей искусств для важности снесут.
И, может быть, какой-то чтец от скуки
Взрыхлит однажды пыльные труды,
Усмешкой злой одарит ваши муки,
Промчавших лет несбывшие мечты.
10.10.82
Ответ на письмо Людмиле Васильевне
Ты пишешь мне, чтоб я тебе немного
Больничный быт в стихах обрисовал.
И как меня содержат, спецбольного.
Ну что ж, пишу, талант Всевышний дал.
С под стражи я, дружок, освобождённый.
Тюрьма и лагерь больше не по мне.
Поскольку я теперь умалишённый,
Лежу в больнице типа МВД.
Здесь ничего, удобные квартиры.
Моя сейчас под цифрой двадцать пять.
Одна беда, что нету в ней сортира,
Всё остальное будто бы на «пять».
Четыре стенки, пол и потолок,
Квадрат окна в решётчатом узоре.
И чтоб меня никто не уволок,
Циклопка-дверь – с замком и на запоре.
С квартирой всё. А дальше коридор.
На нём с з/ка подобрана охрана.
А с ними мент, ну, то есть, контролёр.
Но очень жаль, что нет телеэкрана.
Зато забор, дружок, пятиметровый,
С центральной вахтой, вышки по углам.
Сигнализация, предзонник двухрядовый
И плюс к всему инспектор ещё там.
Ну вот и всё, чего ж тут, не печалься.
А как живёт сегодня Ваша Честь?
Пиши как есть, пиши, не зазнавайся.
Мне мило всё от Вас, мой друг, прочесть.
20.07.83 г.
Игра
Уж третий день окошко лижет дождик
И белый свет до чёртиков не мил.
Но наш бетонный двухэтажный зонтик
От всех ненастий глухо нас прикрыл.
К нам даже солнце редко ходит в гости,
Чтоб нас, убогих, малость приласкать,
Взглянуть в глаза, пощупать наши кости
И на решётках зайцем поиграть.
Играем мы совсем в другие игры.
Их можно проще схваткою назвать.
Садится каждый кровожадным тигром,
Чтоб шкуру с брата ближнего сорвать.
Сорвать живьём, как с волка на свободе
И о цемент честь лапой раздавить.
А коль фуфло, так при честном народе
Валерку в Машку мигом превратить.
Так и живём, друг друга пожирая,
Хоть быт такой душе совсем не мил.
Но только так – судьба у нас такая.
Да и никто иначе здесь не жил.
А если кто и выйдет снова в люди,
Чтоб кое-как свой скорбный век дожить,
Он тех годов прокуренные будни
Уж никогда не сможет позабыть.
5.11.83
Мой Бог
Не знаю где и чей есть Бог,
А мой при мне сидит в затылке.
Но он на время занемог,
Свихнулся малость от бутылки.
А в целом всё ж он ничего,
В него ещё я дружно верю.
Настанет день и я его
Заветной лирою проверю.
Ему обязан я как есть,
Оброс до чёртиков долгами.
За то, что он, натужась весь,
Кипит заботливо стихами.
Так дай себе, мой добрый Бог,
Благоразумья и веселья.
Великих дум, страстей, тревог,
Заботных дней и вдохновенья!
Причастие
Православная Русская Церковь.
Купол в небе горит золотой.
Никогда, безутешный я, не был
Откровенен доныне с тобой.
Притащил я сегодня сомненье,
Отряхнув пыль с замызганных стоп.
Может, здесь я найду утешенье.
Где тут твой душу знающий поп?*
Привела меня, нет, не случайность -
Горе зельем не смог я залить, -
А спокойная трезвая крайность
Что-нибудь для души попросить.
Нет, прощенья совсем мне не надо –
Слишком много грехов позади.
Мне нужна только светлая Правда,
Чтобы ложь уничтожить в груди.
Расшатала она подсознанье,
Недоверье в душе родила,
Причинила большие страданья,
От мирской суеты увела.
Причасти что ль, служитель, невежду,
Излечи занемогшую грудь.
И всели в мою душу надежду,
Укажи сердцу правильный путь.
Можь, глядишь, и на самом-то деле
Слов славянских святой колорит
Все немощи угрохает в теле
И для праведных дел исцелит.
30.07.83
*поход Хлястика за благодатью в христианский храм, видимо, не дал ощутимых результатов. Его попом стал Pop (англ.), он же Papaver (лат.) - опийный мак, растение, в христианской литературной традиции, растущее на крови распятого Христа. Наличие гвоздей в руках невинно убиенного Господа только усугубляет сходство данной религии с опиумом народа (не для! - нюанс), веществом не менее страшной силы, чем красота. Вряд ли Маркс предвидел победное шествие и печальные последствия героиновой наркомании. Опий для него, скорее всего, был средством, способным утолить душевные страдания ценой полной зависимости страдальца от подобного иллюзорного избавления от не менее иллюзорных мучений. Для Хлястика опий стал Спасом на Крови как от душевного дискомфорта, так и от мук реального физического тела. И за эйфорию избавления от боли он отдал ему свою душу, вместе со всеми страданиями, радостями и стихами. Телом и кровью своего Бога он причащал и всех прихожан, за определённую мзду на содержание храма, конечно.. На пенсию по инвалидности не очень-то проживёшь, а услуги опия и его производных во всём мире тысячи лет пользуются не меньшим спросом, чем услуги похоронных бюро и предприятий общепита.
В греческой мифологии Мак – атрибут Гипноса, божества сна, брата-близнеца бога смерти Танатоса. Гипнос с помощью мака приносит сладкое успокоение. В римской мифологии Церера в поисках Прозерпины странствовала по земле, не находя себе покоя и не в силах остановиться. Тогда боги сделали так, что на пути Цереры во множестве стали расти маки. Собрав букет, богиня заснула. В мифах и фольклоре многих народов мак связывается с кровью убитого человека или дракона. Русская загадка «Всю землю прошёл, красну шапочку нашёл» предполагает две разгадки – мак и гриб (подосиновик, растущий под традиционным деревом самоубийц и истребителей вампиров). На Руси с помощью мака призывали дождь, зёрнами посыпали хлев, хаты, могилы «ходячих мертвецов»... Типа, спите, спокойно, пацаны, всё на контроле… Жизнь после смерти не жизнь. А смерть после мака – не смерть? В алхимической традиции мак, кстати, ассоциируется с третьей (после нигредо и альбедо) стадией рождения философского камня – рубедо (ср. нарк. «рубиться»).
Типа сказка
На следующий день после того, как охотники вспороли пузо волку, бабушка наконец-то умерла от старости, а Красная Шапочка, возвращаясь с похорон бабушки не по лесным дорожкам (хотя волков уже там не было, одни зайцы), а по оживлённой трассе, погибла под колёсами грузовика, управляемого пьяным водителем. А охотники перезарядили ружья и дальше пошли. Работа у них такая. |
|
| Виталий Иванов. Проза |
2004-08-03 |
5 |
5.00 |
1 |
|
|
Любовь к прекрасному и сексуальность |
|
|
|
|
| |
Некоторые говорят: “Любовь к прекрасному и сексуальность несовместимы. Секс разрушает любовь, низводит ее до себя. До идеала не надо дотрагиваться руками.”
С этим нельзя согласиться. Надо быть только достойным прекрасного, тогда оно освещает своими лучами и эрос, поднимает его до себя. В отношениях между любящими людьми - двумя совершенными - прекрасно и совершенно все, и нет предела разнообразию.
Говорят еще…
“Любой объект, в том числе, и прекрасный, имеет собственные границы. Прекрасное где-то заканчивается и граничит с обыкновенным, постепенно сходит на нет. Или, наоборот, обыкновенное переходит в прекрасное… Но где же эта «граница»?
Если так рассуждать, становится ясно – четкой градации установить невозможно, истинно прекрасного нет нигде, мы только мечтаем о нем.
Узнавая ближе прекрасное через эрос, незаметно привыкая к нему, мы находим вблизи массу отнюдь не прекрасного, и оно становится для нас самым обыкновенным, вплоть до пресыщения и противности. Прекрасное существует только на расстоянии, как обещание, как надежда, мечта неисполнимая. Оно всегда - в будущем, можно ожидать прикосновения к нему, но его не нужно касаться, тем более овладевать им.
Есть женщины, представляющиеся нам на расстоянии столь совершенными, что до них не стоит дотрагиваться, чтобы не спугнуть чуда. Такое чудо, однажды увидев, можно носить в себе всю свою жизнь. Как несбыточный идеал счастья…”
На это тоже надо ответить.
Если вы не ощущаете полной естественности, искренности и через это своей красоты, тогда вы убиваете прекрасное и в другом, общаясь с ним в эросе. Здесь, действительно, обыкновенное низводит прекрасное до себя. А может быть, оно просто проходит мимо прекрасного, как бы проходя его даже насквозь, не в силах соприкоснуться. Потому что соприкоснуться с прекрасным может только прекрасное. Вы можете овладеть материей или духом, только равными вам или стоящими ниже вас по развитию. И, когда вы не овладели прекрасным, вам уже кажется, его нет… Оно - есть! Только для вас не доступно, как дух и материя высшей к вам формы и содержания. Так вы сами разрушаете собственную мечту, которой оказываетесь недостойны.
Никто не может представить совершенство несколькими порядками выше себя. И мало кто верит, что оно рядом с ним существует. Именно такова для многих недостижимая высота истинной природы любви и красоты эроса. Не умея увидеть заоблачной для них красоты, не веря в нее, но обладая достаточной мощью уничтожения, люди, увы, не охраняют, но часто уничтожают непознанное, все, что не могут "вместить"…
Прекрасное имеет свойство развития в общении с другим, тоже прекрасным. Каждому надо стремиться быть выше, совершеннее духом и телом по всем возможным направлениям бытия, тогда будет выше и совершеннее любовь между людьми, и прекрасное с нашей помощью будет без конца раскрываться, даря нам все новое счастье.
Нет ничего в жизни непоправимее и страшнее, чем пройти, испугавшись близости с совершенством, мимо главной своей любви, которая до конца жизни так и останется только Мечтой. И ведь ее можно было осуществить! Неисполнение главной Мечты – все равно, что не реализация назначения в мире, не исполнение Миссии. Кто не использовал все собственные возможности, сожалеет об этом до последнего часа и, чем дальше, тем больше!
|
|
| Мирра Лукенглас |
2004-08-06 |
30 |
5.00 |
6 |
| |
|
| |
три куска текста
герметично укупоренное курабье
1.
Жил-был однажды (но не единожды) один человек на свете. Во тьме он тоже жил, и не хуже, но об этом было не принято, хоть и приятно, говорить между врагами. Враги ворожили, но вора не выжили, рожи корчили, но зло не выкорчевали. Добра много загубили, пытаясь до зла добраться, но добрались только до подзола, а там, глядишь, и земля, того, кончилась. Кони топтали, не вытоптали, лоси косили, не выкосили, пришёл серый волчок с красным околышем, мертвецкое коло совершил около, и вырубили радость за рублёвый интерес, не за хуй собачий. Ох, колхозники-колхозники, околица-то где? В болоте уже, ужей женит, поползут чёрные, желтым знаком меченные, яда лишённые, но вонючие, чтоб зря не тревожили и убивать брезговали, руки-то мыть почто лишний раз – вся хиромантия посотрётся, а то ж!
2.
Суй руки в брюки, не хуй пальцы топырить - топором не вырубить, так пулей выпулить, ножом выножить, в иножить отправить, а не стой под стрелой – вылетит, не поймаешь, не поймёшь, своё возьмёшь, а кому остальные-то останки достанутся, вы подумали, крысы подземные, вы подумайте, если оно думается, вам жить, там быть - не мёд пить, говно ложками хавать под строгим присмотром медсестры старшей, старше её только боженька, и то не всегда, а когда луной пахнет.
Роза – её зовут, и ещё всяко, но от других имён во рту кисло, а вам с ней одну утку делить, она неотлучно при тебе – Роза, а кто из вас пациент – ещё бабушка надвое вилами на воде начертала, старая блядьведьма, куда теперь рухнешь, если всё уже рухнуло само на себя и в сон увернулось, а около околицы колокольчикам места нет звенеть, и не по ком звенеть, уговорила роща золотая, и уж не жалит больше никого.
3.
Хлоп-хлоп, кто пришёл? Ушехлоп. А зачем пришёл? Ушами хлопать. Ну хлопай… Хлоп-хлоп. А дальше? Хлоп в ухо, клоп на хуй, и живи, как можешь. А на такие сказки ведутся маленькие-маленькие дедушки с бантиками, ушлые шулеры, да матросня трипперная, сапожник, портной, кто ты будешь такой, говори поскорей, не задерживай честных (умных, добрых) людей. Тпру, приехала кривая - вывезла, родимая, из лесу-полесу, из болота кочкатого, еле от лешего откупились купоросом да супоросом, ан, глядишь, ил, ту, миг - и в вечность, не выходя из штопора, пробили землю наскрозь, я тебе говорю, - наскрозь, нахуй! А внутри пустота – я видел, лично, бля, видел! И Будда зависает - спит или притворяется, хуй его поймёшь, чурка он и в нирване чурка, чур меня, говорю, чур, зачурался и не обосрался, а то перед Буддой стыдно, да и оно ему надо - говно моё всю вечность нюхать? Он же типа в сансару ни ногой, сам себя закатал под асфальт и тащится, как нам с тобой реально и под катком не протащиться… Хотя, если он такой крутой, как бают люди, хули ему моё говно? Он его и не заметит, хоть оно ему на голову упади…Ну, ни хуя же не упало, победил сфинкс сфинктер, что ж теперь горевать, пролетаем мимо. Всё, бля, конец сказки, дальше – как в тумане, только хлопья пепла хлоп-хлоп по ушам, или то не пепел, а порошок из картриджа сыплется, хорошо бы золотых лошадей за копыта цапать, вот что бывает, когда даёшь рукам волю, а голове свободу думать всякую хуйню, а что делать? Жизнь-то нынче дорога…
|
|
|
) произведения по: [названию][автору][дате][оценкам]
